Владимир Черепнин - Бесштановый переворот

— ПНБМР. Партия Небеременных Мужиков России! Кто-то может подумать, что наименование отсекает прекрасную половину электората. Ан нет! Потому как даже беременную женщину никто не назовет беременным мужиком! — Глупая ахинея неслась как-то сама, без участия головы. — Таким образом мы охватываем все население! А я — генсек ПНБМР. Прошу любить и жаловать. Причем моя должность расшифровывается не как генеральный секретарь. Мы же — не хухры-мухры! Перед вами генералиссимусистический секретарь!

Я подбоченился поважней, и сделал в своей пламенной речи многозначительную паузу. Дабы народ проникся торжеством момента.

— Срамоту прикрой! — Заорал еще один мужчина, который, скорей всего, приперся на рынок с супругой, и теперь ему не нравилось, что его половина пялится на обнаженного парня.

Я-то думал, начнут поступать вопросы насчет предвыборной программы, или кто поинтересуется уставом партии. А тут опять, на первом плане моя бесштановость.

— Это с какой стороны посмотреть! — Я поспешил парировать. — Может, это не срамота, а, наоборот, — гордость! А у тебя — точно срамота! Если не согласен, залезай меряться! — И, оставаясь подбоченившимся, картинно чуть-чуть подвинулся, предоставляя место оппоненту.

Во, куда уже понесло. Надо завязывать. Тем более, по торговой улочке с обеих сторон к месту действия приближались блюстители порядка. Это в кино они дуют в свои свистки, или предупреждают правонарушителей воем сирен о своем приближении. Эти гады крались. Вернее, пытались красться. Толпа-то, благодаря мне, существенно уплотнилась и с трудом пропускала сквозь себя злобно матерящихся блюстителей. Но, тем не менее, они приближались. Справа трое в милицейской форме, слева — два камуфляжа. Даже интересно стало, кто первым к финишу придет: МВД или ЧОП?

Но удовлетворять свое любопытство я не собирался. Потому как призом в той гонке являлась моя скромная персона.

— А теперь, если четвертый ряд пригнется, то пятый и шестой увидят радугу!

Жив фольклор. Без каких-либо телодвижений с моей стороны, демонстрирующих готовность исполнить намерение, ближайшие к прилавку люди разом отхлынули. Помнили, что собирался герой бородатого анекдота сделать с первыми тремя рядами для получения эффекта радуги. Образовалась небольшая сутолока, заклинив наглухо блюстителей, которые уже находились в опасной близости.

Пора. Я ухватился обратным захватом за верхнюю перемычку палатки и резким движением подъема-переворота отправил тело на крышу торговой точки. О чудо! Каркас выдержал, хоть и слегка погнулся. Я оказался в своеобразном V-образном пологом желобе, образованном тентованными крышами стоящих «спина к спине» палаток.

Вроде бы можно было бы перемещаться. Но я решил еще дальше продвинуться в потребную сторону. Мало ли. Вдруг стены храма тюлюлюлистов офигенно толстые, и я вновь окажусь по эту сторону?

Я осторожно встал на ноги, сквозь материю нащупал металлический каркас и балансируя, словно канатоходец, шагнул вперед. Еще шаг. Третий. Увы. Нога попала на сочленение прогибающейся под моим весом конструкции. На весьма непрочное сочленение. Да и тент попался совсем хлипкий.

Треск материи, и я провалился. Не до конца. Ноги остановились на чем-то мягком. Скорей всего на товаре. Голова с руками еще оставались наверху. Не знаю отчего так истошно заорала торговка, то ли из-за того, что ее крыша внезапно рухнула, то ли из-за лицезрения моих прелестей, внезапно представших перед ее лицом (я задом почувствовал дуновение крика), то ли сработали сразу оба фактора. Под аккомпанемент набирающего силу визга, я нажал на камень…?

И оказался в полной тишине. И, что самое главное, в одиночестве. Небольшая комнатушка, метра три-четыре в поперечнике, окутанная полумраком. Скудность освещения не являлась проблемой. Разглядывать было нечего. Обратная сторона потайной двери, запертой на обыкновенный, но весьма надежный засов, с одной стороны. И винтовая лестница, устланная толстым ковром, как и весь пол, — у противоположной стены. Слабый свет струился как раз из люка, которым заканчивалась лестница. Значит, не заперто. Очень хорошо.

Но я не стал сразу подниматься. Требовался небольшой тайм-аут. Если наверху ожидают неприятности с летальным исходом (а в этом я был уверен процентов на девяносто девять и девять), и придется срочно эвакуироваться, то пусть это произойдет как можно позже. Не хотелось вновь оказаться вблизи эпицентра событий, только что произошедших на рынке.

Я сел на пол в самом дальнем и от лестницы, и от двери углу и слегка призадумался. Было о чем. И как это я до такого докатился? Кабы кто сказал до моей встречи с принцессой, что я такое буду выкаблучивать, я бы ему посочувствовал. Сострадательным надо быть к душевнобольным людям. Да и в начале приключений сам я скромнее был. Очень. А теперь, можно сказать, совсем привык. И телешом на людях чувствую совсем спокойно. Абсолютно не стесняясь.

Привык? А к такому можно привыкнуть? Наверное, скорей всего, просто смирился с обстоятельствами. Как советуют психологи, в неприятных условиях потребно расслабиться и попытаться получить удовольствие. Радовало, что удовольствия не было. А то слышал, что бывают такие товарищи, по мудреному как-то называются, которые специально заголяются перед публикой и тащатся от этого. Больные люди. С психическими отклонениями. А раз уж мне не доставляет удовольствие появление в непотребном виде на людях, значит — здоров. Только расслабился. Уже хорошо. Хоть что-то положительное.

Мысль об отсутствии психических отклонений вселила некий оптимизм, совсем небольшой, но все же. Пора было действовать. Хотя, с другой стороны, разумней было бы подождать князя здесь. Пойдет тайной тропой на очередную проповедь (а может, и на внеочередную, предназначенную для успокоения паствы, взбудораженной моим появлением), а я ему выложу все, что должен сказать. Но, тут много «но». Если разговор не сложится, что очень даже вероятно, и придется сматываться в свой мир, не хотелось опять оказаться в толпе на рынке. Потому что там светило обвинение не в простом хулиганстве, а в злостном. С порчей имущества.

А наверху должно быть какое-то пространство для маневра. Просто обязано быть. Не может князь, да к тому же еще и верховный жрец, ютиться в тесноте. Значит, при угрозе можно будет сначала пробежаться по максимуму в данном измерении, а уж потом перемещаться. Затем, пробежка по родному миру и обратно, и т. д., и т. п. Пока не окажусь в безопасном мире. По фигу в котором. План, как всегда, естественно, гениальный, но лучше бы все прошло без эксцессов, и не пришлось бы к нем прибегать.

Я тяжко вздохнул и медленно начал подъем. Ступал абсолютно бесшумно. Не мудрено: во-первых, босиком, а, во-вторых, будь я даже в кованых сапогах, все равно толстый ковер заглушил бы любой топот.