Александр Романов - Человек с мешком 3

– Его милость господин Казначейский секретарь желает вас видеть! – распоряжение прозвучало весьма решительно.

Так со мной давно уже не разговаривали. Последний месяц всякая собака в объединенной армии Крунира и Остравы знала, что я – Королевский Магистр.

Вот только здесь еще никому это не было известно. По осенней распутице любому гонцу потребовалось бы несколько недель на то расстояние, которое я на вертолете покрыл за часы.

Да, в общем-то, меня это не очень огорчало. Раз хочет видеть – значит надо идти. Вряд ли Словинец стал бы подымать меня из запоя по пустякам.

Наверняка ведь он знал прекрасно, где я и чем занят. Да даже по лицам пришедших видно было, ЧТО они тут ожидали застать. Уж во всяком случае, не мирно курящего на подоконнике жильца.

Я решил подчиниться безропотно. Позволил лишь себе традиционно уже пошутить:

– Что, в случае неповиновения приказано применить силу?

Ребята попались в самый раз в меру преданные уставу, и горинское обратное прочтение приказа им в головы не приходило. Так что шутка кончилась, как и всегда здесь – ничем.

Вздохнув, я слез с подоконника, надел куртку в рукава, вытащил из мешка шапку и отправился с патрулем. Из оружия с собой взял только «стечкин» но и то скорее машинально, чем по необходимости.

Необходимости и не возникло.

Единственное, что нас донимало по пути – это слякотный снегопад. Даже городские собаки не бегали по улицам. А прятались неизвестно где. Ну, понятно – самая та «собачья» погода.

Словинец обитал в агромадном особняке в богатой части города. Там, где жила вся городская верхушка. Его сложенный из дикого камня дом за высоким забором из бревен напоминал настоящую крепость.

Не у всякого барона замок выглядел столь внушительно. А строились здесь все из дерева – благородный ты или крестьянин, неважно. Лес же кругом – дармовой.

Только на пятьсот километров западнее, в предгорьях Серых гор появлялись каменные замки. Во всяком случае, я сам их видел. И там и здесь. Имел такую возможность.

Впрочем, хоромы Словинеца я тоже уже видел. Когда прошлый раз явился к нему с докладом. О выполнении задания. Того самого, для которого он меня нанял.

Уничтожения волколаков. Поскольку я их действительно уничтожил в ходе великого освободительного похода. Как досадную помеху… Правда не без помощи вОяков и Забавы.

Последней – в особенности. Собственно если бы не она – накрылись бы мы все у развалин Млокского замка ба-альшой пребольшой… поварешкой. Я тогда еще совершенно не имел представления о местных колдунах.

Казначейский секретарь принял меня, как и прошлый раз, в своей деловой комнате. Не то приемной, не то кабинете. Со столом, стульями и отдельной изразцовой печкой.

Расположенной напротив стены с двумя застекленными окнами. Было довольно уже сумрачно и в кабинете (пусть будет кабинет) Словинеца горели два привычных уже мне люминофора.

Не наших, земных. А здешних – магических. Хотя – по способу действия практически не отличающихся. И это мне они сейчас стали привычны. А поначалу я чуть челюсть не вывихнул, когда увидел.

Господин Казначейский секретарь стоял у стола с бумагой в руках. Выглядел он весьма импозантно. Поскольку был мужчиной крупным, дородного сложения.

И имел вид младенца, вставшего вертикально. Только размером с медведя. Зрелище впечатляло. А, учитывая то, что во рту у него дымилась здоровенная же сигара – так и вообще.

Одет господин Казначейский секретарь был неброско, но наглядно. В медвежьей душегрейке поверх какого-то расшитого золотом камзола – или жилета? – из привозной материи темно кровавого цвета.

Из-под жилета – все-таки жилет – выступали пышные рукава белой рубахи, скрывавшие мощные руки до кистей. Согласно традиции рукава служили здесь и карманами.

Ниже пояса на господине казначейском секретаре имели место быть свободные штаны из плотной зеленой материи, заправленные в сапоги. Сапоги были из красной мягкой кожи. С меховыми отворотами.

Правильный наряд. Как раз по нашей северной погоде. Не Венеция чать. То есть не Коралловые острова – есть у них тут такие в экваториальном море. Лето круглый год. Жалко, сам не видел.

Здесь же у нас сейчас далеко не лето. О чем свидетельствовала не то соболья, не то еще чья-то мантия (или шуба?) брошенная на спинку хозяйского стула за столом.

Печка сегодня, судя по всему, не топилась. Из экономии, надо полагать. Заметно было у господина секретаря такое свойство.

Завершала – или дополняла – наряд массивная золотая цепара, пролегавшая полукружием по груди. И очень внушительно смотревшаяся на фоне жилета-тире-камзола.

По-моему, цепь эта была каким-то символом должности или положения казначейского секретаря. Правда, до конца я пока в этом еще не разобрался.

– Здравствуйте, Ваше Сиятельство, – сам не знаю отчего, но в этих его хоромах я почему-то стал обращаться к Словинецу именно так. Что ставило его в тупик.

– Называй меня – мастер! – вот и сейчас он не преминул отреагировать уже знакомым мне образом. – Что за чушь ты несешь, парень! – Словинеца, что я заметил еще во время нашей первой встречи, чересчур много не только телом. Голосом тоже. Удивительно, но при такой бросающейся в глаза наружности этот человек умеет быть удивительно незаметным. И не произносить не звука, когда ему это требуется. Я это сам видел еще при первой нашей встрече.

Мэтр пыхнул сигарой, поднес к лицу лист бумаги с текстом. Чертыхнувшись, пошарил по столу и продемонстрировал предмет, которого я в прошлые разы не видел – очки!

У меня аж в носу засвербело – настолько привычным мне жестом – для него видимо тоже – он нацепил их себе на нос. И стал действительно похож на персонаж земных портретов эпохи возрождения.

Но мне еще не было суждено узнать, что же содержит в себе бумага – может на меня накатали какую-нибудь «телегу» местные поборники общества трезвости? Словинец вдруг оторвался от текста и посмотрел на меня:

– Постой-ка, парень. Мне докладывали, что ты в дым пьян уже несколько дней. Я специально послал наряд – чтоб принесли тебя, в крайнем случае. А ты – как свежеотчеканенный золотой… И что там еще за история, – он недовольно поморщился. – Что ты якобы заперся в комнате и неделю пьешь без просыпу, но при этом ничего не заказываешь, а? Да еще кидаешься в дверь пустыми бутылками, каких в наших краях отродясь не видывали? Прислуга в номер заходить боялась. Мне пришлось сказать хозяину «Плотовщиков», чтоб завязал себе язык мертвым узлом. И работникам своим тоже. А не то по городу начнут невесть что болтать. На что мне это надо? Вот, так вот! Что, съел, несокрушимый джинн Гар? Я только покачал головой – что еще оставалось? – и ответил: