Ксения Баштовая - Реалити-шоу Замок

Крыши хижин обвалились, а стены сгнили. Кое-где виднеется щедрая россыпь углей. Джунгли начинают вступать в свои права: побеги лиан обвивают обгоревшие ветви, скелеты растащены дикими зверьми, земля присыпана палыми листьями.

Я не буду плакать. Дочь сахема не должна показывать своих чувств.

Но слезы по щекам катятся сами собой.

В чувство меня приводит тихая перебранка за спиной. Кажется, капитан приказал принести заступы и лопаты. Громче всех спорит Марк-канонир: какой смысл копать, если даже скелеты практически растащены?

Ему внезапно возражает Джереми:

— По твоей логике, и тебя не надо было спасать — все равно почти в Англию отвезли!

Похоже, его речь и становится решающей.

— Senor cápitán! Не надо! Не надо… — От волнения забываю половину испанских слов. — Нельзя копать! Плохо!

Удивленный взгляд.

Пытаюсь подобрать верные выражения:

— Нельзя закапывать тела! Земля обидится, попросит море отомстить за нее. Буря будет!

Джереми не сводит с меня удивленного взгляда:

— Тогда как?

— Огонь.

Языки огня взмывают к самым небесам. Пламя лижет ветви, хищно впивается в небрежно сваленные скелеты. По традиции души погибших надо проводить. Увы, ученицей шамана я никогда не была.

Тихий треск обгорающих костей. Жар от огня столь силен, что невозможно находиться рядом.

Сизый удушающий дым мешает дышать, вызывает кашель. А слезы на глазах… Конечно, они тоже лишь от дыма!

Я не буду плакать.

На миг отворачиваюсь, не в силах смотреть на осколки прошлого, и вскидываю голову, слыша многоголосое потрясенное:

— Свят-свят-свят, Святая Мария, смилуйся над нами, Пречистая Дева…

Выступающие из дыма фигуры не увидит только слепой.

Они все здесь. Хромой Нануель, сломавший ногу во время охоты. Худенькая Икчел с младенцем на руках — ему шел третий день. Нюка — подросток, с трудом волочащий на плече шкуру ягуара. Жена моего отца, Текумсе, с ритуальными, нанесенными красной глиной, полосами на щеках. Лучший охотник племени — Вайра, ведущий за руку четырехлетнего сына. Все здесь. Не перечислить их имен.

И впереди Аукаман, мой брат.

Они уходили по дороге, начертанной дымом, и серебристые осколки тумана устилали путь.

Я знаю, что мне нельзя плакать, но раз нельзя окликнуть их, уйти с ними, так пусть это будет единственной моей ошибкой.

Я смотрю им вслед, а губы сами шепчут:

— Аукаман…

Он замирает, оборачивается. Полупрозрачная фигура видна, несмотря на яркий солнечный свет.

Прикосновения призрачных пальцев к моей щеке я не почувствовала, а слова скорее прочла по губам, чем услышала:

— Джианкэли, не плачь, сестренка. Ветер, Солнце и Луна не должны видеть слез своих детей. А мы всегда будем рядом с тобою.

Он отступил на шаг, еще на один и растаял в воздухе вслед за остальными.

А тихий шепот Джереми я услышала на самом деле:

— Не плачь, Джанкеля, я с тобой».

Как обычно в перевертыше, история заканчивалась ничем. И вот я, честное слово, не понимаю, какой смысл огород городить, если вместо логического завершения «и они жили долго и счастливо и умерли в один день» получается какая-то фигня. Причем фигня, совершенно к делу не относящаяся. Нет, в самом деле! Если раньше истории имели хоть какое-то отношение к моей жизни, то теперь непонятно, на что мне намекает книга? Мол, все будет хорошо, просто замечательно? Ну-ну.

И вообще тебе, Геллочка, даже транспортное средство великолепное досталось. Прямо как в той сказке, как там было у классика?

— Проглотил среди морей три десятка кораблей. Если дашь ты им свободу, снимет Бог с тебя невзгоду. Вмиг все раны заживит, долгим веком наградит, — задумчиво протянула я, вспоминая строчки то ли из мультфильма, то ли из книги.

Уж лучше бы я ничего не говорила! Сидела себе спокойненько и молчала в тряпочку! По огромному телу кита прошла чудовищная судорога. Гигантская туша изогнулась в немыслимом пароксизме боли.

Завизжав, я почувствовала, как плавно скатываюсь в воду, зажмурилась, чувствуя, что еще пара секунд — и точно потопну, к чертовой бабу…

Сердце деловито отстучало пару ударов. Потом еще и еще. Жалкое подобие земли, на котором я сидела, перестало извиваться, будто раненый гигантский спрут. Осторожно приоткрыв сначала один, а потом второй глаз, я обнаружила, что сижу на ровненькой, гладкой каменной площадке, окруженной безбрежным песочным полем.

Передо мною расстилалось бескрайнее небесно-голубое море. Безо всякого, кстати, намека на осточертевший туман. Неспешно набегающие волны печально лизали выложенный булыжниками берег, а где-то вдалеке, у самого горизонта, виднелся огромный даже издали, такой знакомый кит, от которого медленно отплывала целая флотилия. Все корабли, как на подбор, с алыми парусами.

М-да, Грей по прозвищу Ллевеллин, где ж тебя черти-то носят, здесь твоя Ассоль, слышишь?

Видно, не услышал. Хотя, вполне возможно, это просто разгорающийся закат так причудливо изменил цвета.

Да уж… Что ни говори, а с этой Геллой сплошные проблемы, И скажите ж мне, люди добрые, где я теперь плавсредство, если что, найду? Решено: в следующий раз одолжу у Локки Нагльфар. [10] Нагльфар — в германо-скандинавской мифологии — корабль, целиком сделанный из ногтей мертвецов. И пусть потом не жалуются, что по ногтям скользко ходить!

Корабли растаяли в закатном солнце. А вслед за ними и чудо-юдо рыба-кит, садистка, бросившая меня неизвестно где и неизвестно кому на растерзание, плавненько ушла на дно (надеюсь, хоть не утопла?), оставив меня в гордом одиночестве.

Да уж, Геллочка, везет тебе как утопленнице.

Ладно, хватит ныть и плакать, пора решить, куда идти дальше. Потому как период самокопания окончился, и мне нужно определиться, какими активами я обладаю.

Итак, из плюсов у меня — одежда, которая на мне, книга, валяющаяся у ног, и, по-видимому, совершенно непотопляемая косметичка. Честное слово, я начинаю подозревать, что мне стоило запулить ее в туман вслед за сумкой.

Из минусов — полное отсутствие обуви, пропажа ключей, невесть когда выпавших из кармана, и дикий голод. Плохо, однако. Прежде всего потому, что я совершено не понимаю, куда я попала и что же мне делать дальше. И самое главное, где я здесь могу пообедать?

Вариант с вылавливанием всех решивших выбежать на берег амфибий с последующим зажариванием этих самых лягушек, крабов и иже с ними на костерке мне совершенно не нравится. Особенно если учесть, что дров здесь нет, а использовать перевертыш в качестве основного источника топлива как-то не особо хочется.

Окончательно заскучав, я огляделась, искренне подозревая, что максимум, на что я могу рассчитывать, — это пара-тройка засыхающих деревьев на горизонте да несколько крошечных кустиков. А что еще может расти посередь пустыни? Пусть это даже не пустыня, а банальный песочный пляж. Вот только туристов что-то не видать. Каково же было мое удивление, когда, оглянувшись, я увидела шагах в двухстах за моею спиной с десяток выстроившихся в ровный рядок домишек. Ура! Цивилизация!