Андрей Белянин - Опергруппа в деревне

– Выходите, гражданин! Мы здесь не в индейцев играем, могли бы и не подкрадываться…

Ветви ближайшего орешника распахнулись едва ли не со зловещим дверным скрипом. На освещённую серебристым сиянием полянку шагнул беспрецедентный злодей нашей эпохи – Кощей (как мы шутили, «Кирдыкбабаевич»…) Бессмертный! Выглядел он практически бесподобно, всегда подозревал, что ему шьют где-нибудь в Париже…

Чёрный, до пят, балахон, струящийся складками, кожаные сапоги на высоком каблуке, а на голове некое подобие капюшона средневекового палача, тоже чёрное и с дырочками для глаз. Судя по фигуре, так и не поправился. Значит, в силу не вошёл, хотя начал, как всегда, с угроз и запугиваний:

– Вот и свиделись, участковый. Недолго тебя судьба берегла, недолго в одну дорожку наши пути сводила…

– Только не надо снова петь фальцетом «пришла твоя смерть безвременная…», – резко осадил его я. – Либо – чего надо и коротенько беседуем по существу, либо – я вас арестовываю, благо всегда есть за что!

– Никитушка, угомонись, не могёт он иначе, – укоризненно вздохнула Яга. – Ить традиции литературные да исторические такового подходу требуют. Дай срок, нагрозит да пошумит, а потом, поди, и сам в ножки поклонится…

– Ну… это тоже… вряд ли… так-то уж… – смущённо откашлялся наш злодей. – В ножки, конечно, не поклонюсь, но дело важное имею. Потому и вызвал тебя, сыскной воевода, отдельного разговору ради. Ежели твои холопы насмешки чинить не станут…

– Митя!

– А чё сразу я-то! И улыбнуться нельзя, что ль? Может, я не со зла, может, у меня настроение столь игривое от мыслей приятных сообразовалось…

– Каких ещё мыслей? – почему-то одинаково заинтересовались мы все.

– Дык деревня ж рядом, – не выдержав, бросился взахлёб рассказывать наш младший сотрудник. – А ну как я сейчас петухом взвою! Вот вам крест всем целовать буду, как все петухи наши от такого крику внепланового голос подадут! Свершится над оскорбителем суд божий, отольются слёзки мышкины…

– Это он вам никак забыть не может, что вы его год назад «петухом» обозвали, – доходчиво пояснил я отшатнувшемуся Кощею.

Нет, шутки шутками, а с Мити вполне станется и покукарекать не вовремя. Не знаю, по какой причине (плохие гены? психические заболевания? комплексы детства?), но гражданин Бессмертный панически боится петушиного крика. Всерьёз боится, до колик, до судорог, до хрипоты и пены изо рта.

Собственно, в какой иной момент никто из нас не преминул бы воспользоваться такой слабостью противника, но взгляд Яги был слишком серьёзным. Я доверился компетенции нашей эксперт-криминалистки и молча погрозил Митяю пальчиком. Тот честно покаялся, но злорадно улыбаться не перестал…

– Итак, что же всё-таки случилось?

– Вот, прими заявление, участковый. – Моднявый преступник и маньяк, с хрустом кивнув, протянул мне скрученный в трубочку лист бумаги. – Убедительно прошу прочесть, рассмотреть и принять к сведению. При благоприятном разрешении и я в долгу не останусь…

– Взятку предлагаете, – автоматически брякнул я просто потому, что произошедшее ставило меня в тупик. Кощей, сам, мне, приносит заявление, прося помощи и защиты у милиции!

– Никак нет, – гордо выпрямился он. – Вы – люди государевы, вам за службу и без того жалованье положено. А вот материальную базу в отделении за счёт пожертвований частных лиц улучшать не возбраняется. Крышу перестелить, забор кой-где подправить, ступени в поруб поменять…

– …трубу прочистить, дорожку булыжником вымостить, газон опять же хотелось, да и сруб колодезный давно поменять пора, – неожиданно для самой себя включилась в перечисление бабка.

Мне пришлось умерять её хозяйственный пыл двукратным поднятием правой брови в самом строгом изгибе… Яга поняла и притихла. Я демонстративно развернул листок, света ночных светил (прости, Господи, за тавтологию!) вполне хватало для чтения. Митька бесстыже заглядывал мне через плечо…

– «Нечестивому рабу, холопу лукошкинскому да хаму Никитке Ивашову от самого Великого да знатного, того света господина, а этого – страха и ужаса, сильномогучего тёмного царя Кощея Бессмертного…» Значит, так вот? Это у вас нормы вежливости такие, да? Митя, кукарекай!

– Дозволяете? – счастливо уточнил он.

– Поддерживаю, – подняла вверх два пальца Яга, она у нас тоже грубиянов не любит…

– Смилуйтесь, аспиды милицейские, – тонко взвыл злодей, едва ли не хлопаясь на колени. – До конца дочитайте, а уж тогда и суд чините!

– Ладно, попробуем, – скрипнул я зубом, но дочитать это действительно стоило. Судите сами…

– «Письмишко с просьбочкой униженной, прости отец родной за слова неразумные, торопливые, по чину обязательные да без желания писанные. На том молить тебя буду – избавь от беды неминучей, характеру семейного! Женат я был браком честным, шумной свадебкой с супружницей молодою, по молодости безрассудной. Уж как жили-были, описывать не буду, глаза слезами полнятся и старые раны мукой болят… А только почитай уж после „медового месяца“ овдовел я. Явил господь такое чудо, милость великую… Жену схоронил достойно, в гробу хрустальном, под курганом высоким, в лесу дремучем, чтоб (не дай бог!) не встала… А тока в последнее время чую в воздухе вибрации нехорошие, дуновения неприятные, да и сама мать-сыра земля ровно от боли вздрагивает. Неужто просыпается Карга-Гордынюшка? Уж ты разберись, сыскной воевода, а я-то никаких богатств не пожалею, тока б жена моя с того свету не обернулася. Ить тогда никому жизни не будет… сам её боюсь… как вспомню… Засим и кланяюсь! Вся надежда на тебя, участковый. И всякого тебе здоровьичка, нечестивый раб, холоп лукошкинский да хам Никитка Ивашов. В чём и подписуюсь, великий злодей и сильномогучий тёмный царь – Кощей Бессмертный…» Это всё?

– Вроде да, – прогудел за моим плечом верный напарник.

– А Кощей где?

А вот Кощея-то уже и не было. Преступный элемент исчез так же неожиданно, как и появился.

– И кукарекнуть-то не успели… До чего шустрый уголовник пошёл, не находите? А у меня ещё и мыслишка одна по ходу наблюдения образовалася… Костюмчик его ничего не напоминает! И сапоги опять же…

– Намекаешь на то, что именно Кощея, а не дьяка я мог видеть в ту ночь?

– Истинно, отец родной, – довольно просиял Митька. – Ну а экспертиза наша домашняя что по энтому поводу думает? Ой… а где ж она?

Вот именно «ой»… Бабка тоже словно бы растворилась в ночном воздухе. Хотя в отличие от гражданина Бессмертного не бесследно – далеко в поле, за околицей, мелькал белым пятнышком её головной платок. Похоже, старушка изо всех сил улепётывала к дому…

– Круто, – задумчиво признал мой напарник, когда Яга взяла забор практически без разбега.