Александр Маслов - Стражи Перекрестка

– Семин, ты что ли?

– А кто ж еще? – отозвался Страж Артем. – Открывай скорее. И я не один, – заведомо предупредил он. – С сюрпризом я.

Лязгнул замок, Ольга Ивановна медленно и осторожно приоткрыла дверь. Ее глаза, остановившись на неизвестной дамочке, облаченной в ее неновое, но по-прежнему милое платье, широко распахнулись и полыхнули недобрым отблеском.

– Мы рядом прогуливались. Гуляли в вашем, в общем, районе. Вот я и подумал, как к тебе не зайти, если ты завтра ко мне собиралась, – проговорил Семин, протискиваясь в коридор.

– Рядом, да? – Ольга отступила к трюмо, придирчиво и недружелюбно оглядывая незнакомку. – Действительно, сюрприз. Сюрпризистей в двенадцать ночи трудно придумать, – с платья, подозрительным образом оказавшемся на подружке Семина, Ольга переключила внимание на ее чем-то необычное лицо (надо признать, красивое), будто оно принадлежала иностранке из бог весть какой далекой страны.

– А я брюки порвал. Вот, – демонстрируя лопнувший шов, словно высокое личное достижение, он потрепал край брючины. – И пуговица на ширинке отскочила.

– Понятно. А твоя зазноба в клочья порвала свой прикид, поэтому решила вырядиться в мое платье, – заключила Ольга Ивановна. – Семин, что происходит? Что за штучки? То ты мне звонишь в полночь и говоришь чушь несусветную, что у тебя в квартире полтергейст и темные силы опустошают твой холодильник. То приезжаешь ко мне в такое время без звонка. Что происходит?

– Я брюки порвал, поэтому зашли, – оправдался Артем, уязвленный непониманием бывшей супруги.

– Брюки тебе новые нужны? Нет у меня брюк, – ответила Ольга.

– А свои я не дам, – раздался из полутемной комнаты знакомый мужской голос, и Семин увидел Владимир а Дмитриевича – заведующего кафедрой фармакологической академии. Он настороженной мышкой выглядывал из-за шторы и нагло слушал их разговор.

От столь неприятной неожиданности Артем захрустел костяшками пальцев и сделал еще один решительный шаг в глубь квартиры Ольги Ивановны. Ему хотелось получше разглядеть наглеца и сказать ему прямо в глаза что-нибудь очень оскорбительное. Владимир Дмитриевич отчего-то решил, что ему желают бить морду, осунулся, втянул лысую голову в плечи и попятился к дивану. Ольга Ивановна тоже подумала, что профессор фармакологии будет сейчас жестоко бит, и, коротко взвизгнув, вцепилась в бывшего супруга со словами:

– Не смей трогать его! Он только занес мне научные статьи!

– Ах, научные статьи! Желаете тихо вкушать плоды просвещения? Тогда извините, что побеспокоили. Извините, – повторил Семин, отвешивая насмешливый поклон Владимир у Дмитриевичу. – А мы зашли только чтобы воспользоваться вашим балконом. Идемте, госпожа Ларса! Скорее идемте! – настоял он, направляясь на кухню.

Вей-Раста, до сих пор разглядывавшая с безмятежной улыбкой бронзовый светильник в коридоре, кивнула и двинулась за Артемом.

– Зачем вам балкон? Курить будете? – поинтересовалась хозяйка. – Курите на кухне. Но предупреждаю: чтобы без скандалов!

– Нет, нам на балкон. Прыгать с него будем, – отозвался Семин. – С четвертого этажа и вниз головой. В общем, прощай. Сладких вам плодов просвещения! – он пинком открыл дверь, пуская свежий ночной воздух.

– Семин! Чего ты психуешь? С Вадимом Дмитриевичем мы просто друзья – ты же знаешь! – сказала Ольга, следуя за Вей-Растой на кухню.

– Я об этом слишком хорошо знаю, – Семин вышел на балкон и посмотрел вниз на освещенный луной тротуар.

Теперь он боялся только одного: что при падении не испытает достаточно сильный страх, чтобы, как говорила Ларса, включились тайные силы его существа. Представив себя внизу кровавой лепешкой в окончательно разорванных брюках, он содрогнулся и перекинул через ограждение одну ногу, под невнятный возглас хозяйки другую. Когда Артем сел на перила, Ольга Ивановна уже не сомневалась в трагической серьезности его намерений, как не сомневалась в том, что у бывшего мужа последняя степень психоза.

– Артем! Артем, пожалуйста, не дури, – попросила она, обнимая его за шею. – Я завтра приеду. Обещаю. Или оставайся, оставайся здесь у меня, – прошептала она возле его уха. – Хочешь, даже со своей подружкой. А Вадим Дмитриевич скоро уйдет. Я тихонько выпровожу его. Обещаю, мой заяц.

– Не надо таких жертв, – с театральным трагизмом отозвался Семин. – И я – не твой заяц. Я завербован высшими силами. Служу теперь интересам мироздания. Мы зашли только чтобы прыгнуть с балкона. Вей-Раста, дорогая, я готов, – он повернулся к Стражу Перекрестка, стоявшей возле трусиков, украшавших бельевую веревку, – Толкни меня, пожалуйста. Сильно и безжалостно.

– Пожалуйста, Темочка, – сказала волшебница и крепко двумя руками толкнула его в спину.

Ольга Ивановна не успела понять, как Артем выскользнул из ее нервных объятий. Видела только, что он полетел головой вниз, подергивая ногами, едва не прихватив с собой бельевую веревку соседей. И незнакомка, сбросившая его, тоже не задержалась: с кошачьей ловкостью перемахнула через ограждение и нырнула в темноту.

Из-за горестного вскрика хозяйки Владимир Дмитриевич тоже выскочил на балкон. Сначала он не мог толком понять, что произошло, и куда подевались скандальные гости, лишь смотрел с недоумением на подрагивающие плечи Ольги и слушал ее нечленораздельные триады. Только когда Ольга Ивановна рванулась, чтобы бежать вниз и искать чьи-то косточки, он, наконец, уразумел, что гости совершили банальное самоубийство, бросившись с балкона. Уразумел, что случилась совершенно неуместная глупость, и тут же, хватая рвущуюся прочь Ольгу, произнес:

– Так вот же они. Смотри, вот!

Без очков и в темноте профессор видел плохо, но все-таки рассмотрел две фигуры, воспарившие над листвой молодого деревца, словно накачанные гелием шарики. Одна из фигур принадлежала той необыкновенной дамочке, ворвавшейся вместе с Семиным, – он это определил по ее грациозной осанке и длинным черным волосам, теперь развивающимся на ветру. Логично было предположить, что вторая фигура имела прямое отношение к бывшему супругу Ольги Ивановы.

– Как же?! Как же это?! – запричитала Ольга Ивановна, узнавая Артема, тихим призраком приближавшегося к четвертому этажу.

– Счастливо оставаться! – сказал Семин, проплывая мимо балкона, который он покинул минуту назад практически насильственным образом. – Платье вернем на днях, если тебе так жалко старых тряпок.

– Совсем не жалко! Берите все, пользуйтесь! – с ангельской искренностью ответила хозяйка, не сводя с Артема больших испуганных глаз.

– Спасибо, обойдемся, – Семин устремился выше к простыням, свисавшим с пятого этажа. – Как-нибудь переживем. И брюки сами залатаем и пуговицу на мотню пришьем.