Евгений Якубович - Кодекс джиннов

– Я же говорил, что эта новая модель никуда не годится, – кричал юноша с верхнего ряда. – Разработчики объявили, что у нее чуть ли не вдвое больше памяти, но оказалось, что весь дополнительный объем уже занят операционной системой.

– Вот-вот! – соглашался почтенный ветеран с нижнего. – Новые версии только жрут системные ресурсы. Даже у моего трехсотого Палантира быстродействие было выше!

– Это который на перфоленте работал? – донесся слева чей-то ехидный вопрос.

– Да не в процессоре дело! – пробасил великан справа. – Графические интерфейсы – это забава для подростков. С пульта надо вводить текстовые команды, а не в картинки играть.

– Настоящий рыцарь должен программировать только на Ассемблере!

– Говорят, победитель Лимбийского турнира вообще сразу составлял программу в машинном коде, – поддержали его с галерки.

Коля почувствовал себя чужим на этом празднике и решил больше не отвлекаться на реплики, а смотреть только на поле боя. И вовремя. Робот барона, имитируя удар слева и сверху, пробрался в тыл противника, уклонился от ответной атаки, развернулся в обратную движению сторону, присел и ловко подсек мечом правую ногу противника. Видимо, он задел при этом какую-то важную трубку. Густо-коричневая жидкость из поврежденного сустава струей хлынула под ноги дерущимся. Лэнси по команде барона сразу отпрыгнул в сторону, не прекращая при этом атакующих действий. А его соперник, лишенный подсказок хозяина, продолжал топтаться на опасном участке площадки и, в конце концов, поскользнулся и грузно завалился набок.

Судьи тут же дали команду остановить поединок. Но пока герольды поднимали свои фанфары, пока барон Черч вводил команду, Лэнси успел подскочить к поверженному врагу и вонзить меч прямо в шов его нагрудной пластины. Послышался скрежет металла, потом какой-то треск и шипение, из раны посыпались искры. До трибун донесся запах горящей изоляции.

– Вот видите! – возбужденно крикнул Бан-Зайцль. – Я был уверен, что Черч справится. Все-таки двенадцать выигранных турниров Большого Шлема чего-нибудь да стоят. Лет пять назад он вообще занимал первое место во всех рейтингах. Да и сейчас, если бы Лэнси был в порядке…

Коля не разделял восторгов сенешаля. Ему было жалко робота. Если коротнуло центральную цепь, то и процессор должен сгореть. А наши астролетчики всегда бережно относились к технике, понимая, что новой в случае чего дожидаться придется долго.

Но искусство барона Коля оценил по достоинству. В следующих поединках, а турнир проводился по кубковой системе, он собирался болеть именно за Лэнси. Он так бы и поступил, если бы буквально через пару минут герольды не объявили о том, что барон Черч снимается с соревнований ввиду неисправности своего робота.

Где-то через полчаса Коле надоело наблюдать за этим танцем с саблями. Не считая небольших расхождений, либретто у всех участников турнира оставалось неизменным. А оценить по достоинству мастерство исполнителей он мог лишь в том случае, если бы: а – понимал, какой сложный прием они сейчас проводили; бэ – знал, какую навороченную программу для этого понадобилось сочинить; и вэ – если бы хотя бы успевал рассмотреть сам прием. Но до замедленного повтора на большом экране в этом мире еще никто не додумался, а роботы действовали с такой быстротой и точностью движений, что иногда Коля видел только конечный результат атаки – срубленную антенну или сбитого с ног противника. Более привычные к такому зрелищу аборигены что-то, видимо, все-таки различали, но обсуждали в первую очередь вопросы программного обеспечения боя, а не само размахивание мечами. И сенешаль, не менее других увлеченный событиями на ристалище, вскоре обратил внимание на заскучавшего гостя.

– Вы устали, мой юный друг? – участливо спросил он. – Это, наверное, с непривычки. Боюсь, у вас не хватит сил дождаться решающего боя, а он состоится ближе к ужину. Может быть, вы пока прогуляетесь, осмотрите окрестности? А я попробую подыскать для вас сопровождающего. Да, вот, к примеру, барон Черч наверняка не откажется составить вам компанию. Барон, разрешите вас отвлечь?

Черч в это время беседовал на трибуне с двумя подругами своей юности. А если учесть, как давно закончилась эта юность, то вряд ли беседа доставляла рыцарю особое удовольствие. Но Бан-Зайцль не для красного словца назвал барона воплощением рыцарства, примером для молодежи. Если бы ситуация требовала, Черч продержался бы и час, и два, все это время оставаясь безукоризненно галантным кавалером. Но раз уж появилась возможность вежливо откланяться, он не стал искушать судьбу.

– Ну, какого мола ты так разорался, Бан-Зайцль? – дружески поприветствовал он сенешаля. – Неужели королевские хроникеры, дескать их в подмышку, опять пытаются записать ту старую историю с Лохлесского турнира?

Рыцарское достоинство не позволяло барону употреблять в речи площадные ругательства, однако горячий темперамент настойчиво того требовал. И Черч нашел изысканный выход из сложного положения: заменял неподобающие его рангу слова на абсолютно нейтральные – мол, дескать, якобы и их производные. Во всяком случае, так они звучали в переводе Колиного кулона. А сенешаль и вовсе не находил в речах своего старинного приятеля ничего необычного.

– Нет, Черч, господин Коля не хроникер, а гость из далекой страны. Такой далекой, что даже джинны о ней ничего не знают.

– Надо же! – в голубых глазах светловолосого барона отразилось искреннее удивление. – Гость, якобы. А с виду – человек как человек.

– Да он и есть человек, только не здешний, – невозмутимо продолжал Бан-Зайцль. – Господин Коля никогда раньше не был на турнире, и для первого раза уже набрал достаточно впечатлений. В общем, ему не помешало бы немного прогуляться. И был бы вам очень признателен, барон, если бы вы сопровождали нашего гостя.

– Имярек вопрос, – ослепительно улыбнулся в ответ Черч. Потом подумал, что чужеземцу трудно оценить образность его языка, и пояснил. – С удовольствием, господин Коля. Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы к вам обращались как-то иначе.

Коля только накануне избавился от обращения «принц», убедив короля, что благородному дону не пристало бахвалиться титулом, полученным в другой стране. На что Чисбур тут же предложил по окончании турнира посвятить дорогого гостя в рыцари. А до той поры Колю решено было называть «господином». Но и эта приставка уже успела ему порядком надоесть. Да и сомнения она тоже вызывала немалые. Вроде бы и уважительная, но даже не сведущему в геральдических тонкостях космонавту понятно, что это ниже рангом, чем барон, граф или тот же виконт. А перевести звание «пилот второго класса Дальнего космического флота» вряд ли сумел бы даже волшебный кулон Махмуддин-аглая. Пусть уж лучше обращаются просто по имени.