Галина Черная - Каникулы оборотней

– Примите наши извинения, – мрачно буркнул Алекс, возвращая негодяю бумаги. Я в отчаянии грызла ногти, но не могла помешать «исторической несправедливости». У нас было слишком мало доказательств, чтобы прижать его к стенке…

– Я же предупреждал, что ничего хорошего из этого не выйдет, – всю дорогу попрекал нас Профессор. Пока мы спускались к деревне, он умудрился окончательно испортить и без того паршивое настроение. Кот снова и снова давил на друга, толкая его в объятия старухи. Наступлением на хвост этой проблемы уже не решишь, к тому же Пушок навострился увертываться.

– А может, не надо?! Ну не стоит этот волчара таких жертв! – жалобно воззвала я к безмолвным небесам.

– Ты эгоистка, деточка, мы агенты!

– Да, мы агенты, и дело превыше всего, – как зомби подтвердил мой любимый.

– Неужели ты бы и мне позволил совершить подобное ради общего дела?!

Алекс призадумался, но, к несчастью, к этому времени мы уже стояли у калитки колдуньи. Котик подло замяукал, призывая хозяйку. Мгновение – и она уже торчала на крыльце, призывно подмигивая и скаля оба зуба. Алекс чуть не плакал, пожимая лапы напарнику и обнимая меня на прощание.

– Я… буду ждать… тебя, – нетвердо выдавила я, без сил опускаясь на придорожный камушек.

– Пошалуйшта, шидите, школько хотите, – злорадно ухмыльнулась старуха, пропихивая командора в дверь. На кота я не смотрела, хотя он и пытался подмазаться, с притворным сочувствием поглаживая лапкой мою руку. Моего терпения и чувства долга хватило минуты на две, потом я с рыком вскочила, засучила рукава и…

– Добрый день, мадемуазель! А где ваш брат, мсье Курбе, я ищу его с утра, – раздался тихий мужской голос за моей спиной.

Я оглянулась и увидела прилично одетую даму в розовом чепчике. Она была выше меня ростом, у нее были знакомые черты лица и… прикрываемые веером усы!

– Он… он сейчас несколько… занят, а вы, собственно, кто?

Профессор корчил рожи, отчаянно жестикулируя, но я его демонстративно не замечала.

– А… ваш брат у этой мегеры, я правильно понял? Что вам на сей раз наплела эта озабоченная старая ведьма?! – покачала головой дама, распахивая калитку и шагнув на крыльцо.

– Э-э… ну, про Волка… в смысле, кто…

– Обещала сказать, кто оборотень, старая обманщица?! Лжет и не краснеет! Она же известная всей округе шарлатанка! По молодости вела весьма разгульную жизнь, даже мой папаша ею не брезговал, старый хрыч.

– Маркиз д’Абажур! – сипло прозрела я. Вот уж «вэк» так «вэк»!

– К вашим услугам, мадемуазель Жаннет! Значит, сладострастная ведьма опять взялась за старое… Любви ей захотелось! Скольких до инфаркта этим простеньким враньем про тайну Зверя довела… Именем короля, открывай, чертова шельма, а не то я сожгу твою берлогу к чертям, как некоторые сегодня грозились сжечь мой замок! – закричал французский аристократ, задирая подол и яростно пиная дверь.

Хмелея от счастья, я запустила булыжник в окно, с удовлетворением послушав вой осаждаемой бабульки. Кот прыгнул следом, делая вид, что рвется на помощь другу, которого сам толкнул на этот шаг. Мы еще сочтемся, хвостатый фарисей…

Алекс выскочил как ошпаренный, вышибив дверь и едва не затоптав маркиза. Похоже, он принял это решение еще до того, как узнал самое страшное – что не принесенная им жертва была выбита обманом и попросту бессмысленна. Я повисла у него на шее, бурно рыдая и никого не стыдясь…

Мадам Мариет, разумеется, не вышла, только орала из дома, что ее обманули, надули и воспользовались девичьей доверчивостью! Командор от души благодарил маркиза, а я с горьким интересом пыталась предположить, до какой стадии у них там со старухой дошло дело…

– Знаете, господин егермейстер, я много думал насчет вашего дела. И не смотрите на меня так, женское платье – мера вынужденная, я рискую жизнью, появляясь в этой мерзкой деревне. Вы ведь видели, что они сегодня устроили у стен моего замка?

– Не берите в голову. – Все еще хлюпая носом, я сочла своим долгом успокоить человека. – Крестьяне вовсе не собираются вас убивать, только хотят, чтобы вы отпустили бедного папашу Мерло и избавили их от жеводанского оборотня. Всего делов-то!

– Да, проще простого! – с готовностью согласился маркиз, уводя нас подальше от «гостеприимного» домика. – Давайте вы убьете оборотня, а я предъявлю его тушу народу? Можете еще добавить пару слов о послушании и грехе неповиновения! Пусть знают, что я еще силен, что не настали те времена, когда бунтовать можно будет безнаказанно. И не дай бог моим словам о революции стать пророческими…

– Зачем же вы лично отправились в деревню, могли послать кого-нибудь, – удивился Алекс, все еще бледный после пережитого.

– Увы, меня все бросили. Поверите ли, слуги давно грозились уйти к другому господину. Дескать, служить за такое мизерное жалованье им совесть не позволяет. Но что я могу? Поместья не приносят прежних прибылей, я и так практически разорен…

Кружным путем, лесными тропинками, мы шли к замку, надо же было проводить нашего спасителя, пусть даже мы не сходимся с ним в политических взглядах.

– Как только утрясем этот инцидент с крестьянами, я тут же выпишу слуг из Парижа и больше не буду брать с улицы разную шушеру. А деревенским сунем в пасть мертвого оборотня – и довольно с них.

– А как же бедный ликантроп? Его непременно надо освободить!

– Ни в коем случае! Он будет сидеть в тюрьме, пока его жена не соберет нужную сумму. На уступки идти нельзя, это и дураку ясно. Стоит один раз уступить черни, и никто не будет платить за аренду, а вот требования начнут расти как снежный ком! Но. Не будем о политике… Я готов выделить деньги на крупную облаву, но вы должны поручиться за результат. Отдельное вознаграждение в разумных пределах, разумеется, будет выплачено.

– Обычно мы не так скромны в запросах, но… Короче, только ради вас десять тысяч ливров и картину «Вавилонская башня», что висит у вас в прихожей, – мечтательно облизнулась я. Маркиз несколько изменился в лице, кот тоже, но от алчности.

– Вы называете нереальные суммы! Десять тысяч ливров выплачивал сам король за первого оборотня. Не принято говорить, но это было наглое жульничество, раз Волк продолжает лютовать. Однако король не может ошибаться, поэтому… Как ни верти, а от расплаты не уйдешь, – развел руками д’Абажур. – Двести ливров и картину – это мое последнее слово!

Я переглянулась с Мурзиком, он чуть заметно кивнул, уважительно глядя на меня как на способную ученицу – двести ливров серебром и уникальная картина упали на нас буквально с неба! Как правило, База такое не одобряет, но иногда предпочитает закрывать глаза.

Мы ударили по рукам, маркиз тут же вручил мне аванс в виде увесистого кошелька, сообразив, что я тут главный казначей (после кота).