Владислав Былинский - Причуды освещения

Он что-то об отпечатках пальцев толковал. Ладно, думаю, будут тебе отпечатки. Надолго запомнишь.

Зам -- подрос он, что ли? -- некоторое время усердно размышляет. Верно, стратегию выбирает. Лаборатория почти пуста. В глубине, закрыв собой что-то мерзкое на столе, возится с приборами чиновник. Еще кого-то препарировали, думаю. Еще одна жертва инопланетян пропала без вести.

– - Я рад, весьма рад, я действительно рад видеть тебя, ты -- настоящий человек, верю, я тебя вспоминал!

Он улыбается и к моей голове тянется. Совершенно инфернальный тип.

"Там всюду пришельцы из космоса!" -- орал Благоев. "Там из подземелий сквозит! Диваны свежей кожей покрыты! Там вражий дух, там серой пахнет. Человеку там трындец!"

Я изображаю замешательство. Зам успокаивается. Он не знает, что к такому повороту событий я вполне готов. Помню, ох помню я эти пассы, от которых чертики в глазах и перезвоны в голове… Выкатывает на стол ртутно поблескивающее зелье, две пробирки с делениями. Зелье пахнет смолой, хлоркой и тухлятиной.

Еще на пороге Служебного Коридора глотнул я нужную капсулу.

Идея об их инопланетности пришла нам с Благоевым одновременно. Начальным толчком послужил рассказ одного из бегунков. Бегунками у нас прозывают "косящих" от всеобщей повинности, от государевой службы. Государство без государя -- что глазница без глаза, -- говорил нам этот идейный дезертир, монархист новой формации. Еще он говорил: на пиру и смерть красна; с миру по нитке -- мертвому припарки. Высказывания, рожденные опытом жизни в стране беспредельных просторов и свершений.

Бегунок рассказал о своей попытке добраться до Шефа. В Тихий Кабинет, конечно, не попал: вначале Полканыч его отфутболивал, затем Зам воли лишил. Но парень оказался бойцом! Получив отлуп, он сумел подкараулить Шефа на стратегическом отрезке между черным выходом и белым "Шевроле". В ноги бухнулся, усыпив тем самым бдительность охраны, сказал что-то историческое, ухмыльнулся и ударил Шефа ножом.

Нож ломается, словно о железо. Начальнику хоть бы хны. Начальник -- непротыкаем. Парня берут и вяжут подскочившие громилы. При этом едва не убивают: за такую оплошность шеф им пупки вывинтит.

Смертельно избитый зализывает раны в тайных подземельях власти. На допросах ему мерещатся черти с раскаленными кочергами. Всюду нечисть, -- понимает он и что-то такое произносит вслух; сокамерники шепчутся и беззлобно издеваются над психом. Затем происходит необъяснимое событие: дежурный сержант, узнав о его мании, тихонько устраивает ему побег. Сержанта увольняют с особо тяжкой формулировкой "за несоответствие", это мы уже потом узнали…

Выпытав подробности и сопоставив факты, пришли мы к выводу: нет, не сказочная нечисть правит бал на этой планете. Вполне реальные космические пришельцы захватили власть путем подколодного вползания в административные органы. Благоев читал об этом в одной незаурядной книжке. Там еще девка-роботиха всем и каждому давала копоти… впрочем, это к делу не относится.

Один за другим заходят в лабораторию чиновники. На одинаковых лицах застыло одно и то же выражение: смесь виртуальной значительности и виртуальной деловитости. Возможно, Зам генерирует их прямо на пороге, -- создает из воздуха, как факир голубей.

Выждав паузу, достаточную для погружения в транс, он вновь начинает искриться энергией и доброжелательностью:

– - Друг мой человек! Как же мы с тобой похожи! Ну, давай по одной!

– - Давай, друг! -- отвечаю я злобно. Наш безмолвный поединок завершается вничью.

Приняли грамм по семьдесят.

– - Хэви металл! -- охает Зам. Замер, глаза свои лучистые закатил, рот приоткрыл. Дикий вид, нечеловеческий оскал. Недочихнувший трибун. Нарк на взлете.

– - Хард-эн-хэви! -- поддакнул я.

– - Жгуча красна ртуть!

– - Прожигает грудь!

– - Ох и метко влилась!

– - Ох, славно утряслась!

– - Нравится? То-то. Между нами: это еще один тест. Проверка личных качеств. Расплав пьем! Люди от него дохнут. Что скажешь, дружок?

– - Выкуси, дружище! Меня таким не свалишь. Славянский метаболизм.

– - Проверить тебя, что ли, на чём покрепче?

– - Валяй, проверяй. Люблю неприевшееся. Как-то в порту мужики цистерны растамаживали. В одной метанол. Ну они на него как тараканы на йогурт. В другой -- дезэтиленгликоль. Чудная такая жидкость. Дико сушит. Ветер с моря дул… звездам несть числа, сосчитать не мог… встал на цистерну, крылья расправил, рванул, разбежался, оторвался! Тело оставил где упало, а сам -- заре навстречу! А метанольщики, дурни, недозакусили, что ли… в реанимацию им персики носил…

– - Люди с одного глотка мрут!

– - Это у кого иммунитет не наработан.

– - Да ты и не человек вовсе!

– - А кто? Кот в сапогах? Думаешь, яду налил -- отравил? Врешь, не возьмешь! Мы пьем все! Наливай!

– - Куда я денусь? Сейчас, только кровь твою возьмем. Проверим, кто ты есть и почему не мрешь… -- и он ловко воткнул иглу мне в вену.

Вот чудик! Крови захотел. У меня ее на троих!

– - Весело у тебя, дружище! И рад бы остаться, да подпись мне нужна! -- сказал я. -- Сбегаю и вернусь, лады?

– - Стой! Ты по какому вопросу?

– - Да все по этому же! По личному! Ты бы давно его решил и бумаги мне отдал, да твой Шеф, бюрократ потомственный, рогом уперся… извини, что я так прямо? Свои люди… Попытка не пытка: вдруг проскочу, а?

Алгоритмы присутственного места хорошо мне известны. Прения завершаются как бы вничью: ладно, попытайся, но это в первый и последний раз. Если Шеф откажет, на глаза мне не показывайся!

Тихий кабинет оказался трехстенной залой с бесконечной перспективой. Окна в два ряда. Что-то яркое неприятно бьет в глаза. Оттуда, из-за штор… Окна выходят на север. Там, в северной стороне, горит, пылает потустороннее сиреневое солнце.

– - Итак, вам надоело невольное бомжевание человека-за-общественным-бортом, -- заключает Шеф, поглядывая на меня как жокей на необъезженную лошадку. Я скромно киваю.

– - И вас изумляют странные повадки официальных лиц, препятствующих вашей легализации на этой планете.

Он не спрашивает и не уточняет, он подводит итог некоторой фазе моих взаимоотношений с властью -- непременной и скучной фазе. Неспособный прорваться к Шефу не заслуживает звания человека, решаю я. Он кивает моим окаянным мыслям и ехидно любопытствует:

– - Скажите, зачем вам все это?

– - А так. Пропишусь. На работу устроюсь. Тихую женщину в ЗАГС поведу.

– - Ну ляпнул! На работу он! Ха! Еще чего!

– - Право имею.

– - О чем вы говорите? Зачем вам ноша сия? Зачем вам статус землянина? Панские вытребеньки, дорогой мой! Не тратьте себя! Оставайтесь неземным! Быть самим собой -- привилегия избранных; вы -- избранник!

– - Я такой как все! -- заявляю твердо.