Евгений Якубович - Кодекс джиннов

Постепенно его возбуждение стихло. Он уже скорее не бил, а гладил осла.

– И слуги их ничем не лучше. Казалось бы, эти-то уж свои, сами из бедняков вышли. Так нет, туда же. Игристого ему подавай, простое он уже и видеть не хочет. Вот ты скажи мне, как дальше жить-то?

Трактирщик забыл про метлу. Теперь он сидел на полу, и обнимал осла за шею, уткнувшись лицом прямо в серое отвисшее ухо.

– Один ты у меня остался, один ты меня понимаешь.

Побеседовав с ослом еще пару минут, корчмарь выше из хлева. Он чувствовал себя прекрасно. Осел тоже был доволен – после таких визитов он всегда получал двойную мерку овса.

Глава 10

Джинн подвел Колю к калитке в невысоком глиняном дувале, огораживающем большой тенистый двор. Из-за забора доносились звуки разговоров, звяканье посуды и заманчиво вкусные запахи.

– Пока слуги готовят дом к моему приходу, мы с тобой пообедаем в этой харчевне, – объяснил он Коле.

Калитка отворилась, и оттуда вышел пузатый джинн в белом переднике.

– Заходите, заходите, уважаемые! Отдохните и покушайте! И если, отведав яств, которые готовят в моей харчевне, вы скажите, что у вас дома готовят лучше, я впаду вместе со всей своей семьей в уныние. Мы станем скорбеть и чахнуть до тех пор, пока не умрем от печали и горя.

– Неужели и в самом деле вы впадете в уныние? – переспросил Коля трактирщика.

– Непременно, – подтвердил тот.

– Всей семьей?

– Именно, всей.

– И что потом?

– Станем чахнуть, – убежденно повторил хозяин.

Проголодавшийся Махмутдин нетерпеливо прервал этот диалог.

– Все это вы обсудим потом. Для начала распорядитесь, чтобы нас накормили. А мы посмотрим, заслуживает ли ваша стряпня нашего драгоценного внимания.

– Проходите, проходите, не пожалеете.

Хозяин повернулся и ушел на кухню отдавать распоряжения. Коля с интересом следил за происходящим через открытую дверь. На кухне шумели и чадили огромные котлы. Повара и подмастерья, суетились без остановки. Их бронзовые голые торсы блестели от пота.

Джинн посмотрел на Колю.

– Только не вздумай и в самом деле сказать хозяину, что он готовит лучше, чем у тебя дома.

– А он не зачахнет?

– Выживет, – джинн усмехнулся. – А вот если пойдешь у него на поводу, то он принесет такой счет, что тебе придется работать на него несколько лет, пока сможешь отдать долг.

– Страсти какие! Почему же?

– Традиция, – пояснил Махмуддин-Аглай. – На базаре принято торговаться. Если покупатель сразу соглашается, что товар хорош, значит он совсем никчемный человечишко, и его следует надуть. Счет в харчевне – это тоже торг. Поэтому подумай, что произойдет, когда ты сообщишь, что купленный товар небывалого качества, просто обалденный, мол, никогда такой вкуснятины не ел. Ты получаешь соответствующий счет. В большинстве харчевен обычно вся прислуга как раз и состоит из таких вот простачков, пожалевших хозяина.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Посмотри на живот хозяина и сравни с фигурами его слуг.

Коля понимающе кивнул. И в самом деле, в отличие от упитанного хозяина, чей монументальный живот выдавал его принадлежность к касте богатеев-долгожителей, прислуга в трактире была вызывающе худосочная.

– А может быть это просто наемные работники?

– Скорее всего, нет. Если хозяин харчевни будет платить своим слугам, то он никогда сам не разбогатеет. По крайней мере, этот точно не платит.

Коля вздохнул. «Бдительность, – подумал он, – и еще раз бдительность! Иначе в этом мире не уцелеть».

Тем временем Махмуддин уже вошел внутрь и поманил за собой Колю. Они оказались во внутреннем дворике, с утоптанным глиняным полом, чисто выметенном и слегка обрызганном водой, чтобы не было пыли. Во дворе стоял десяток сооружений, больше всего напоминавших увеличенные в несколько раз детские манежи, поставленные на ножки. На этих постаментах устланных многочисленными коврами и подстилками сидели посетители.

Махмуддин подошел к свободному помосту и взгромоздился на него. Коля последовал примеру. Они уселись, прислонившись спинами к ограждению манежа, и обложились подушками, для дополнительного комфорта. Оказалось, что это чрезвычайно удобно.

Перед ними возник тощий слуга, который тут же принялся уставлять ковер многочисленными подносами. Это была еще не сама еда, а лишь легкая закуска. На подносах горкой лежали горячие свежеиспеченные лепешки, огромные ломти дыни и арбуза, какие то сладости. На отдельном подносе стояла пара чайников и несколько пиал.

Махмуддин деловито оглядел принесенную еду и придвинул к себе большую, размером с ведро, но более элегантную, вазу с фруктами. Он сосредоточенно принялся их жевать, разминаясь перед основной трапезой. Фрукты он заедал лепешками. На сласти джинн даже не взглянул – не любил толстяк сладкого.

Коля с едой не торопился. Он так и не привык к местному обычаю начинать обед с фруктов и сластей. Вместо этого, землянин только налил себе чаю. Он успел полюбить местную разновидность, чуть горькую, терпкую и невероятно ароматную.

Отхлебывая маленькими глотками горячий вкусный напиток, Коля принялся с интересом рассматривать посетителей. Большинство составляли богатые джинны. Они сидели по двое – по трое, и, не обращая внимания на окружающих, сосредоточенно ели. В дальнем углу стояла группа помостов победнее, без ковров, а лишь с тощими грязными подстилками поверх голых досок. На подстилках сидели такие же тощие и грязные бедняки. Они сидели плотными группами по десять и более человек, и хлебали какое-то варево из большой общей миски.

Колино внимание привлекла небольшая компания, расположившаяся особняком на богато украшенном помосте. Землянин, уже знающий из разговоров с джинном о многочисленных и разнообразных обитателях этого мира, сразу признал в сидящих гномов.

Их было трое. Все невысокие, чуть выше метра, с непропорционально широкими плечами и развитой грудной мускулатурой. Одеты гномы были богато: синие бархатные кафтаны, зеленые шелковые шаровары с красными лампасами и высокие сапоги из отлично выделанной кожи на высоких, сужающихся книзу каблуках.

Все трое носили пояса, составленные из блестящих металлических пластин красновато-желтого цвета, судя по всему – чистого золота. В левом ухе у каждого блестела серьга. У двоих это были бриллианты солидных размеров, у третьего – огромный, с грецкий орех, прозрачно зеленый изумруд

Драгоценный камень заметно оттягивал своей тяжестью мочку уха и, очевидно, причинял владельцу ощутимые неудобства. Однако тот не проявлял ни малейших признаков беспокойства. Наоборот, время от времени он как бы случайно поправлял серьгу, исподволь поглядывая на своих приятелей – обращают ли те внимание на его драгоценность.