Галина Черная - Истории оборотней

Позже, когда кот рассказывал об организации операции «Калым», то признался, что так и распорядился: «Кладите самое нужное, что всегда пригодится в хозяйстве!», а на вопрос, где достали верблюдов, сказал, что это тайна Рудика. Где-то выиграл на конкурсе восточных танцев. Сразу после нашего отъезда мои родители отдали их на верблюжью ферму у нас в области. Не дома же держать, мороки с ними, и плюются еще…

Но в тот момент я больше всего порадовалась, что соседи пришли. Приятно было видеть зависть и изумление на их лицах. Пока все гладили верблюдов и подсовывали им чахлую морковку, я увидела, что мама с напуганным лицом помахала мне из окна.

— Милиция? — Я встревожилась, решив, что там хватились пропажи кинжала или вспомнили вопросы, которые забыли задать. Мне-то с самого начала казалось, что они слишком легко отпустили Алекса.

— Какая милиция, дочка! Это не ваши друзья? Мы ведь гостей не звали. Фарид только, может, зайдет. Пока ты ездила за женихом, я зашла и пригласила его. Но этих… не звала!

Действительно, около ворот дома столпился разнообразный, подозрительный народец. Грифонообразное существо в восточном женском костюме, пританцовывающее и звенящее монетами и браслетами, невысокий бородатый мужчина солидного возраста в шотландском килте и колпаке — с тортиком в руках, высокий атлет с огромным букетом алюминиевых роз, маленький черный священник с египетскими чертами лица в православной рясе, а также толпа странных взрослых детишек маленького роста, босиком, с волосатыми ногами…

— В первый раз их вижу, — нагло соврала я и стала опасно раскачиваться на каблуках, изображая полную беспечность.

Стук в ворота продолжался, и ничего не знающий папа уже бросился открывать. Похоже, мы с Алексом окончательно влипли…

Хорошо, что Синелицый остался на Базе, двухметровый висельник с языком до груди и давно ставшим для него естественным синим цветом лица слишком натурален, чтобы можно было убедить мою семью, что язык у него латексный, а след от веревки на шее — это фломастер. Тут и Рудика с его прикрытыми лишь прозрачным платочком орлиными окорочками было вполне достаточно. Хорошо хоть когтистые лапы замаскировал, обмотав их старым тряпьем и надев ортопедические ботинки. Вся толпа с песнями вломилась в наш двор, серьезно потеснив верблюдов…

— Ой, ребята, я так рада! Папа, мама, это наши с Алексеем сослуживцы, — хриплым от ярости голосом пропела я, глядя, как шеф, отдав папе торт, целует маме руку.

— Но ты ведь сказала, что не знаешь их… этих… — Мама осеклась, встретившись с моим бегающим взглядом, и, слегка напуганно глядя на этих, мягко говоря, экстравагантных личностей, дрожащим голосом пробормотала: — Ну ладно, гость в дом — Аллах в дом! Добро пожаловать! Прошу вас, проходите, мы вас так ждали, так ждали…

Хоббиты не нуждались ни в каких подбадривающих словах, чтобы чувствовать себя полными хозяевами в любом месте, где можно хоть чем-нибудь поживиться, они вообще редко когда слушали, что им говорят. Поэтому первыми рванули к столу и на глазах у изумленных соседей и моих родичей принялись хватать обеими руками и совать в рот все подряд.

— Стойте, детишки, надо дождаться муллу.

Я бросилась отнимать у них буквально изо рта кайнары [6] Кайнары — в татарской кухне круглые пирожки с рубленым мясом и луком; тип беляшей. и подушечки чак-чака, [7] Чак-чак — в татарской кухне сладкие мучные лепешки в виде шариков или подушечек, обжаренных в масле и политых сиропом или медом. обеими руками оттаскивая их за вихры и уши от стола. Мои родители и соседи в очередной раз задохнулись от изумления. Командор вернул возмущенно завопившим хоббитам их добычу и мягко увел меня подальше. «Дети», тут же успокоившись, вернулись к пожиранию рассчитанного на всех угощения…

— Ой! Мы совсем про муллу забыли, — подхватила мама.

Папа набрал номер и протянул трубку мне. Постаравшись успокоить дыхание и мгновенно перейдя на смиренно-елейный тон, я вежливо сказала мулле, что жених приехал и у нас все готово к церемонии.

— Дочь моя, не дождавшись вашего звонка, я уже сел обедать. Если вы всерьез намерены пожениться, то приезжайте за мной через час. Сам я уже никуда не пойду.

— Нужно ехать за стариком, он обижен, — повернулась я к Алексу, — а машину у нас забрали.

— Я вызову такси, — предложил мой брат.

Но шеф, до этого беседовавший с папой о необходимости закона, разрешающего применение лазерных мечей против космических мутантов, вдруг заинтересовался: что значит, забрали? Машина-то, оказывается, была казенная, и кот ее не своровал из гаража нашего мэра, а получил под расписку из ангара на Базе, где стояли наши трофейные средства передвижения. Такие как колесница Цезаря, коляска Мэри Поппинс и сдувшийся шарик самого Винни Пуха…

Алекс сбивчиво объяснил ему. А я, едва дождавшись возможности вставить словечко, поспешила сделать пояснение для моих домашних:

— Простите, шеф, что сразу вас не представила, просто не успела. Это наш шеф, то есть начальник Базы, его зовут — Большая Кувалд… Борис Никодимович Шотландский! Он гно… то есть, большой… человек, лучший руководитель в мире! Нам с Алексом просто повезло служ… работать под его чутким началом! Он отличный организатор и всегда умеет прислушиваться к мнению каждого рядового сотрудника…

Но тут гном, недослушав привычные льстивые фразы, неожиданно бросился на кухню, схватил папин топор для рубки мяса и с налитыми кровью глазами закричал, что пойдет отбивать машину:

— Никакая милиция не остановит бывшего красноколпачника!

После долгих споров было решено, что за машиной пойдут в город хоббиты (два килограмма конфет, сладкая пицца и большая бутылка шипучего лимонада — цена часовой работы хоббитских взломщиков). Глава делегации хоббитов Боббер скрепил договор рукопожатием, и через двадцать минут машина действительно стояла перед нашим домом.

— Ну и зачем было их посылать? — язвительно поинтересовался командор, который сам рвался ехать разбираться, но я не пустила. — Это ж милицейский уазик, а не моя машина.

Боббер с командой вновь ушли на дело, стребовав с меня дополнительную шоколадку, и еще двадцать минут спустя хоббит помахивал нам ладошкой уже из окна нашего лимузина.

Но мы, не особенно рассчитывая на их успех, уже вызвали такси. За муллой отправились мои младшие братья. Профессор шепотом просил, чтобы позволили поехать ему, он давно мечтал поговорить наедине с каким-нибудь муллой о миротворческой философии ислама. Но мама сказала, что мулла у нас пожилой и пьющий, поэтому мы решили агента 013 не пускать — пьющий мулла никогда не выйдет из дома, если за ним приехали говорящие коты. Нормальная логика, да и кто бы поехал?