Андрей Белянин - Век святого Скиминока

– Меч! Мой Меч! Меч Без Имени!!!

Ничего не произошло. Женщина встала, потрясла головой и вытащила откуда-то широкий мясницкий нож. В отчаянье я выхватил из очага почерневший вертел.

Мы осторожно кружили вокруг стола. Она поняла, с кем имеет дело, и, хотя все преимущества были на ее стороне, не хотела рисковать. Я находился в очень паршивом положении. Руки связаны, грудь по-прежнему болит, хромаю на правую ногу, вооружен… да это и оружием-то не назовешь! Где же мой Меч? Спиногрызка бросилась вперед с широким замахом. Я ушел, замахал вертелом и неожиданно понял, что вполне могу защищаться. Уроки Меча Без Имени не прошли даром. Я довольно успешно парировал удары ножа, сталь звенела о сталь, высекая искры. Несколько раз мне удавалось рубануть или ткнуть свою противницу. Но вертел не меч, и на волосатой шкуре людоедши вряд ли остались хотя бы синяки. Она чувствовала, что я не в лучшей форме. Мне нужно было пробиться к двери и попытаться увести тетушку подальше от Жана. Если с ним все в порядке, он придет в себя, а потом поможет. Не знаю, как и чем, но он меня не бросит. Пока я рассуждал сам с собой, лохматая оглоедка обрушила на меня водопад тяжелых ударов и один я пропустил. Левый бок обожгло огнем… Вскользь, но все равно порезала. В отместку я опрокинул стол так, что он рухнул ей на ногу. Людоедка взвыла дурным голосом! Я бросился к дверному проему, и тут…

– Милорд! Спасите меня-я-я… Я упаду!

Визг был такой, что мы оба забыли о драке. Открывшееся нашим взорам зрелище очень подходило под строчки песни «Улыбнитесь, каскадеры…». По темному лесу, отсвечивая лунным серебром и петляя между деревьями, на высоте трех метров летел Меч Без Имени. Вот это оружие… Он все-таки меня нашел! На рукояти Меча, вцепившись в нее обеими руками, висела совершенно одуревшая от страха Лия.

– Милорд, я… хотела… спешила… к вам на помощь!

Меч Без Имени замер передо мной, небрежно стряхнул белобрысую в кусты и плавно лег рукоятью в мои ладони. Покорябанный вертел я успел выпустить. Думаю, людоедша прекрасно поняла, что это значит.

– Убийца!

Мы ударили одновременно. Клинок моего меча оказался гораздо длиннее ее ножа. Страшная голова развалилась надвое…

В изнеможении я прислонился спиной к низкой стене землянки. Меч отдавал мне свою силу, и, если бы сейчас понадобилось завалить еще одного монстра, пожалуй, я бы смог. А где Жан? Бедолага так и лежит связанный, жестоко страдая от невозможности принять участие в смертельном бою. Надо выручать парня. Я сунул меч в кольцо на поясе, хотя со связанными руками это было трудновато. Потом нашел в кустах Лию. Она удачно хлопнулась мягким местом в папоротники и сидела там с раскрытым ртом и поднятыми руками.

– Все кончилось. Вылезай.

– Не могу, милорд, – жалобно пискнула она. – У меня руки затекли. Когда страшное бревно сбило вас с Бульдозером, я пригнулась. Меня лишь немного пощекотало по спине. Но лошадь испугалась и понесла! Я с трудом ее успокоила, а когда вернулась, ни вас, ни моего муженька уже не было. Там валялся огромный труп волосатого мужчины с перерезанным горлом! Рядом лежал ваш меч. Я его забрала. Снова села верхом и поехала вас спасать. Меч Без Имени держала обеими руками и тут… Вдруг! Он! Как поднимется вверх! Как полетит! Я просто не успела вовремя отцепиться, а потом было поздно и страшно. Вы бы знали, милорд, сколько раз меня шлепало по носу ветками…

– Лиечка, лапушка, перестань тараторить, – тихо попросил я. – У тебя есть нож? Тогда разрежь эти веревки, пожалуйста.

