Терри Пратчетт - Маленькие Боги

– Да! Они покажут людям, как жить лучше!

– А эти покажут людям, как быть людьми, сказал Дидактилос. – Это напомнило мне. Дай мне другой фонарь. Я чувствую себя совсем слепым без него… Дверь библиотеки вздрогнула под громоподобным стуком. Это был стук людей, не ожидающих, что им откроют. – Мы можем выбросить некоторые другие в…

Петли выскочили из стен. Дверь с глухим звуком грохнулась вниз. Солдаты с вытащенными мечами вскарабкались на нее. – А, джентльмены, сказал Дидактилос, – Умоляю, не нарушайте мои окружности. С разбегу капрал тупо взглянул на него, потом вниз на пол. – Какие окружности?

– Эй, как насчет того, чтобы дать мне пару компасов и вернуться сюда, скажем, через пол часа?

– Оставь их, капрал, сказал Брута. Он перешагнул через дверь. – Я сказал, оставьте их. – Но я получил приказ… – Ты глух? Если да, то Квизиция сможет это излечить. – сказал Брута, сам удивляясь твердости своего голоса. – Ты не принадлежишь к Квизиции, сказал капрал. – Нет, но я знаю человека, который принадлежит, – сказал Брута. – Вы здесь чтобы искать в этом дворце книги. Оставьте его со мной. Он стар. Что может он сделать?

Капрал в сомнении переводил взгляд с Бруты на своих пленников. – Отлично, капрал. Я беру командование на себя. Все повернулись. – Вы меня слышали? сказал Сержант Симони, проталкиваясь вперед. – Но дьякон приказал нам… – Капрал?

– Да, сержант?

– Дьякон далеко. Я здесь. – Да, сержант. – Пошли!

– Да, сержант. Сержант прислушивался, пока солдаты маршировали прочь. Затем он воткнул свой меч в дверь и повернулся к Дидактилосу. Он сжал левую руку в кулак и положил свою правую поверх, вытянув ладонь. – Черепаха Движется, сказал он. – Все относительно, сказал философ опасливо. – Я имею ввиду, я…друг, сказал он. – Почему мы должны тебе верить? – сказал Урн. – Потому, что у вас нет выбора, сказал Сержант Симони резко. – Вы можете вывести нас отсюда? – сказал Брута. Симони взглянул на него. Ты? – сказал он, почему я должен выводить отсюда тебя? Ты – инквизитор! – он схватил меч. Брута попятился. – Нет!

– На корабле, когда капитан провозгласил тебе, ты ни чего не сказал, – сказал Симони. – Ты не один из нас. – Я не думаю, что я один из них, так же, сказал Брута, – Я свой собственный. Он бросил на Дидактилоса умоляющий взгляд, что было совершенно зря, и вместо этого повернулся к Урну. – Я не знал об этих солдатах, сказал он. – Я знал только, что Ворбис задумал убить вас, и что он подожжет Библиотеку. Но я могу помочь. Я придумал это по пути сюда. – Не слушайте его, сказал Симони. Он пал на одно колено напротив Дидактилоса, словно умоляя. – Сир, здесь… несколько наших… тех, кто знает, что значит ваша книга…, смотрите, у меня есть копия… Он нащупал что-то за своим нагрудником. – Мы скопировали это, сказал Симони, – Единственная копия! Все, что у нас есть! Но это распространяется. Те, кто умеет читать, читают это остальным! Это производит такое впечатление!

– Э…-сказал Дидактилос, – Что?

Симони в возбуждении замахал руками. – Ибо мы знаем, это, я был в тех местах, это правда! Великая Черепаха существует. Черепаха действительно движется! Нам не нужны боги!

– Урн? Еще никто не ободрал медь с крыши? – сказал Дидактилос. – Не думаю. – Тогда, напомни мне, чтобы я не разговаривал с этим малым снаружи. – Я не понимаю! – сказал Симони. – Я могу спасти вас. У вас есть друзья в самых неожиданных местах. Пошли. Я только убью священника… Он взялся за меч. Брута попятился. – Нет! Я тоже могу помочь! Вот, почему я пришел. Когда я увидел вас напротив Ворбиса, я понял, что могу сделать!

– И что же ты можешь сделать? – усмехнулся Урн. – Я могу спасти Библиотеку. – Что? Положить на спину и убежать? – издевался Симони. – Нет. Не в этом смысле. Сколько здесь свитков?

– Около семи сотен, сказал Дидактилос. – Сколько из них важны?

– Все! – сказал Урн. – Может, пара сотен, – сказал Дидактилос, мягко. – Дядя!

– Все прочее просто изданный вздор и суета, сказал Дидактилос. – Но это книги!

– Возможно, я смогу взять больше, сказал Брута медленно. – Отсюда есть выход наружу?

– Отсюда… возможно, сказал Дидактилос. – Не говори ему! – сказал Симони. – Тогда все ваши книги сгорят, сказал Брута. Он указал на Симони. – Он сказал, что у вас нет выбора. Так что вам нечего терять, верно?

– Он свя…-начал Симони. – Все заткнитесь, сказал Дидактилос. Он смотрел в сторону брутиного уха. – Отсюда может быть путь наружу, сказал он. – Что ты собираешься делать?

– Не верь ему! – сказал Урн. – Омнианцы вокруг, а ты говоришь, что есть другой путь наружу!

– Сквозь эту гору есть туннели повсюду, сказал Дидактилос. – Возможно, но мы не говорим об этом людям!

– Я склонен верить этой личности, сказал Дидактилос, – У него честное лицо. Философски выражаясь. – Почему мы должны ему доверять?

– Любой, кто настолько туп, чтобы надеяться на то, что в подобных обстоятельствах ожидает, что мы будем ему доверять, должен быть достоин доверия, сказал Дидактилос. – Он должен быть слишком глуп, чтобы быть предателем. – Я могу уйти прямо сейчас, сказал Брута, – И что тогда будет с вашей Библиотекой?

– Видите? – сказал Симони. – Просто, когда все кажется беспросветным, вдруг у нас появляются неожиданные друзья повсюду, сказал Дидактилос, – Каков твой план, юноша?

– У меня нет никакого, сказал Брута, – Я просто делаю вещи, одну за другой. – И сколько займет делание вещей, одну за другой?

– Около десяти минут, я думаю. Симони взглянул на Бруту. – А теперь, принесите книги, сказал Брута, – И мне необходимо немного света. – Но ты даже читать не умеешь! – сказал Урн. – Я не собираюсь их читать, – Брута невыразительно взглянул на первый свиток, которым случайно оказался De Chelonian Mobile. – Ох. Мой бог, сказал он. – Что-нибудь не так? – сказал Дидактилос. – Кто-нибудь может сбегать за моей черепахой?

Симони бежал по дворцу. Никто не обращал на него особого внимания. Большинство эфебских стражников было снаружи лабиринта, а Ворбис дал ясно понять любому, способному помыслить о том, чтобы рискнуть войти вовнутрь, что случится с жителями дворца. Группы омнианских солдат осуществляли дисциплинированный грабеж. Кроме того, он возвращался к своим комнатам. В комнате Бруты действительно была черепаха. Она сидела на столе, между развернутым свитком и объеденным ломтиком дыни, и, насколько это можно сказать о черепахе, спала. Симони безо всяких церемоний схватил ее, впихнул в свой вещмешок и бросился обратно в Библиотеку. Он ненавидел себя, за то, что так сделал. Этот тупой священник все разрушил! Но Дидактилос дал слово, а Дидактилос знал Истину. На всем протяжении пути было ощущение, что нечто стремится привлечь его внимание.