Владимир Черепнин - Бесштановый переворот

— Так, Игорек, погоди немного в сторонке. Твое присутствие и его здравый смысл — явно вещи несовместимые.

Копадрюк чуть ли не волоком отвел джентльмена удачи в сторонку, припер к стене. Не без сожаления извлек свою бутыль и силой влил несколько глотков в утробу бывшему подельнику. Тот закашлялся, приходя в себя.

Пока Копадрюк вел беседу с быстро косеющим приятелем, больше напоминающую допрос с пристрастием, я стоял чуть поодаль. Размышлял. Кажется, именно в этот момент и было принято окончательное решение. Уж очень сильное впечатление произвела казнь. Если до этого все происходящее воспринималось мной, как необычное приключение, чем, в принципе, и являлось, которое я могу в любой момент прервать, то теперь засвербела мысль, что данный порядок вещей необходимо менять. По крайней мере, попытаться. Не должен страной править тиран, с легкостью отправляющий своих подданных в пасти к этим существам.

Правда, и Паля говорила о Жевалке с Глоталкой, как о само собой разумеющихся вещах, но гораздо проще повлиять на взбалмошную девчонку, чем на прославившегося многолетними кровавыми репрессиями правителя. Да и, скорей всего, для принцессы эти две образины, заживо пожирающие людей, были вещами абстрактными, о которых она знала лишь понаслышке. А когда она могла лицезреть экзекуцию? Из провинции — сразу в темницу.

Итак, пришла пора для решительных действий. В смысле, надо было начинать хоть что-то делать для осуществления плана.

Пока я размышлял о вселенской несправедливости, существующей в отдельно взятом параллельном мире, Копадрюк заканчивал беседу с коллегой. Опьяневший грабитель выпросил на прощание еще глоточек чудодейственного напитка и нетвердой походкой удалился.

— Ну, и что поведал твой приятель? — Спросил я слугу после того, как мы продолжили путь.

— Тюлюлюлистский чикдыкалка ему приятель. А поведал он мне весьма интересные вещи. Между прочим, касаемые непосредственно нас с тобой.

— Ладно, тебя, а меня с какого перепугу? Я тут без году неделю, вернее, и того меньше. И процентов девяносто пять проведенного здесь времени находился в пьяном угаре. Ты ничего не путаешь?

— Это что за хрень, проценты? Что ими меряют?

— А все что хочешь. Делят любую фигню на сто частей, одна часть — один процент.

— Во, блин, как непросто у вас, у благородных. Зачем все так усложнять? А насчет тебя — никакой ошибки. Он когда меня увидел, жутко перепугался, но, думаю, обошлось бы. Постепенно оклемался бы. Ну, может, остался бы заикой. Всего-то делов. Но после того, как он тебя улицезрел, все могло бы и хуже обернуться. Для него, конечно. Кабы не самогон — кранты. Или пожизненный паралитик, или ходил бы и всем-всем улыбался, да слюни пускал.

— В чем же дело? Говори уже!

— А ты разве забыл при каких обстоятельствах с ним виделся? Всем тогда стало ясно, ты — колдун. Причем, Тот Самый Колдун. Они-то убежали, а я не смог. Теперь, естественно, не жалею, а тогда чуть сам не превратился в улыбчивого недоумка. А пока мы откушивали и это, как там правильно, дегустировали самогон-самопляс, твое появление в городе обросло неимоверными слухами. Так всегда бывает. Когда народ что-нибудь не знает, сам придумывает, как было на самом деле.

— Ну, и?

— А то и, что, во-первых, ты — личность легендарная, пророческая, во-вторых, меня видели последний раз с тобой. С тех пор я пропал. Ну и поползли слухи всякие и разные. Кое-кто даже утверждал, что ты и не человек вовсе, а демон колдовской. Короче, сожрал ты меня. Вот.

— Но это же брехня.

— Это мы с тобой знаем, что брехня. А народ уверен в обратном. И для всех факт моего пожирания есть истина непреложная и не требующая доказательств. Как называется, запамятовал?

— Аксиома.

— Во-во, она самая. И очевидцы имеются. Человек десять, не меньше. А через недельку, глядишь, и полсотни наберется.

— Очевидцы чего?

— Как чего? Пожирания. Тобой меня. Собственноротно.

— Да, блин, дела…

— Это еще хорошо, что тебя практически никто не знает, да и я стараюсь особо не афишировать свою личность, род занятий предполагает некоторую незаметность, так что известен лишь в узком кругу специалистов. А то бы уж давно спящих спалили бы вместе с таверной. А может и не спалили бы. Народу оно когда как в голову взбредет. Понять невозможно. Вполне вероятно, что тот факт, что объявившийся колдун сожрал грабителя, почтут добрым знаком. И народ к тебе потянется. Не знаю. Есть ведь и положительные сплетни. Точнее надежды. Какая-то часть народа настроена более оптимистично. Эти говорят, что объявившийся чародей наколдует всем много шариков, баб и жратвы. И наступит всеобщее благоденствие…

— Коммунизм.

— А это что за хрень?

— Как раз такое всеобщее благоденствие. Когда самому делать ни хрена не надо, всего навалом и на халяву.

— Ага. Так что неясно, как все обернется. С колдунами, вообще, сплошная непонятка. Одно знаю точно: новый виток сплетен нам обеспечен, благодаря моему коллеге.

Мы как раз подошли к таверне и продолжили разговор то ли за поздним обедом, то ли за ранним ужином…

Я попросил Копадрюка рассказать все, что знает о колдунах и колдовстве. Старая ведьма Валакала всячески избегала этой темы, хотя должна была ввести меня в курс всех дел, творящихся в королевстве. Лишь посоветовала не распространяться о своем знакомстве с представительницей, владеющей секретами тайного ремесла. Мол, ничего хорошего из этого не получится, одни только неприятности, с весьма вероятными пытками и с последующим летальным исходом.

Раньше всевозможные колдуны и чародеи были в почете. Имелась даже штатная должность королевского мага.

Но сравнительно недавно, примерно лет пятьсот назад, произошел коренной перелом в отношении к чародеям. Родился у тогдашнего короля наследник, немного подрос, и стало видно невооруженным глазом, что принц — точная копия придворного мага. Естественно, колдовство было абсолютно ни при чем. Монарху надо было супружницу тщательней выбирать. А уж коли пошел против обычаев и женился на красавице-простолюдинке, то потребно было побольше уделять ей внимания или хотя бы приставить к ней пару нянек, чтобы и днем и ночью блюли королевскую честь. Но монарх пустил все на самотек. А бывшей танцовщице быстро надоело быть королевской женой, заскучала. Стала наведываться к придворному магу. Гадания там всякие, гороскопы звездюлявые. А потом и разродилась результатом…

Дабы хоть как-то сохранить лицо, королю ничего не оставалось, как объявить о колдовском заговоре. Мол, порешили чародеи власть в стране захватить, околдовали королеву с наследником и т. д. Начались репрессии. Жестокие. По всему королевству колдунов убивали, их магические книги сжигали. Решил король полностью искоренить их род. Хотя от позора все равно это его не избавило. Народная молва, как песня: не задушишь, не убьешь.