Андрей Белянин - Не надо, Азриэлла!

Поезд тронулся. Обычный поезд, вокруг — обычная подземка. Метро то есть. Станций нету ни одной. Вагоны просто несутся сквозь толщу земли, как кажется, без всякой цели и направления.

— Я пойду к пассажирам! — решила Анжелика, слегка отойдя от столь необычного и неожиданного перемещения.

— Я тоже! — Умберто явно стеснялся остаться наедине с человеком.

В первом же вагоне сидели пассажиры. Самые обычные на первый взгляд. Старушка, двое сумрачного вида мужчин, компания молодёжи, дама в норковой шубе…

— Странные они какие-то… — шёпотом доложил Умберто.

— Сама вижу. Кто же они такие? Пойду поговорю. Здравствуйте! — Бабушка показалась Анжелике самой безобидной и готовой к общению.

— И тебе того же, коль не шутишь! — было произнесено равнодушным голосом. Она даже не повернула головы, так и глядя в тёмное окно.

— А… вы куда едете?

— А то сама не знаешь. — Ни удивления, ни возмущения, никаких интонаций. — Куда надо, туда все и едем.

— Долго ехать-то?

— Не дольше времени.

— А вас звать-то как?

— А нету здесь имён. Ни имён, ни рангов, ни различий.

— По-моему, мы с ней ничего не добьёмся, — подытожил бывший инкуб и, оглядев со всех сторон дорого одетую пассажирку, решился: — Давай-ка я с той дамочкой побеседую, всё-таки как-то мне это привычней, обаяю, так сказать.

— Что, прямо здесь?

— Да, блин!.. Обаяю — не значит… то, что ты подумала. Вот люди! Развращённые создания!

— Кто бы говорил! — И, не желая наблюдать профессиональное мастерство Умберто, даже непонятно с чего слегка обидевшегося, Анжелика гордо прошла в другой вагон.

И в нём, и в двух последующих от молчаливых пассажиров ей так ничего и не удалось добиться. Даже дети, с которыми она вроде всегда находила контакт, поражали своим подавленным видом и углублённостью в себя и разговаривать категорически отказывались. Последней каплей стал дедуля с повадками отставного прапорщика и значком ЛДПР на потёртой тельняшке. Что сказал он, невинная девушка предпочла тут же забыть, а если перевести всю его тираду на нормативный русский, суть сводилась примерно к следующему: страну разворовали, кругом ворьё и хамы, пенсию не платят, тоже воруют и хамят, хамят и воруют, и соседи все хамы и, скорее всего, тоже воры… а уж милиция… а поезд… А при чём здесь поезд? Куда едем? Да куда мы можем ехать, если страну разворовали и кругом…

В общем, не сложился разговор. Размышляя, в догадках, вернулась Анжелика в уютную кабину, где всё гак же исполнял обязанности машиниста подавленный пенсионер и сидел донельзя опечаленный инкуб.

— А ничего! — отрезал он в ответ на недоумевающий взгляд. — Ни-ка-кой реакции, смотрела как на пустое место, демонстративно игнорировала и отворачивалась в угол. Это позор. Вот уж ТАКОГО в моей карьере ни разу не было…

— У меня тоже ничего! — призналась Анжелика. — И, вот странное совпадение, в моей карьере психолога такое тоже в первый раз. Я даже не смогла узнать, куда мы едем.

— Ох, грехи наши тяжкие! — вздохнул мимоходом Пётр Борисович, деликатно прислушивавшийся к разговору. — Вот и я так и не знаю, куда веду этот поезд.

— Постойте! А это что такое?

В унылой темноте туннеля пронеслась со скоростью звука размытая светящаяся надпись.

— Стоп! Кому сказал! Задний ход! — Пенсионер в ярости рванул рычаг, и поезд пополз обратно.

Тихо-тихо поезд подошёл вплотную к загадке, и стало возможным прочитать, что же написано корявыми, красного жизнерадостного цвета буквами на серой стене.

— И что это значит? Ничего не понимаю… — протянула Анжелика, близоруко вглядываясь в надпись, — СЛАВА…

— …СЛАВЕ, — закончил Пётр Борисович. — СЛАВА СЛАВЕ! Вот такой лозунг.

— Полный абсурд.

— Да, но знаете что? Мне кажется, я где-то уже видел такую надпись. Очень-очень давно.

— Может, это шифр? — высказал бредовую мысль Умберто.

— Ага. Неразгаданные тайны Третьего рейха, сокровища древних пирамид, НЛО и снежный человек в придачу…

— А я не удивлюсь, дорогие мои, — обречённо вздохнул машинист поневоле. — У меня вообще стойкое ощущение, что я, как Алиса в стране чудес, попал в какую-то психоделическую сказку.

— Вот только скучная она какая-то, — высказал лично своё мнение Умберто, рассеянно глядя в окно на кромешную тьму туннеля. — Вот я не понимаю… и что теперь? Куда мы едем?

— А сколько времени, дорогие мои? — вдруг поинтересовался Пётр Борисович. — Я к чему клоню: по-моему, мы уже достаточно давно здесь катаемся. Должны, наверное, скоро вернуться.

— Ой, дай-то бог! А то не хотелось бы мне свою молодую жизнь тратить на бесцельное перемещение по вагонам. Хорошо ещё, что есть пока не хочется и пить…

— А это здесь всегда так, — небрежно махнул рукой уже знающий заместитель машиниста. — Я… сколько уже… пять раз так ездил. И ничего, ни есть, ни пить, ни… ничего другого не хотелось.

— Скучно тут, — расстроился деятельный инкуб. — Давайте… давайте хоть анекдоты потравим.

— Только не пошлые!

— А я других не знаю!

— Я знаю! Приходит, значит, еврей в синагогу…

— А Василий Иваныч ему и говорит: «Давай Петька… Возвращаемся!»

— Не смешно что-то. Ой, Пётр Борисович, а почему я вас так плохо вижу?

— А почему вокруг всё плывет?! А-а-а-а, я понял! Мы возвращаемся!

— Ура-а-а!

И впрямь: стремительно несущийся сквозь тьму поезд медленно, по неуклонно сменялся уже знакомыми декорациями пенсионерской кухни. Затихал шум колёс, пока наконец-то не превратился в уютное тиканье старинных часов на стенке. Неожиданное приключение закончилось так же внезапно и без объяснений, как и начиналось.

— Ну блин! — Умберто радостно оглядывался. — А я уж думал, не вернёмся!

— Может, чайку кому? — Пётр Борисович как ни в чём не бывало суетился у плиты. — Так сказать, чтоб нервы успокоить.

— А чего покрепче нет у вас? — Теоретически непьющая Анжелика сама себе удивлялась,

— Не советую, милая моя, давайте вот я вам лучше с мятой, зелёного налью. Вку-у-у-усный, мне сын из Израиля привёз. Вы ведь мне поможете, да?

— По крайней мере постараемся! — твёрдо пообещала Анжелика. — А скажите, нет ли у вас какого-нибудь знакомого Вячеслава… или Владислава… или Станислава…

— А зачем?.. — изумился было Пётр Борисович, но, надо признать, сообразил быстро, и глаза его изумлённо округлились.

— Вот именно. «Слава Славе!» — тактам было написано. Это не существительное, это имя.

— Слава… Слава… — забормотал, вспоминая, пенсионер. — Вот и не припомню ведь… Хотя… Есть один — сантехник наш из ЖЭКа, но я с ним никогда не конфликтовал… да и старенький он уже. Пьёт… Нет, я думаю, он здесь ни при чём…

— И всё же… Надо вспомнить… — сосредоточенно сказала Анжелика. За свою жизнь она прочитала не так уж много детективов, но почему-то была твёрдо уверенна в одном: Пётр Борисович должен быть знаком с загадочным Славой. Вероятность того, что пенсионер является случайной жертвой необъяснимого и тайного злодея, просто не приходила ей в голову. — Давайте сделаем так, — решительно сказала Анжелика. — Вот ты!