Ярослав Петрашко - Черный бульвар

Однако я не нашел в себе никаких обещанных литературой способностей управлять силами природы: ветер, тучи, осадки и прочее подчиняться мне вовсе не желали. И дневной свет отнюдь не являлся убийственным для меня, просто он был мне неприятен. Однажды, пересилив себя, целый день провалялся на пляже — и ничего. Даже, как это ни странно, обгорел, хотя на следующий день от этого не осталось ни следа, как и от всех прочих видов ожогов.

Собаки на улицах и лошади в парке шарахались от меня, как и полагалось, следовательно, чуяли. Никакого желания лежать в гробу либо на освященной земле какое-то время суток я не испытывал. Может, потому, что не был похоронен после смерти? Кто знает! Желание спать, как я уже говорил, появлялось только в предрассветные часы. Но если поспать почему-либо не удавалось, особых неудобств я не испытывал. Особой физической силой я не отличался до своей смерти, но теперь мог завязывать в узел не только кочергу, как мистер Шерлок Холмс, но и довольно толстые арматурные прутья.

Изучаемые мною вампирологи утверждали, что вампиры ничего не едят и не пьют, однако я, может быть, по привычке, и ел, и пил, и ощущал вкус пищи, и хоть энергии она мне и прибавляла, но не насыщала. Это и понятно — ведь требовалась кровь. Зато алкоголь, к моему удовольствию, пьянил ничуть не хуже, чем раньше.

Но голод! Голод оставался неразрешимой проблемой. Донорская кровь оказывала на меня такое же влияние, как молочная диета на тигра. К тому же такая кровь имела силу, если употреблять ее сразу после сдачи, когда она еще теплая, а это — уже достаточно серьезная проблема. Законсервированная или замороженная, она годится только для весьма легкого завтрака, хотя в твоем, например, случае: этот способ питания пока может тебя удовлетворить. Почему «пока» — я объясню позже.

Мои клыки почти не исчезали, и я понял, что придется идти на охоту. Теперь, когда ты и сам оказался в моем положении, тебе понятны все нравственные мучения и проблемы, которые встали тогда передо мной. Однако я быстро (голод, воистину, великий учитель) нашел выход — месть ! Разыскать и убить своих убийц. А заодно и поесть! Ха-ха!.!! Мысль, действительно, была отличная. Кстати, можно было бы попытаться раскрыть тайну своего перевоплощения, может быть, они что-то об этом знают?

В тот же вечер я отправился на поиски. Для начала выбрал тот же самый ресторан, где я так мило отметил свой последний день рождения. Как это ни удивительно, они снова были там и за тем же самым столиком подливали очередной жертве. Их наглость и полная уверенность в своей безнаказанности поразили меня. Последние нравственные тормоза были убраны. Сев за столик за колонной, я наблюдал за ними в зеркало, в котором они меня разглядеть никак не могли.

Их новый «клиент» — толстый плешивый мужчина лет пятидесяти — был уже едва теплым, когда они — подхватили его под руки и потащили к выходу. Я последовал за ними. Толстяк был отведен в достаточно удаленные кусты, где его стукнули по голове увесистым газетным свертком, сорвали золотые часы, вытащили бумажник и скрылись. Я подбежал к потерпевшему, он был жив, но без сознания, рана, по всей видимости, была поверхностной. Заработал двигатель отъезжающей машины. Моя добыча пыталась бежать! В ночную тьму над рестораном взвилась летучая мышь.

…Когда ты научишься сам превращаться в летучую мышь, ты сможешь восстановить мои тогдашние ощущения во всех деталях. Это не восприятие человека-Бэтмена, но и не способ видения обычной летучей мыши. Самое главное — меняется отношение ко времени. Летучая мышь живет гораздо быстрее, что ли, ее собственное время — молниеносно. Поэтому не будет преувеличением сказать, что спустя несколько мгновений я уже стоял посреди дороги и спокойно наблюдал, как ко мне приближается свет фар их машины. Дорога была узкая, движения — никакого, деваться им было некуда. Вначале они сигналили, затем затормозили и остановились, только подъехав ко мне вплотную. Тот, что был покрупнее и покрепче (он, видимое был в этой шайке ответственным за грубую физическую сторону дела) выскочил из машины, намереваясь свалить меня с дороги ударом кулака. Его кулак ухнул в густую туманную завесу, а я, пользуясь хорошим знанием анатомии и своими новыми физическими качествами, нанес ему удар основанием ладони в затылочную область, в позвоночное соединение между атласом и аксисом… впрочем, это не важно. Он потерял сознание и рухнул на бетонку. Второй, приоткрыв дверь, высунул руку с пистолетом, и пока он разряжав свою обойму в моего призрачного туманного двойника, я уже сидел в салоне, рядом с ним и размышлял, как мне получше его зафиксировать, чтобы спокойно поболтать. Ничто так не укрепляет аппетит вампира и его пищеварение, как приятная беседа с намеченной жертвой! Я остановился на нескольких ударах в нервные узлы и нехитрой комбинации из ремней безопасности. Когда он был достаточно подготовлен к общению, я включил свет в салоне и дал ему возможность насладиться радостью встречи. Его охватила такая буря положительных эмоций, что мне пришлось «успокоить» его, вылив ему на голову подвернувшуюся под руку бутылку «фанты». Если бы я был обычным живым человеком, обуреваемым жаждой мести, возможно, наше общение протекало бы эмоционально и сумбурно. Но я был тем, кто я есть, и мы очень мило поболтали, даже наговорили друг другу кучу комплиментов. Я, в частности, выразил восхищение их смелостью, а он, в свою очередь, предложил мне взаимовыгодное сотрудничество, так как его напарник-горилла был туп и груб и постоянно, как, например, в моем случае, подводил его под «мокруху». Я проявил определенный интерес к этому предложению, но выразил сомнение, в том, что мои условия его: устроят — ведь я вампир и мне тоже нужна «мокруха», причем, достаточно высокого качества. Спросил, кстати, не знает ли он, почему я сделался таким после их покушения на мою жизнь. Он поклялся, что это для него самого — загадка и, вообще, первый случай в его богатой практике. К сказанному он добавил, что вообще-то в вампиров он верит не больше, чем в спасателей Чипа и Дейла, и предлагает мне конкретную компенсацию в виде всей их сегодняшней добычи (несколько тысяч прибалтийских марок и пятьсот долларов США) плюс автомобиль, в котором мы в данную минуту находимся. Он бы отдал мне мой «вольво», но тот уже давно канул в торговый водоворот Ростовской автомобильной толкучки. Я ответил, что готов получить от них посильное вспомоществование, но несколько в иной форме. Он сказал, что с радостью примет любые мои условия. Тогда я объяснил, чего именно хочу. И, поскольку он снова проявил непонимание, мне пришлось продемонстрировать свою трапезу на его напарнике: я положил его на капот, ударом локтя остановил сердце и, дождавшись момента физиологической смерти (для чего плодить в нашем регионе носферату-дебилов?), отменно закусил. Когда я вернулся в салон, он сидел, весь облитый мгновенной сединой, трясущийся и мокрый от своей мочи. Аппетит у меня пропал, я втащил напарника на заднее сиденье, запустил двигатель и направил автомобиль к ближайшему серпантинному участку дороги, изобиловавшему высокими обрывами и ущельями… Машина упала очень удачно — сразу вспыхнула и взорвалась, так что моя миссия на этом и закончилась.