Терри Пратчетт - Монстрячий взвод

Сарыч долетел до равнины и начал низко кружить над крепостью. Пока он кружил, крошечная фигурка выбралась из кожаных постромок на его спине и, очень осторожно, сползла к когтям. Существо добралось до плененного голубя, встало на него коленями и схватилось руками за шею птицы. Сарыч скользнул над каменным балконом, взвился в воздух и отпустил голубя. Птица и крошечный человечек катились и отскакивали от каменных плит, оставляя груду перьев, пока, наконец, не остановились.

— Сволочь, — донесся голосок откуда-то из-под голубя.

По камням застучали сапоги, и с капрала Багги Свирса подняли голубя. Он был лилипутом, едва ли шести дюймов роста. С другой стороны, как глава и единственный член Воздушного Отдела городской стражи Анк-Морпорка, большую часть времени он проводил там, откуда все казались крошечными.

— Ты в порядке, Багги? — спросил командор Ваймс.

— Нормально, сэр, — ответил тот, выплюнув перо. — Не слишком-то изящно, а? В следующий раз будет лучше. Вся беда в том, что голуби слишком глупы, чтобы ими можно было управлять…

— Что у тебя?

— "Вести" отправили это из своего фургончика, сэр! Я выследил его!

— Превосходно, Багги!

В вихре крыльев на стену приземлился сарыч.

— А, э… как его зовут? — спросил Ваймс. Сарыч одарил его бездумным, отстраненным, как и у всякой птицы, взглядом.

— Это Морган, сэр. Ее обучали пиктси. Отличная птица.

— Это за нее мы отдали ящик виски?

— Да, сэр, и стоит каждого глотка.

В руке Ваймса трепыхнулся голубь.

— Подожди здесь, Багги, а я пришлю Реджа со свежей крольчатиной, — сказал он и зашел внутрь башни.

У его стола сержант Ангва читала Живой Завет Нуггана.

— Это почтовый голубь, сэр? — спросила она, когда Ваймс сел.

— Нет, — ответил он. — Подержи его, хорошо? Я хочу взглянуть на письмо.

— А он очень похож на почтового голубя, — Ангва отложила книгу.

— Да, но сообщения, передаваемые по воздуху, Отвергнуты Нугганом, — отозвался Ваймс. — По всей видимости, молитвы верующих рикошетят от них. Нет, думаю, я просто нашел чьего-то потерянного питомца, а в этой трубочке, должно быть, записано имя владельца и его адрес. Я ведь добрый человек.

— Значит, вы не перехватываете сообщения «Вестей», сэр? — улыбнулась Ангва.

— Ни в коем случае, нет. Мне просто хочется узнать сегодня то, что будет завтра. А у мистера де Слова, кажется, нюх на подобные вещи. Ангва, я хочу, чтобы эти идиоты прекратили воевать, и тогда все мы отправимся домой, и если ради этого какой-то голубь изгадит мой стол, что ж, пусть будет так.

— О, прошу прощения, сэр, я не заметила. Сейчас уберу.

— Попроси Реджа достать сарычу кролика, хорошо?

Когда она ушла, Ваймс осторожно открыл трубочку и вынул свиточек тонкой бумаги. Он развернул его, разгладил и, улыбаясь, прочел заметку. Потом он перевернул его и взглянул на картинку.

Он все еще смотрел на нее, когда вернулась Ангва, а Редж нес полведра кроличьих обрубков.

— Что-нибудь интересное, сэр? — бесхитростно спросила Ангва.

— Ну, можно и так сказать. Все изменилось, ставки сделаны. Ха! Мистер де Слов, маленький дурачок…

Он протянул ей бумагу. Она осторожно прочла ее.

— Повезло им, сэр. Многим на вид не больше пятнадцати, и, учитывая рост этих кавалеристов, что ж, остается лишь удивляться.

— Да, да, можно сказать и так, можно и так, — лицо Ваймса сияло, точно у человека, решившего рассказать последнюю шутку. — Скажи, де Слов разговаривал с главнокомандующими Злобении, когда приехал?

