Степан Вартанов - Муравейник

— Твой тип? — поинтересовался Жак, проследив за его взглядом.

— Не совсем, но у нее неприятности…

— Или у тебя чешутся кулаки? От вашего шкета нахватался, от Пьера? Просто беседуют люди.

В этот момент один из парней размахнулся и влепил девице звонкую затрещину.

— Жак? — просительно произнесла Маргарет.

— Вставать, — горестно протянул Жак, вставая. — Идти, — продолжил он, поворачиваясь к двери.

Однако выходить на улицу им не пришлось. Девушка очень лихо блокировала вторую затрещину, завершив движение ударом колена в пах («У тебя есть стиль, парень», — сказал Жак Андрею), и поскольку и справа и слева путь к отступлению был отрезан, вбежала в кафе. Жак немедленно вновь уселся за столик.

— Ты упоминал, что тебе нужна женщина для операции, — задумчиво протянул Андрей. Жак вместо ответа высоко поднял бокал и опорожнил его одним глотком.

У Аки были неприятности. Никто и не обещал, что их не будет, напротив, идея журналистки внедриться в «социальное дно» под видом проститутки именно такую реакцию и вызвала у всех ее друзей: «У тебя будут неприятности». Плевать она хотела, но кто мог подумать, что она и вправду найдет то, что искала. А уж после того, как она это самое нашла, — удивительно, как ее не прибили сразу. Впрочем, сейчас убийства вышли из моды. Собственно, именно об этом она и собиралась писать статью. Инъекция специальных антител — так ей объяснили. Это гораздо лучше, чем убирать свидетеля, просто гибнут определенные нейроны в мозгу, и человек становится тихим-тихим. Она видела двоих, перенесших эту операцию, и ей хватило. Лучше уж смерть, чем стать медузой.

Прием она смазала — никогда в жизни никого не била коленом в пах, вот и промахнулась. Минуты не пройдет, как он присоединится к погоне. Значит, четверо. И все, что им нужно, это прикоснуться к шее или руке палочкой безыгольного инъектора. Интересно, есть ли в этом кафе второй выход?

Выхода не было. Кафе вообще состояло всего из четырех столиков и кулинарного автомата в углу. За одним из столиков, ближним к двери, расположилась компания — два пижона и женщина, настолько красивая, что у Аки даже мелькнула дурацкая мысль, а не Эй-Ай ли это. Она быстро прошла в глубь кафе и заглянула за автомат. Так и есть, телефона здесь тоже не было.

Они ввалились в кафе все четверо и остановились в дверях, нехорошо улыбаясь. Кроме Клера, — тот, напротив, был в бешенстве. Не будет в следующий раз подставляться. Пижоны, понятное дело, не обратили на вошедших никакого внимания — лысый, одетый в роскошный кремовый костюм и весь какой-то сахарный, держал даму за ручку и что-то ей нежно ворковал, а второй, мрачного вида парень, в потрепанных джинсах и совершенно новой куртке, сражался с бутылкой, пытаясь вогнать в нее штопор.

Наулыбавшись вдоволь, бандиты двинулись вперед, охватывая ее с флангов. Симон шел в центре, и именно его Ака боялась больше всего. В руке у Симона был серый цилиндрик, так хорошо ей знакомый по собственной, несостоявшейся статье. Ака подняла стул, взвесила его в руке — хоть какая, но защита. Мрачный парень уронил штопор и полез его поднимать.

«Господи, — подумала Ака. — Сотвори чудо!»

Где-то за три сотни километров маленький мальчик возбужденно подался вперед, жестом указывая своему старшему товарищу на орущий в машине приемник. Майк выключил приемник и недовольно осведомился, в чем дело.

— Андрей дерется!

Андрей поднял штопор и торжествующе выпрямился. По чистой случайности он попал при этом головой в челюсть одному из вошедших в кафе громил. Тот рухнул как подкошенный.

— Шлем! — шептал Пьер. — Скорее шлем!

Майк резко остановил машину у обочины шоссе и, перегнувшись назад, достал из стоящей на заднем сиденье сумки шлем. Будучи зарегистрированным НАСА телепатом, Пьер имел право возить его с собой. В основном на случай, если его помощь срочно потребуется правительству. Впрочем, разумеется, никто не собирался его использовать — пока. Однако усилитель выдали.

Глаза Пьера были закрыты, так что Майк сам надел шлем на голову телепату и сам его включил, искренне надеясь, что поступает правильно.

— Пистолет, — шептал Пьер, — у него пистолет! — Усилителю нужно было по крайней мере пять секунд, чтобы навязать височным долям свой ритм.

…Жак небрежно, не вставая, взял со стола бутылку, которую «пытался» открыть Андрей, и так же небрежно запустил ее в солнечное сплетение ближайшему бандиту. Тот выронил инъектор и согнулся пополам. Упруго, словно мячик, Жак выскочил из кресла и боднул головой в грудь третьего бандита. Тот отлетел в сторону, на свою беду — в сторону Андрея. Последний встретил его классическим «верхним лепестком». Затем они повернулись к четвертому нападающему — Жак при этом врезал кулаком по затылку одному из бандитов, который по простоте душевной пытался встать.

— Пистолет! — с обидой сказал Андрей, глядя на направленный на него ствол.

— Не везет! — сказал Жак деловито. — Сели!

Они поспешно сели обратно за стол.

— Встать! — неизвестно зачем скомандовал бандит.

— Сели же! — возразил Жак.

— Встать, я бабу застрелю!

— Давно пора! — радостно отозвался Андрей.

— Что-о?! — Жак потянулся к нему через стол, не достал. — Я тебя! — Он схватил початую бутылку ликера, стоявшую перед Маргарет, размахнулся и запустил ею, правда, не в Андрея, а в бандита. Тот легко отступил в сторону.

— Еще раз, — без выражения произнес он. — Встать! Делать то, что я скажу! Ты, лысый, возьми инъектор и…

Тут бандит осекся на полуслове и расширившимися глазами уставился на лежащую на полу бутылку, ту, которой Жак сбил первого бандита.

Андрей с Жаком, которых ментальный удар задел лишь периферией, попятились, Маргарет зло рассмеялась, а Ака, которая была не в курсе, завизжала.

Бутылка зашевелилась, из нее потекла зеленая жидкость, вспучилась и, лопнув пузырем, родила чудовищного монстра. Тот постоял, качнулся и подался вперед. Шкура его из зеленой вмиг стала бурой, затем стала отваливаться кусками, глаза из бесцветных стали красными, из пасти потекла слюна. Невыносимый смрад наполнил помещение…

Если бы бандит был знаком с теорией «mental abuse», он сумел бы оценить быстроту и изящество, с которыми Пьер зондировал его подсознание, добавляя монстру все новые отталкивающие черты. Обычно на это требовались часы, а то и дни.

Трижды сухо щелкнул выстрел, глаза монстра взорвались и потекли на пол, а на их место из черепной коробки с жужжанием выдвинулись телескопические объективы.

Третья пуля пробила чудовищу горло, и оттуда хлынул поток муравьев, бледно-розовых и мохнатых.

И все-таки Ака потеряла сознание первой, и лишь затем отключился громила.