Руслан Белов - Сумасшедшая шахта

– И еще один вопрос, Шура, – начал я смущенно. – Очень уж он меня мучит...

– Давай свой вопрос...

– Помнишь, я тебя в Костика превратил и руки заставил двадцать раз на дню мыть... А сам на твое место заступил?

– Помню, как же... И не двадцать, а двадцать пять раз...

– Так ты это дурака валял? Да?

– Да... А кого мне еще валять было? Вы ведь иначе, как на кретина на меня и не смотрели... Вот я и повеселился немного для души... Пока ты Ольгу не привез...

– Так ты нас из-за Ольги в клоповник сунул?

– У Игоря, отца ее, много разных друзей было... – пробурчал Шура, отведя глаза в сторону. – И врагов... Кто знает, от кого она приехала... Баба – она и есть баба... Кого угодно с панталыку собьет... Ваня, после того, как вас на дороге бросил, ну, когда вы с ней с запасного ствола возвращались, приехал ко мне и стал говорить, что Ольга – следователь по особо важным вопросам... А клещики эти штучка вовсе непростая... Они человека по уму изобретают. Без болтовни и натуральных инцидентов.

Но я уже не слушал Шуру – красный от стыда я вспоминал те времена, когда, возомнив себя Кашпировским, узурпировал Шуру...

– Двести десять миллиардов... Двести десять миллиардов, – оторвал меня от раздумий о неисчерпаемости Шуриного коварства донесшийся от стеллажа восторженный Колин голос...

– Двадцать лет, двадцать лет... – криво улыбаясь, передразнила его Ольга.

– Какие двадцать лет? – спросил Коля, насторожившись.

– По УК РФ двадцать лет... Ну, может быть не двадцать... Скоро точно узнаешь...

– Да ну тебя... Иди лучше сюда, погрейся рядом с ними... Я столько баксов только по телевизору видел!

Мы с Ольгой подошли к стеллажу и начали перебирать пачки новеньких дензнаков развитого империализма (тысячедолларовые купюры, видимо, лежали на верхних полках и нам не попались).

– А зачем тебе столько денег? – спросил я Шуру, когда до меня, наконец, дошло, что двести миллиардов (ну не двести, а сто девяносто пять без тысячедолларовых купюр) для простого человека – это очень и очень много.

– Есть у меня с Валерой несколько гума... гуманичи... гуманичистических задумок... – ответил он, пристально глядя мне в глаза. – Хочу, вот, с вами посоветоваться... Пошлите на-гора... Денег не берите... По пятнадцать миллионов настоящими я вам приготовил еще вчера... Больше вы не унесете. А надо будет еще – прилетите на своих личных самолетах...

В кают-компании к прощальному банкету все было уже готово. Но после общения с двумястами десятью миллиардами денег, все вокруг казалось убогим и тоскливым. Уловив, видимо, наше настроение Валера что-то начал говорить на ухо Шуре. Выслушав его, Шура закивал головой, затем одобрительно похлопал инвалида по плечу и, немного походив с довольной улыбкой по комнате, обратился к нам:

– Тут у нас есть мнение сменить обстановку и переместить нашу конференцию в другое место...

– В свежевыкопанную бульдозерную яму? – сверкнув глазами, поинтересовался Баламут.

– Нет... В Находку. Пока мы тут законсервируемся, Валера сгоняет в Кавалерово за вертолетом. К вечеру будем на его яхте "Восторг".

– "Восторг"? – переспросила Ольга. – Как мило! Звучит хорошо, по-женски... Свою я тоже так назову... А большая яхта?

– Двадцать метров, на всех места хватит, – проскрипел Валера, вперившись в ладненькую Ольгину фигурку сальными глазами.

– Поехали! – сказал я, живо представив свою богиню загорающей в бикини на фоне невозможно красивых скалистых приморских пейзажей.

Через пятнадцать минут Валера с Ириной Ивановной уехали в Кавалерово, уехали, захватив с собой... Худосокова и двух подручных Хачика. Увидев последних живыми, вернее – полуживыми, совсем такими, каким был Тридцать Пятый, я вперился вопрошающими глазами в Шуру.

– Ирина Ивановна их в милицию на исправление сдаст, – смущенно ответил он на мой немой вопрос. – Не захотела она, чтобы я их кончил... Святая женщина...

– А что они такие квелые? – поинтересовалась Ольга.

– Она их загипнотизировала, чтобы по дороге не оглядываться.

Махнув на все это рукой, я занялся осмотром своих ран и нашел их вполне зажившими. После перевязки мы с Бельмондо и Шурой спустились на восьмой горизонт с ведром цемента и мастерком.

– Будем фабрику замуровывать, – сказал он, когда перед спуском Борис спросил, зачем нужен цемент.

– А буйные? – поинтересовался Николай.

– Их потом в шахте выпустим, пусть охраняют... Инесса с Кешей их обиходить будут...

В музее Шура покормил буйных Инкиными котлетами. Затем он попросил нас натаскать к двери музея камней для закладки, а сам повел сумасшедших в камеру взрывников. Когда он вернулся, мы уже наполовину заложили дверь камнями. Через час дело было кончено.

– Когда высохнет, – сказал Шура, размазывая грязь по цементу, – никто и не заметит...

После сбора личных вещей мы по Колиной просьбе собрались в Ольгиной комнате.

– Давайте перед отъездом определимся, – волнуясь, начал Баламут, кода все мы кто куда расселись. – Конечно, все то, что я вам скажу, вы отнесете на счет последствий недавно перенесенной мною болезни, но мне это все равно. Дело в том, что из честных кладоискателей мы только что превратились в пособников фальшивомонетчиков и это меня почему-то тревожит. Я, подобно Остапу Сулеймановичу Бендеру, всю жизнь старался чтить Уголовный кодекс. Перспектива сесть и сесть надолго меня совсем не устраивает – это не мой образ жизни... Предпочитаю справлять нужду на пленэре, а не на параше общего пользования...

– Так ты же согласился лететь на Валерину яхту? – спросила его явно встревожившаяся Ольга. И, почувствовав, что заявление товарища получило в моем сердце отклик, подсела поближе и положила мою руку на свое теплое бедро. Отклик тут же растворился в понимании того, что мой отказ от денег приведет к немедленной потере любимой женщины.

– Согласился, а потом испугался... Не хочется на старость лет пайку хавать...

– Зря испугался, – протянул я и обнял Ольгу за талию. – На зоне фальшивомонетчики в почете и...

– Да не будет никакой тюрьмы! – прервал меня Бельмондо раздраженно. – Мы денег не печатали, а получили их в подарок от подпольного миллионера. Ну, разве только отсидим немного за недоносительство, если такая статья, конечно, есть... И вообще, ты, братец, всего-навсего кокетничаешь... Во всей России не наберется и десятка человек, которые при зарплате меньше, чем в сто баксов отказались бы от пятнадцати миллионов долларов. Кончай, давай, слюни распускать...

– Ну, ладно, черт с ним, с законом... – тяжело вздохнув, дал задний ход Николай. – Но эти загадочные Шурины задумки – это точно гремеж под фанфары. Зачем вам все это? Жить что ли надоело?