Галина Черная - Хроники оборотней

Трехмерный, не плоский, при плаще и рогах, в сегодняшнем костюме. Его лицо, искаженное яростью, казалось подвижным, он явно терпел сильные муки. От злости его тело на рисунке ходило волнами (или это оптический обман?), просто холст скорее не горел, а плавился. Тем не менее Джек Попрыгунчик медленно исчезал в очистительном пламени камина!

Что ж, Рейнольдсон нас вчера надул… То есть, конечно, не всех нас, а меня. Ребята, получается, все поняли, но традиционно не поставили боевую подругу в известность. Наверное, это их маленькая месть за мое самоуправство… Хотя что уж такого недозволенного я сделала? Подумаешь!

– Накануне мы получили результаты анализа жидкости, взятой у Попрыгунчика. То, что давало ему подобие жизни, якобы было его кровью, – на деле всего лишь черная краска. Почему именно черная, а не красная, не голубая? Оказалось, что художник, нарисовавший Попрыгунчика, замешивал ее по-особому, и именно в ней весь секрет, – терпеливо начал объяснять Алекс, глядя на комиксиста так, что тот уже не пытался подняться. Кажется, он уже понял, что мы те, кто приходил вчера, и это пугало его куда больше, чем визит самой королевы…

– Нужно было сделать так, чтобы объект вернулся в портрет, истекая кровью, то есть краской, и теряя силы. Эксперимент удался. Он прибежал подлатать раны, чем и занялся создавший его тип! – добавил Пусик, грозно топорща усы.

Рейнольдсон обреченно покосился на кота, не сказав ни слова.

– Значит, его бессмертность была мифом? Ну если бы мы палили в него минут двадцать из пулемета, он бы умер сам, истекая краской?

– Скорее всего, да. Но он не стал бы ждать, а телепортировался бы в картину, как сегодня. Поэтому никто и не мог с ним сладить: в него стреляли в упор, но он не падал, а уходил прыжками, и автор замазывал ему раны. И люди верили в неуязвимость монстра, – продолжил командор.

– А эти его телохранители-ученые, они что, ничего не знали?

– У них «переходник» устаревшей модели, на поиск объекта уходит минут пятнадцать, потому мы всегда опережали их на один ход. И потом, они были спокойны, искренне считая, что Джек неуязвим. Видимо, не до конца его исследовали.

– И уже не доисследуют… – важно заключила я. – Мы встали на пути научного прогресса! Наверное, нам должно быть стыдно…

Держать художника на полу больше смысла не имело – холст прогорел. Кот предложил на всякий случай сжечь и остальные портреты Попрыгунчика, мы не возражали.

– Ой, ви жестокие люди, оставьте мне хотя бы память! – взмолился Рейнольдсон. – Джек таки не ведал, что творил, он был всего лишь шаловливое дитя… Может, я один ответственен за все его преступления!

– Это точно, но боюсь, вряд ли кто в Скотленд-Ярде примет твою явку с повинной, – вздохнула я, с сочувствием глядя на художника. Кофе, что ли, ему сварить и дать выпить чашечку, пусть человек хоть немного успокоится. Но ведь лень, да и не королевское это дело, так что кофе он не получил…

– Я был вынужден нарисовать его таким монстром! Что ви хотите?! Этот проклятый жанр ужастиков требовал от меня крови и зрелищ! Я работал по контракту, из-под моей кисти вышло с десяток таких чудовищ…

– Но никто из них не ожил и не совершал нападения в реальной жизни, – вставила я. – Так почему именно он?

– Потому что… таки я не знаю почему! Ви говорили о черной краске… Да, из ранений текла черная краска, но что я мог? Заявить сам на себя в полицию?! Я закрашивал дырки на его теле, подправлял его лапсердак. Джек разговаривал со мной, просил помощи, требовал рисовать ему разные костюмы. Он был франтом, мой бедный жуткий шедевр…

– Так вот, насчет краски. На чем вы ее замешивали? – спросил Алекс.

– На саже. Ой, да сейчас все так делают. – Творец спокойно пожал плечами.

– Но на какой! Она от сгоревшего человека.

Я ахнула. Но Рейнольдсон нисколько не смутился:

– А что не так? Где тут преступление?! В тот год я попал в больницу Святого Марка. Было много свободного времени, когда я таки пошел на поправку, поставил в саду при больнице мольберт и начал рисовать. Как-то у меня кончилась черная краска, я стал искать, где тут можно достать сажу.

– А купить в магазине?

– Откуда деньги у бедного еврея, мисс?! – укоризненно сощурился Рейнольдсон. – В кармане ни пенса, а рядом старый крематорий… Один мой коллега когда-то говорил, что зола из крематория дает более насыщенный оттенок черного. Я человек без предрассудков и даже обрадовался возможности самому проверить, так ли это.

– Значит, краской, замешенной на саже сгоревших тел, вы нарисовали Джека Попрыгунчика?..

– Да, и он ожил у меня на глазах! О, шоб я такого не смотрел и во сне! Он же отнял у меня полздоровья! После него я не рисовал никого, все идеи в моей голове были связаны только с ним, одна из них – его «японские подружки». Жаль, ви таки не успели мне попозировать. – На губах комиксиста появилась блуждающая улыбка, а в глазах – знакомый сальный блеск. И этого аморального типа я еще жалела!

– Психокинетическая энергия с сильным отрицательным зарядом осталась в золе от многочисленных грехов умерших людей, чей пепел вы брали. В этом весь секрет, – резюмировал агент 013. – Ну что, на Базу?

Командор отрицательно покачал головой, кивая в мою сторону. Котик вспомнил об обещании и вовремя спохватился:

– Ах да, деточка, забыл, мы же с Алексом обещали, что до завтра никуда не двинемся. Тогда домой?

Я мрачно подмигнула ребятам, отводя их в сторону:

– А что будем делать с Рейнольдсоном? Он же может наплодить еще кучу монстров, тем более зная секрет их производства. Нет, не из-за маниакальных наклонностей, а единственно чтобы восполнить потерю! Только гляньте, как он убивается…

Несчастный художник, утирая слезы, насторожил уши.

– Процент вероятности ничтожен, – уверенно заявил агент 013. – К тому же нас посылали обезвредить Джека Попрыгунчика, а не ликвидировать саму возможность появления таких монстров в будущем.

– О, а ведь это мысль – истребить всех монстров еще до их рождения!

– Управимся годика за два, а потом мы же и останемся без работы, – логично возразил Профессор. Обычная отговорка моих агентов…

Я ему популярно пояснила, что мыслить таким образом – аморально, искоренять зло надо основательно, с корнями и лучше сидеть без работы, но с чувством выполненного долга! Выслушав мою тираду, напарники пошушукались и согласились на всякий случай отобрать у художника всю черную краску вместе с остатками золы, если она есть.

– Ой, да ее не осталось! Я же сразу намешал большую банку, вот, возьмите бесплатно, но оставьте картины! Прошу вас, они нарисованы без добавления этой адской сажи. И… можно я не пойду в тюрьму?

Ну мы тоже не звери… Сажать его не в нашей компетенции, а картинки пусть оставит, но только после того, как все холсты пройдут экспертизу у нас на Базе. Рейнольдсон до сих пор был уверен, что мы из тайной полиции, во всемогущество коей он верил настолько сильно, что спокойно принимал за факт, что в консультанты они берут англоязычных котов. Более того, он собственноручно упаковал нам все свои работы, проводил до дверей и слезно просил вернуть ему их хотя бы после Рождества.