Александр Матюхин - Миллион лун

— И где же ваши сувениры? — слегка разочаровался я, — удивлять, так удивлять. Раз уж поселились на ночь в моем номере, так показывайте все.

— Не торопитесь. Если смотреть все девяносто три сувенира, то у нас не хватит и недели.

— А если еще и тот сувенир из необитаемого мира, — вставила Танн.

Анн согласно кивнула:

— А еще есть один особенный сувенир, — сказала она, — но если вы собрались скоро ложиться спать, то, боюсь, мы до него не дойдем.

— Вы сначала покажите хотя бы один не особенный, — сказал я, — а там посмотрим.

Все-таки, любопытство — самая ужасная болезнь на свете. Стоит ее подцепить, и уже больше никогда не вылечишься. Причем, бывает, что болезнь протекает в легкой форме — когда, проходя мимо аварии или дерущихся людей — повернешь голову и приостановишься на несколько секунд. А бывает болезнь и потяжелее — когда прыгаешь с парашютом или спускаешься со страховкой по водопаду. Или без страховки. А кто скажет, что это не любопытство вовсе, а так, поиск экстремальных ощущений, не верьте ему. Адреналин — адреналином, но каждый прыгающий с парашютом, прежде всего заражен Его Величеством Любопытством. Наитяжелейшая форма болезни задает организму всего один-единственный вопрос — а каково это? И человек уже не в силах сопротивляться. Он ищет этот ответ. Ему любопытно проверить, действительно, а каково? И он прыгает, спускается, лезет под землю, плывет на Северный Полюс, летит за край Вселенной… Подцепить эту болезнь, знаете ли, очень легко. А вот вылечиться от нее вряд ли. Я еще не встречал ни одного выздоровевшего… да и здорового, честно говоря, тоже…

Я вспомнил гвоздики, которые кидал в Ничто в номере Сьерры. Плавают сейчас в безвоздушном пространстве, а все из-за моего ненасытного любопытства. И вот сейчас снова, в который уже раз…

В этот момент Анн привычным движением совершила совсем непривычные для меня действия. Она засунула руку по локоть в туманную серость и принялась там копошиться. При этом лицо ее приобрело задумчивое и сосредоточенное выражение. Я, открыв от удивления рот, не мог отвести взгляда он тумана, обволакивающего руку, ласкающего бледноватую кожу туристки, поднимающегося по локтю наверх, словно вьюны хмеля, едва ли не до самого плеча. Словно туман был живой и ощупывал местность. Туман-разведчик. Туман-путешественник. Я почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. А что если туман вот так захочет обследовать и меня?..

Туман коснулся ее плеча. Свободной рукой Анн провела по коже, стряхивая туман обратно в коробку. И в тот же момент вытащила руку.

— Кажется, нашла, — произнесла она, улыбнувшись, — вот.

Диковинка в ее руке больше всего напоминала грушу. Спелую, румяную, слегка покрасневшую с одного бока грушу.

Анн протянула грушу мне.

— Возьмите и надкусите. — Сказала она.

Груша на ощупь оказалась мягкой, с нежной спелой кожицей. Сладковатый запах мгновенно проник в ноздри.

— Что это?

— В мире Аарха это называется «гидроваллиант пространственного изменения номер один» — пояснила Анн.

— А где номер два? — я осторожно ощупал грушу. На ее поверхности остались четкие отпечатки моих пальцев.

— Первый экземпляр был настолько хорош, что они не стали больше ничего делать. Да вы укусите, не бойтесь?

— Как-то я не привык кусать вещи, о которых ничего не знаю.

— Ничего страшного. Укусите и выплюнете. Этого будет достаточно.

Танн согласно кивнула:

— Мне вообще хватает только понюхать, — сказала она, — так что смелее. Это вам не роды принимать у дикой кошки Ягуара.

— Это у вас всего один экземпляр? — все еще сомневался я.

— Он регенерируется. Сами увидите, — успокоила Анн.

— Ну, раз регенерируется…

Ох, проклятое мое любопытство… Я втянул носом сладковатый запах, зажмурился и откусил кусочек. Немного пожевал и осторожно сплюнул в руку. Все-таки проглотить сил не хватило. Вкус у груши был самый обыкновенный, грушевый. Во рту остался мягкий привкус.

Я открыл глаза. Анн и Танн улыбались.

— И что? — поинтересовался я, — что-то не замечаю пространственного изменения.

— А теперь можно попросить вас подойти к стене?

— Пожалуйста, — я положил грушу на стол (рядышком недожеванный кусочек) и подошел к стене, напротив кровати.

— Так как вы не проглотили кусочек, то заряд вашего пространственного изменения будет небольшим, — сказала Анн мудрено, — поставьте ноги на стену.

— Что?!

— Ну, поднимите ноги и поставьте их на стену.

— Каким же это, интересно, образом?

— Как все делают. В Аархе умеет каждый ребенок. Это типичное бытовое устройство. Если вам, например, надо лампу поменять или, скажем, снять паутину с потолка.

— Ничего себе — бытовое устройство… — я оценил стену и свои шансы поднять обе ноги разом. В конце концов, решил поднять одну ногу…

И в тот момент, когда моя пятка коснулась стены, мир стремительно перевернулся. Стена исчезла, меня занесло так, что дух захватило. Пол ушел из-под второй ноги… и я ощутил ступнями теплые обои, а перед глазами возник серый, отштукатуренный потолок. Как-то сразу изменился и угол обзора и звуковые эффекты. Голос Анн доносился откуда-то из-за затылка.

— Ну, как? — спросила она.

Я посмотрел под ноги. Да, действительно, стоял на стене. Осторожно поднял одну ногу, сделал шаг вперед. Ноги двигались, как и обычно. Тело не испытывало каких-то видимых трудностей. За пару секунд я добрел до потолка и шагнул на него. Мир снова перевернулся, сгустив темноту перед глазами и заставив набрать полные легкие жгучего воздуха. Потом я увидел люстру — стоящую, по отношению ко мне. Потом поднял голову и увидел Анн и Танн, диван, стул и табурет, стол, грушу на нем и открытую коробочку с туманом, электрический чайник, рюкзаки, тапочки, томик «Инструкций», джинсы, висящие на спинке стула — все это вроде бы висело над моей головой… с тем лишь уточнением, что висел-то как раз я.

— Как ощущения? — поинтересовалась Анн, задрав голову.

— Странные. — отозвался я, — бытовой прибор, говоришь?..

— Очень удобно, например, красить крышу! — сказала Анн, — на их планете не было ни одного несчастного случая, связанного с падением, за последние тридцать лет! В каждом доме хранится по кусочку такой груши! С учетом мгновенной регенерации, хватает ее на сто лет! А то и на больше!

— Это же можно залезть на какой угодно этаж. На какую угодно крышу. Куда угодно можно забраться!

— Об этом жители Аарха как-то не думают, — отозвалась Анн, — вам бы лучше спуститься, если не хотите свалиться нам на головы.

Я спустился достаточно быстро. Перевороты в обратную сторону прошли заметно быстрее. Ощутив под ногами линолеум, я почувствовал легкое облегчение и вернулся за стол. Анн вертела в руках грушу. Следов от моего укуса уже не было. Груша оказалась целой, спелой, мягкой.