– Нет проблем! Сию минуту… Вот.

– А-а-а-а-а… Ты же мне палец порезала!

– Правда? – умилилась она. – Вам больно? О, мой бедный господин, дайте, я залижу рану.

– Не надо! – гордо отстранившись, я достал из кармана несвежий носовой платок и попытался завязать его одной рукой. Лия кинулась помогать, морщась от боли в затекших руках. Вдвоем мы провозились довольно долго, толкаясь, ворча и мешая друг другу. Потом пошли спасать Бульдозера. Так этот гад попросту мирно спал, уткнувшись носом в угол.

– Замаялся, сладкий мой, – заботливо замурлыкала Лия, постелив рядышком мой плащ и укладываясь так, чтобы спина мужа служила ей подушкой. – Ложитесь и вы, лорд Скиминок, до утра еще далеко. Нечисть к жилищу людоеда близко не подойдет, а Жана развяжем завтра. Спокойной ночи, милорд…

Я уснул сразу же, как лег. Наверно, организм просто ушел под защиту сна от всех переживаний, нервотрепки, боли и беготни. Просто отключился. Мне ничего не снилось. Зато утром, когда все встали и Лия развязала Жана, выговаривая ему за все про все, я с тихим ужасом понял, что заболел. Меня знобило. То ли я перележал на земляном полу, то ли порезавший мой бок нож был недостаточно продезинфицирован, то ли окончательно измотал себя… Вот температуры только и не хватало. С их уровнем медицины особенно. Столько дел… Господи, когда я всем этим займусь?! Счастливая воркотня супругов оборвалась так неожиданно, что я даже не заметил.

– Милорд, вам плохо?

– А ты сам не видишь?! – Лиина ладонь быстро коснулась моего лба. – Святые угодники, да у вас жар! Вы же весь горите!

– Нет… еще не весь… у меня ноги замерзли, – слабо отшутился я, но встревоженный Жан, невзирая на мои протесты, легко поднял меня на руки и понес.

Лия суетилась вокруг, вздыхая, поскуливая, всплескивая руками и причитая. Дальше не помню, наверно, опять уснул…

Черная полоса моей болезни тянулась долгую неделю. Я очнулся в домике отца Ансельма, до подбородка укрытый шкурами. Меня поили бульонами и не позволяли лишний раз вставать. Бульдозер превратился в самую заботливую сиделку на свете. Лие он доверял подменять себя лишь на три-четыре часа сна. Меня бил озноб. Я бредил, кого-то догонял, с кем-то рубился, все время требуя, чтобы Меч Без Имени был здесь, рядом, под рукой. Отшельник молился надо мной. Крестьяне приносили самые свежие продукты, обижаясь, когда им за это пытались заплатить. Один раз мне даже казалось, что надо мной склонилась Луна. Ее глаза были полны слез. Она ничего не говорила, значит, я снова бредил. Если бы она и вправду была, то разве когда-нибудь оставила меня больного, мечущегося в жару на мокрой от пота постели… Выздоравливал я очень медленно. Отец Ансельм привел одну местную знахарку, и старушка лечила меня отварами малины, багульника, хвои и еще каких-то составных сборов целебных трав.

Пан Юлий исчез, бросив супругу со всем штатом прислуги жить в шалашиках. Возможно, набирает новое, менее щепетильное в религиозном плане войско. Когда в одно солнечное утро я проснулся, мой похудевший оруженосец клевал носом рядышком. Отца Ансельма и Лии не было видно. Я осторожно встал, покачиваясь от слабости, но совсем чуть-чуть. Пошел, распахнул дверь, вдохнул полной грудью свежий морской воздух и сел на пороге. Жизнь продолжалась…