— Нет, сэр. Насколько понимаю, ему отказали в аудиенции. Они не совсем понимают, что такое репортер, и, похоже, адъютант просто вышвырнул его и сказал, что он им досаждает.

— Вот ведь бедолага, — все еще ухмыляясь, произнес Ваймс. — Ты ведь встречала князя Генриха. Опиши его…

Ангва откашлялась.

— Ну, сэр, он был… в основном зеленым, с оттенком синего, намеком на грллсс и…

— Я имел в виду, описать его, с учетом того, что я не оборотень, который видит носом, — произнес Ваймс.

— О, да, — отозвалась она. — Простите, сэр. Рост шесть футов два дюйма, сто восемьдесят фунтов, светлые волосы, сине-зеленые глаза, шрам на левой щеке, носит монокль, усы вощеные…

— Хорошо, очень хорошо. А теперь посмотри на «капитана Хоренца», а?

Она снова взглянула на картинку и очень тихо произнесла:

— О, боги. Они не знали?

— Он ведь не собирался говорить им, так? Они могли увидеть какую-нибудь картину?

Ангва пожала плечами.

— Сомневаюсь, сэр. Ну, то есть, где бы они ее нашли? Здесь не было газет, до тех пор, пока не появились фургоны "Вестей".

— Может, есть вырезанная из дерева?

— Нет, они Отвергнуты, если только не изображают герцогиню.

— Значит, они и правда не знали. И де Слов никогда не видел его. Но ты его видела. Что ты думаешь о нем? Только между нами.

— Заносчивый ублюдок, сэр, и я знаю, что говорю. Из тех, что думают, будто бы знают, что именно нравится женщине, и это — они сами. Само дружелюбие, пока им не скажешь «нет».

— Глуп?

— Не думаю. Но и не настолько умен, как считает.

— Верно, потому что он не сказал нашему другу-писателю свое настоящее имя. Ты читала, что написано в конце?

Под текстом Ангва прочла приписку: «Перри, капитан угрожал и кричал на меня, когда рекруты ушли. Увы, у нас не было времени выловить ключ из уборной. Пожалуйста, сообщи об их местонахождении князю. ВДС»

— Похоже, Вильям тоже не поладил с ним, — наконец проговорила она. — Интересно, что князю понадобилось там?

— Ты ведь сама сказала, что он заносчивый ублюдок, — ответил Ваймс. — Может, он решил проехаться и посмотреть, дышит ли его тетушка…

Его голос затих. Ангва взглянула на лицо Ваймса, который смотрел прямо сквозь нее. Она знала его. Он думал, что война — это всего лишь преступление, вроде убийства. Он не слишком доверял людям с титулами и рассматривал свой титул герцога, как описание работы, а не путь к величию. У него было странное чувство юмора. И он чувствовал то, что она называла предвестием, как те маленькие соломинки, что кружат в воздухе перед бурей.

— Нагишом, — произнес он, посмеиваясь. — Могли перерезать им глотки. Не стали. Забрали их сапоги и позволили прыгать к дому нагишом. — Отряд, казалось, обрел нового друга.

Она ждала.

— Мне жаль борогравцев, — сказал он.

— Мне тоже, сэр, — отозвалась Ангва.

— Да? Почему?

— Религия плохо влияет на них. Вы видели последние Отвержения? Они Отвергают запах свеклы и рыжих людей. И подчерк был довольно дрожащим, сэр. А здесь корнеплоды — основная еда. Три года назад было Отвергнуто выращивание корнеплодов на земле, где рос горох или пшеница.

Ваймс непонимающе смотрел на нее, и она вспомнила, что он был горожанином.

— Это значит, нет никакого севооборота, сэр, — объяснила она. — Земля истощается. Вспыхивают болезни. Вы были правы, говоря, что они сходят с ума. Эти… заповеди просто тупы, любой фермер понимает это. Думаю, люди следуют им, пока хватает сил, но рано или поздно ты либо нарушаешь их и чувствуешь свою вину, либо следуешь им и страдаешь. Без какой-либо причины, сэр. Я присматривалась к ним. Они очень религиозны, но их бог подвел их. Не удивительно, что они молятся правящей династии.