Даниил Клугер - Наши в космосе

«Ну что ж, — рассудил он, — значит, здесь ей и место». Он остановился у детской площадки с качелями, гигантскими шагами и теремком, развернул драгоценную реликвию и взгромоздил ее на пустой постамент, где раньше стояла гипсовая девушка с веслом. Под голубым рассветным освещением статуя мерцала, словно сотканная из теплой тропической ночи.

Все. Дела сделаны. Отпуск прошел удачно, поучительно и интересно.

— Это я сделал, это я сказал, это я предупредил… — произнес вслух Удалов, вспоминая свои обязательства перед Галактикой. Теперь оставалось лишь спрятать куда-нибудь подальше фотографию великой певицы Кавалии Чух, чтобы жена Ксения чего не подумала, и предупредить сына Максимку, чтобы не отдавал ребятам на дворе Искатель Разума для всяческих детских конструкторских затей.

Удалов бросил последний взгляд на статую.

Статуя улыбалась загадочной неземной улыбкой.

— Я пошел домой, — сказал Удалов статуе. — До свидания.

Честно говоря, поначалу я даже не мог представить — каким образом мне удалось попасть на закрытое заседание столь ответственной комиссии. Я ехал с работы. Обычный маршрут — пешком, метро, автобус… Стоп — до автобуса дело не дошло. Метро, очень длинный пролет, потом вроде моя станция, светлое фойе… Я вышел (почему-то один). После, как во сне, как-то вдруг, очутился в круглом конференц-зале. Черт, — еще подумал я, — метро и конференц-зал, похоже на сон. Именно я сразу подумал про сон. Заснул, думаю, наверное в метро. Работа у меня ночная, астрономическая. Не высыпаюсь. Но тут сообразил — раз я думаю, что это сон, так, значит, точно не сон… Но вскоре я перестал мучиться сомнениями. Мое внимание полностью переключилось на происходящее вокруг.

Я сразу понял, что это конференц-зал, хотя по форме и не обычный. Но все остальное было точно, как в нашем институте — плотно составленные ряды кресел (так что не пройти), огромная черная доска в дубовой раме, залатанная в нескольких местах, носившая следы отчаянной борьбы докладчиков с непишущим мелом. В общем, все довольно обычно. Все — кроме докладчика и слушателей. Вот это были лица! Собственно, лиц-то и не было, по крайней мере не у всех. В зале сидело — чуть не сказал человек — штук сорок каких-то существ, очевидно, внеземного происхождения. Многообразие форм говорило о собрании каких-нибудь галактических наций (в чем я незамедлительно убедился). Был и президиум. За огромным столом, покрытым чем-то зеленым, кроме председателя, который отождествлялся по огромному гонгу, стоявшему напротив, восседали двое членов президиума, похожих на доисторических саблезубых тигров, как их рисуют в палеонтологических музеях.

Над президиумом свешивался кумачовый транспарант: «ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ VII АССАМБЛЕИ ГАЛАКТИЧЕСКИХ СООБЩЕСТВ ПО БОРЬБЕ С КОНТАКТАМИ». В зале царила приподнятая атмосфера, характерная для тех симпозиумов, конференций, школ, ворк-шопов, на которых выступления четко регламентированы, а продолжительность рабочих заседаний и перерывов на кофе и чай подобрана в правильной пропорции.

Как только я появился в зале, ко мне подкатил один из организаторов. Учтиво поприветствовав, что-то вроде: «Ай эм вери глэд ту си ю» (при этом повилял хвостом) — спросил: «Вы земнянин?». Я на всякий случай согласился. Он отвел меня к креслу, на котором лежала перфокарта с надписью — «Забронированя для представитиля Земноводных». Земноводных было написано именно с большой буквы.

Забавная сценка произошла, когда мы пробирались к отведенному для «представитиля Земноводных» месту. Хвостатый организатор протискивался между рядами, повторяя на украинском языке: «Звыняйтэ, звыняйтэ…» Это, признаться, меня удивило: почему на украинском? Но еще больше я удивился тому, что сидевшие в моем ряду участники, вставая, дружно отвечали на том же украинском: «Будь ласка». Вдруг наше продвижение приостановилось. «Звыняйтэ, — говорил хвостатый, — Стенд ап, будь ласка». Однако, существо не шелохнулось — оно спало. Мой провожатый повторил просьбу, и подергал того за плечо. Сидевший, наконец, откликнулся, просипев, что он, мол, уже давно стоит и что понятие «сидеть» напрочь отсутствует в повседневном лексиконе его народа, да и лишено смысла в общефилософском аспекте. Провожатый растерянно посмотрел на меня:

— Извините, пожалуйста, за задержку. Ну действительно, как можно требовать, чтобы человек встал, если он не сидит и сидеть в принципе не может? Вот пылесос, например, его тоже не посадишь…

Хвостатому, видно, понравилась эта тема и он начал ее развивать, но тут стоявший сидя как-то весь скукожился и мы протиснулись в образовавшийся проход. Инцидент был исчерпан.

Я уселся, разглядывая перфокарту. В ней не было ничего необычного. Мне это стало почему-то неприятно. Я еще раз перечел надпись над президиумом в составе председателя и двух саблезубых тигров. Потом огляделся вокруг. Рядом сидело элегантное существо, явно женского рода. Было слегка душно, и она размахивала перфокартой как веером. Я уже собрался с духом задать проясняющий происходящее вопрос, как вдруг раздался гонг.

Председательствующий поднялся:

— Уважаемые друзья, я не буду останавливаться на общих местах, которым вчера было уделено немалое внимание. Разрешите перейти к сути дела, ради которого собралась наша комиссия. Мы должны наконец решить набивший оскомину вопрос о границах содружества. Либо мы вводим жесткие ограничения и, как говорится, несмотря на чины и звания, окончательно подводим черту под списком, либо я низлагаю свои полномочия и мы открываем, что называется, двери настежь. Как вы знаете, ситуация в последнее время резко обострилась. На некоторых, не вошедших в содружество планетах, ситуация стала просто критической. Ярким примером являются события, происходящие на Земле. За последние пятьсот лет они, первое, — он начал загибать пальцы, — пришли к идее множественности миров; второе, предприняли попытки, хотя и смехотворные по своим масштабам, найти следы разума в Галактике; и наконец, в третьих, выдвинули концепцию космических чудес…

При этих словах саблезубый тигр, сидевший справа, ухмыльнулся. Я же краем глаза посмотрел на соседку. Ко мне вернулось ощущение сна и возникла отчаянная мысль. Я начал лихорадочно вспоминать, как на украинском языке будет звучать слово «ущипнуть». Но, конечно, ничего не вспомнил и прошептал соседке, зачем-то заменяя «и» на «ы»:

— Ушыпныте меня.

Она широко раскрыла глаза и посмотрела на меня так, что мне стало стыдно за свою неуместную выходку. Я поглубже втянул голову и тоже замахал перфокартой. Председатель тем временем продолжал: