Игорь Чубаха - За пригоршню астрала

Дверь за командиром захлопнулась. Нет, пока не стал Максимыч разжевывать ретивым соколам, что послужило последней каплей для объявления «Пятницы».

Одного взгляда на не до конца задернутое занавесками окно хватило, чтобы тут же расхотеть выбираться из-под одеяла. Светлана снова закрыла глаза, пытаясь понять, в хорошем или плохом настроении проснулась. И хотя особых причин для оптимизма не было, решила, что, кажется, все же в хорошем. Вот и ладушки, вот и будем вести себя паинькой. Откинув край килтового одеяла, она на ощупь ножкой поискала тапочки, встала, сладко потянулась и подхватила со стула халат. Батареи еще не топили, но она не стала унижать себя тем, чтобы зябко ежиться. Не дождетесь.

Утренний визит в туалетную комнату. Ой, как классно, что на скрип половиц не высовывает нос из персональных апартаментов Мироновна, и не приходится держать испепеляемую порицанием спину ровно и гордо. Но скорее всего сегодня свобода и закончится. Мироновна имеет скверное обыкновение наезжать к условленной дате и поселяться в угловой комнатушке. Пока жильцы не заплатят. А в кошельке у Светланы, коль вчера оставалось что-то около тридцатника, сегодня гуляет не больше двадцати рублей. Давненько ее парусник не садился на столь безнадежную мель.

Cвершив ритуал с зубной щеткой и плеснув в лицо пригоршню воды, Света только воспоминанием виденной за окном непогоды отогнала соблазн тут же нырнуть под душ. Пару раз взмахнула, как дирижер палочкой, кисточкой с тушью. Потом расческой. Потом, подышав на зеркало, оставила на замутнившемся пятне пятерню, и это было похоже, как рисуют солнышко. Вышла на кухню и энергично задернула штору на окне, чтобы не лицезреть вселенскую слякоть. Вот так мы, девушки, обычно закрываем глаза на проблемы.

К сожалению, в отведенном ей шкафчике и на полках холодильника было хоть шаром покати. Чтобы не растратить настроение, она даже не стала ни туда, ни туда заглядывать. Просто высыпала в кофейник остатки радующего ноздри пороха из кофемолки – на две чашки должно хватить, залила кипяченой водой из чайника и поставила на газ. Загадала: если включит радио и услышит мужской голос, все будет хорошо. Женский – и рыпаться не стоит. Но из радио заструилась музыка композитора, кажется, Доги к фильму «Мой ласковый и нежный зверь». Вальс без слов.

Конечно, готовить кофе на водопроводной воде было дурным тоном. Но на всякие там «Росинки» и прочие артезианские развесные порции тратить последние шиши, наверное, не стала бы даже английская королева. Томно потянувшись, Света подхватила алюминиевый ковшик с длинной ручкой, отвернула фырчащий кран и полила понурую герань – в рамках обязательств жилички. Марья Мироновна обязательно ткнет в землю пальцем – сырая ли? Повернулась к зеркалу, хотя смотрелась минуту назад, и опять осталась довольна, не обнаружив намеков на мешки под глазами.

Света чуть не прозевала момент, когда золотисто-коричневая пена, зашипев, попытается дать деру. Поставила на поднос две позвякивающие серебряными ложками чашки, банку с засахарившимся медом вместо сахара и, гордая собой, отправилась обратно.

Толкнула дверь шлепанцем. Закрыла тоже ногой и только после этого водрузила поднос на стол – коммунальная, черт ее забери, привычка. А он продолжал себе дрыхнуть, сладко посапывая. Он, увлекший ее вчера кавалер, лежал на правом боку, натянув одеяло до самого подбородка. И ей вдруг захотелось выщипнуть из сухого букета на столе соломинку и пощекотать кавалеру ухо.

Что она тут же и проделала с усердием.

Кавалер рывком оторвал голову от подушки, затряс головой, как выбравшийся из лужи доберман, и, разглядев Свету, улыбнулся. Несмотря на волевой, чуточку оплывший подбородок, улыбка вышла милая. Значится, и у хлопца хорошее настроение. Значится, консенсунс удался.

– А у тебя шея лебединая, – вдруг выдал он потрясающий комплимент.

– И змеиный язык. Кофе хочешь? – спросила она и почувствовала, что и на ее лицо сама собой наплывает улыбка. Именно та обворожительная улыбка, от которой все мужики балдеют. Честное слово – не нарочно.

– Кофе? В постель? – со сна голос у него получился хриплый. На правой щеке краснел отпечаток рубца от подушки.

– Если поклянешься не пролить на подушку, – это она сказала, чтобы он не слишком задавался. А то мордаха у него стала, как у сытого хитрого тюленя.

– Не будем рисковать, – покладисто согласился кавалер, поворочался под разноцветными ромбиками лоскутного одеяла с аппликационным лебедем сверху и выкарабкался из кровати уже в трусах. Лет ему было под тридцать, и он явно следил за телом при помощи тренажеров и кварцевых ламп. И правильно, раздавшиеся мужики вызывали у Светланы одну только брезгливость.

– Классный кофе, – вежливо сказал кавалер.

Стол был застелен украшенной по периметру скупыми кружевами скатертью. И за вчерашнее приключение на скатерти не появилось ни одного пятна. Отрадно. Гость тоже не удосужился положить в чашку мед – тоже не был сладкоежкой. Еще один плюс.

– Все для тебя, милый! – фыркнула она, пытаясь не рассмеяться и все же почти смеясь, потому что он чуть не опрокинул стоящую на полу пустую бутылку «Поль Массона». Свидетельство вчерашнего грехопадения.

Он заметил свою оплошность, переступил, высоко поднимая босые пятки – слава Богу, у нее царила чистота – на более безопасный участок дощатого, не паркетного, пола и вдруг с неодобрением уставился на свои наручные часы:

– У-у-у, как все запущено! – только и произнес.

– Cколько там? – из вежливости поинтересовалась Светлана. Спешить самой ей было особо незачем. На полновесный день лишь одно, скажем так, дельце. И торопиться не следует. Куда-куда, а туда Светлана всегда успеет. И кроме того, она не то чтобы предполагала, но была бы не против дополнительного – утреннего секс-сеанса. Но не набиваться же.

– Труба зовет, – серьезно свел брови кавалер, как бы намекая, что он и рад зависнуть, да не может. И принялся сосредоточенно натягивать подхваченные со спинки стула джинсы.

Света осторожно поднесла чашку к губам и совершила робкий глоток. Боялась обжечься. Коль так, прежде чем отправиться на это самое одно, скажем, дельце, она прошвырнется по магазинам. Хотя нет – на улице дождь и слякоть. Тогда она... Примет душ и завалится в кровать с какой-нибудь книжкой. Что бы такое почитать? Вроде на полке забыт путеводитель по Эрмитажу года издания эдак сорок девятого.