Максим Далин - Владыка Океана

Мои те крылья, где обмотка у генератора была пробита, помните? — поставили в шикарный ангар в столичном космопорте. Я в приступе законопослушности дернулся немедленно заплатить наличными, но холуй в белом мундире объявил, что и так давно заплачено. И еще — пока меня все эти так называемые наземные службы доводили до белого каления, кто-то дал моим, видите ли, преданным слугам и вассалам телеграмму, что князь, мол, прибыл — так что, когда вся эта утомительная хрень закончилась, меня уже ждали.

Признаться, я думал, что за мной на лимузине приедут, как обычно показывают в кино. Но прилетела авиетка в моих гербах, изящная игрушка баснословной цены. Когда я ее увидал, сообразил, что мне и вправду придется лететь на остров, господа, на милый остров с чудным названием — остров Добрых Детей. Ах, тогда сердце мое замерло от восхищения — ибо я осознал до конца сей факт и проникся.

Всем известно: каждый шиянин мечтает жить на острове, засыпать и слышать, как шумит прибой за окнами. Блаженнейшая мечта, господа. Меня всю жизнь тянуло к воде; милейший Тама-Нго верно сказал, что море у меня в крови — очень хотелось всегда хоть суррогатов, хоть чего-нибудь похожего. Я даже смонтировал у себя в каюте стену с прелестной движущейся голограммой: берег океана, прибой, позеленевшие камни, брызги разбивающихся валов, да… Поэтому я просто поражался про себя, что мои родители никогда не распространялись об острове Добрых Детей. Хотя, наша линия в роду всегда была самая бедная, а ветвей на нашем родословном древе немеряно — так что с чего бы бедным родственникам трепаться о невероятных и недостижимых богатствах… Папенька у меня отличный был, храбрый и гордый, никогда в чужих карманах денег не считал, но кое-что о предках рассказывал, бывало. И при всем этом на родовую легенду о замке на острове всего разок и намекнул, когда ваш покорный слуга еще пешком под стол ходил. Про Владыку Океана, верного вассала Морского Дьявола. Но маменька тогда сразу на него зашикала, мол Эрик, тише-тише, Эльм еще маленький — и папенька мне пообещал, что остальное доскажет после. А после не успел, разбился на Серпенте, на посадке, как вам известно.

А моя бедная маменька, я думаю, не все знала. Или решила оберечь мою детскую невинность. Так или иначе, меня никто не просветил, а очень зря. Я эту сказочку о Морском Дьяволе с замком никак не связал тогда, потому что от всей этой возни с таможней, с врачами и с лучезарными мечтами о прекрасном будущем у меня совсем выветрилось из головы довольно-таки все же мрачненькое предсказание Тама-Нго. Я слишком радовался и, полагаю, вел себя весьма неумно.

Итак, я подошел поближе, а из авиетки выбрался импозантный господинчик в черном костюме с золотыми галунами, пожилой, но не дряхлый еще старик, плотный, и сразу заметно, что силенка пока есть. Улыбался, отвесил этакий утонченнейший церемониальный поклон — и отмахнул дверцу в сторону.

— Я счастлив вас видеть, ваша светлость, — говорит. — Я — ваш управляющий, Митч, к вашим услугам. Ах, я легко узнал бы вас в любой толпе, вы вылитый ваш прадед, у вас в точности такой тип лица, как у аристократов древности…

— Здравствуйте, — говорю. — О, как круто, что я дома.

И тут же сообразил, что ответил на его изысканную речь не особенно изысканно. Что надо следить за языком, право, а то пиратское арго просачивается само собой. Не годится, думаю, давать волю привычке в присутствии слуг — еще сорвется потом в порядочном обществе. Но Митча мое «круто» нимало не шокировало, он только снова улыбнулся, показал целый сервиз фарфоровых зубов у себя во рту, и говорит:

— Я счастлив, что вы радуетесь.

Ах, дорогие мои, как мне сейчас хочется сказать, что Митч мне сходу не понравился! Но не могу позволить себе солгать друзьям: я в те минуты обожал истово весь мир божий, и на Митча в его фарфоровых зубах, галунах и желтых перчатках тоже смотрел с обожанием, как ни прискорбно. Я, видите ли, умиленно думал, что вот, мол, старый слуга из родового гнезда встречает меня. Улыбается и ведет себя корректно и чинно. Отлично воспитан, не подает виду, что слышит мои словесные перлы, не возмущается моим прошлым и не пытается учить меня манерам. О, какой славный мужик, думал я. Возможно, он объяснит мне, что к чему в моем замке и — в далекой перспективе — поспособствует разобраться в светской жизни.

И, разумеется, ровно ни в чем я его не подозревал.

Так вот, он мне открыл дверцу, чтоб я сел, а потом залез сам и пилоту дал «добро» взлетать. Первый раз, господа, меня кто-то вез, даже чудно как-то было, почти страшновато, что штурвал в чужих руках. Или, возможно, я нервничал из-за своего отнюдь не блестящего воспитания и опасался, что меня плохо примут. Но Митч меня отвлекал — рассказами о том, как идут мои дела. Финансовые, не изволите ли?!

О да, он изрядно говорил о деньгах. Что куда вложено, что дает прибыль, сколько — тут я и узнал про верфь и, разумеется, не смог удержаться от расспросов. Спросил, нельзя ли заказать машину по личному проекту — а Митч так красиво расписал мои права, что я едва не прослезился. О том, что мне пришлют каталог оборудования, о том, что их конструкторское бюро в любую минуту в моем распоряжении, Боже мой, о том, что у моих ног едва ли не вся шиянская индустрия.

Он был чертовски хваткий тип и, вероятно, сходу сообразил, чем меня можно очаровать окончательно.

— Ваша светлость, — говорит, — ваш покойный дядюшка, князь Эдмонд, не особенно благоволил этому способу вложения капитала, но если вы захотите продолжать сотрудничать с этой компанией, с вами будет рад в любое время побеседовать ее президент…

Ах, кто б не захотел! Я улегся на сиденье спиной и размечтался. Общение с техникой всегда у меня удавалось, как вы знаете, господа. Я свою старую машину вылизывал до зеркального блеска и апгрейдил за свои гроши — и, полагаю, получалось неплохо, даже при всей скромности средств. А теперь я собирался развернуться вовсю, во весь свой неординарный инженерский талант. О, вы не поверите, как я намеревался развлекаться своим мейнским опытом! Мне представлялись уже реализованными самые безумные идеи, на которые у меня никогда не хватало…

Впрочем, оставим это.

Итак, господа, пока мне в розовом сиянии мечты представлялся переворот шиянского кораблестроения, я пропускал мимо ушей всю Митчеву болтовню. И вдруг сообразил, что он про кого-то там говорит "ваша невеста". Меня как будто по лбу огрело кирпичом — даже оглушило на минуту.

— Су-ударь! — говорю. — О чем вы толкуете, какая невеста, очнитесь! Об этом мы, как будто, не договаривались!

В ответ он забрал у меня папку с документами, вынул один, развернул и сует мне под нос. А там черным по белому написано, что по древним родовым законам отпрыски нашего благородного дома должны жениться до совершеннолетия, иначе закон может усомниться в их имущественных правах. А совершеннолетие — это двадцать пять. А двадцать пять мне стукнет через три недели. Я только головой помотал — это я то ли не прочел раньше, то ли упустил из виду. А Митч говорит: