Руслан Белов - Сумасшедшая шахта

Затем я встал на четвереньки и с веником полез под полати. И сразу же наткнулся на пистолет Макарова с полной обоймой, лежавший аккурат под щелью в полатях. Откинув его к Юдолинским костям, я чистенько подмел под полатями, вылез и подошел с трофеем к столу.

– А ты, братец, крутой, оказывается парень... – сказал я черепу, положив рядом с ним добычу. – С тобой в тайге не пропадешь...

– А на фига ты убираешься? – ухмыльнулся он в ответ. – Спорю на свою берцовую кость и копчик в придачу, что ты завтра же намылишься на Шилинскую шахту...

– Ты думаешь? – несколько растерявшись, уставился я в оконце. – И опять вечный бой? И опять покой нам только снится? Нет, братец, я еще подумаю... Очень уж мне тут нравится. Хариус под боком, из людей – только ты...

Окончив уборку, я нарубил дров и затопил печку. Когда огонь в ней разгорелся вовсю, и стало жарко, я взял стоявший на посудной полке старенький, насквозь прокопченный алюминиевый чайник с проволочной ручкой и пошел на ручей его чистить. Через полчаса мы с Игорьком пили чай с черными сухарями и с сахаром в прикуску. Попив чаю, я расстелил спальный мешок на полатях, лег сверху и принялся думать, что делать дальше.

Было ясно, что я, невзирая на подколку Юдолина, не смогу отказаться от завязывающейся авантюры, которая, возможно, приведет к исполнению моей давней мечты подержать в руках дипломат, набитый миллионом чистокровных баксов. К тому же дело выглядело весьма хитрым и даже невыполнимым, и я сразу же воспринял его как вызов. В-третьих, появлялась возможность созвать друзей и вернуть блеск жизни их давно потухшим от времени глазам.

Решив, наконец, что непременно ввяжусь в авантюру, я начал обдумывать ее детали.

"Если то, к чему стремился Юдолин лежит на дне шахты, – прикидывал я, – то для извлечения его на свет божий понадобится пара тросов длинной по 400 метров или нейлоновая веревка, набор различных захватных приспособлений, подводная телекамера с источником освещения и кабель к ним. И, естественно, дисплей. На все это денег должно хватить, тем более, что наверняка можно будет использовать обычную японскую камеру с видоискателем, предварительно, конечно, ее герметизировав. Если же сокровище спрятано на девятом горизонте, то можно отделаться одним аквалангом... Но в письме написано о водолазном скафандре, значит, все же, большая часть искомого наверняка покоится на дне шахты...

Теперь люди... Конечно, придется доставать Колю Баламутова. Он с детства увлекался подводным плаванием и хорошо знает акваланг. Хоть и выпивоха и баламут, но человек надежный. Кто может взять на себя телеметрию? Борька Бочкаренко! Хоть и пижон он и белоручка, но вряд ли я откажусь от удовольствия вновь увидеть его физиономию. Нужны еще люди, на тот случай, если кто-нибудь не приедет... Может быть, Сергей Кивелиди?.. Но у него сейчас такая вредная баба, письма, наверняка, его читает... Юрка Плотников, этот приедет на пару недель отдохнуть от чопорной своей импортной фирмы... И, главное, в Москве живет и можно ему позвонить по телефону на работу и предложить взять на себя поиски и снаряжение моих товарищей...

На этом месте своих размышлений я неожиданно вспомнил, что совсем забыл о привезенном спирте. "Ну и дела! – подумал я сокрушенно. – Выпить забыл... Это же надо! Какой пассаж! Совсем ты меня, Игорек заморочил!"

И, достав бутылку спирта из рюкзака, я налил себе пятьдесят граммов, выпил, закусив горбушкой хлеба, густо натертой чесноком с солью, и лег ночевать.

Но сон не шел ко мне – слишком уж богатым оказался день на события. Черепа, кучи долларов и подводные лодки Ива Кусто не выходили у меня из головы.

"Выпью-ка еще граммов пятьдесят успокоительного... – подумал я в конце концов и, встав с полатей, начал в поисках бутылки шарить рукой по столу. И, конечно, наткнулся на череп.

– Ой, прости, Игорек! – хохотнул я. – Не разбудил?

Ответом мне было обиженное молчание...

– Разбудил, значит... Да ладно, не сердись. Сон что-то не шел, вот я и решил выпить еще... – сказал я, отхлебнув пару глотков прямо из бутылки. – Дай-ка макушкой твоей занюхаю...

Череп пах чистотой и вечностью. Задумавшись о последней, я лег на полати. Через несколько минут, когда я уже почти спал, со стола в мой размякший мозг протиснулась не лишенная мстительного оттенка мысль Юдолина:

– А ты как сюда попал?

– О! Это длинная история... – пробормотал я, чувствуя, что теперь не засну.

– А ты короче...

– Плохой, понимаешь, я человек... Не мирный... И откуда мне мирным-то быть? Один мой прапрапрадед был кубанским казаком, с Ермоловым за Шамилем гонялся, другой был татарским воином, с Иваном Грозным воевал, или что-то вроде того. И я, вот, всю жизнь с саблей на коне... Четыре семьи в капусту порубал...

– Ты, что, серийный убийца?

– Нет... Я – зануда...

– Ну, ну... И последнюю свою семью, догадываюсь, только что порубал?

– Ага...

– До сих пор, наверное, ее любишь?

– Да как тебе сказать... – унесся я мыслями в прошлое. – Влечения к ней у меня давно уже не осталось, как, впрочем, и особого уважения... Но стоит мне взглянуть ей в глаза, как я с ужасом понимаю, что принадлежу этой женщине до последней своей клеточки...

– Выпей еще... – немного помолчав, сочувственно протелепатировал мне Юдолин. – Только мною больше не занюхивай... Мне это противно. А если без куража не можешь – возьми мой крестец.

Лишь только я последовал его совету (то есть выпил и занюхал крестцом), бедный Игорек мечтательно поинтересовался:

– Ты лошадей, наверное, любишь?..

– Да нет, я бы не сказал... И это тоже от предков... Понимаешь, когда почти в каждом бою лошадь под тобой убивают...

– То лучше к ним не привязываться...

– Как и к женщинам... Разбередил ты мои раны... Давай, что ли спать. Завтра нас ждут великие дела...

Проснувшись на следующее утро, я побежал к ручью и наловил к завтраку юрких хариусов. Поев и попив чаю на скорую руку, я без траурных речей и залпов в небо закопал останки Юдолина под ближайшей елью и пошел в Кавалерово.

В Кавалерово я сразу же направился к дому, который в конце восьмидесятых годов был куплен ВИМСом для своих полевых партий в целях устройства в нем перевалочной базы и камералки. За десять баксов и Юдолинский перстень я из ностальгических соображений снял у его нового хозяина, бывшего сторожа нашей базы, домик, или, как его все называли, кубрик, когда-то сбитый мною в огороде из остатков старого сортира, а также досок, собранных по берегам протекавшей рядом Кавалеровки. Прошедшей зимой он служил хлевом, и потому мне пришлось поработать.