Александр Матюхин - Миллион лун

Сьерра прошла по номеру и села на диван, закинув ногу на ногу таким образом, чтобы тапочек на поднятой ноге едва держался на кончике носка. В одной ее руке все еще оставался карандаш для бровей.

— Знаете, зачем я вас позвала?

Я покачал головой. Откуда, интересно?..

— Вы же родом с Земли? — уточнила Сьерра, — родились и выросли? Я права?

— Ну, да, — осторожно подтвердил я, не зная, куда она клонит. Мало ли что? А вдруг она терпеть не может коренных землян и убивает их карандашом для бровей?

— Тогда вы мне точно пригодитесь! — кончик карандаша ткнулся в мою сторону, и я едва удержался, чтобы не сделать шаг назад. За спиной, кстати, находилась спасительная дверь.

Сьерра улыбнулась:

— Не бойтесь — это всего лишь карандаш, — сказала она, — скажите-ка лучше такую вещь — у вас когда-нибудь было… эээ… домашнее животное?

Я почувствовал, что начинаю медленно сходить с ума.

Огонь в глаза Сьерры разгорался все ярче.

— Что? — пробормотал я.

— Домашнее животное, — холодно кольнула железным голосом Сьерра, — я знаю, что у вас на Земле существует такая традиция — заводить себе домашних животных. У вас есть собаки, кошки, попугайчики… эти… как их… белые?..

— Крысы?

— Точно, крысы! — карандаш для бровей снова устремился в мою сторону, — скажи мне, ты заводил домашних животных когда-нибудь? Имел опыт?

Если не считать черного пуделя Шварца, которого завели мои родители, когда мне едва исполнилось пять, как-то общение с домашними питомцами у меня не сложилось. Я всю жизнь мечтал завести большую немецкую овчарку, но эта же самая жизнь никак не хотела создавать условия для заведения. То квартира попадалась маленькая, то времени не хватало, то вообще остался и без квартиры и без времени… А кошек (как стандартную альтернативу бытовой живности) я как-то не очень любил. Думаю, кошки питали ко мне аналогичные чувства.

— А вам зачем? — отважился я, после некоторых раздумий.

— На нашей планете такой традиции нет, — сказала Сьерра, — у нас вообще нет ни кошек, ни собак, ни этих… крыс. Я совершенно не знаю, как с ними обращаться.

— А зачем вам это знать?

— Молодой человек! — повысила голос Сьерра, — вы задаете слишком много вопросов.

Карандаш переместился в сторону двери в ванную комнату:

— Посмотрите туда и подумайте.

— В ванную?

— Не бойтесь. Там не страшно.

За дверью в ванную комнату было темно и тихо. Я приоткрыл дверь на пару сантиметров и, вглядываясь в темноту, пытался нащупать рукой выключатель, звонко хлопая по голой кафельной стене ладонью.

А темнота вдруг зашевелилась.

И стало не так уж и тихо.

И я уже хотел было отскочить назад — бог с ним с выключателем — и захлопнуть дверь, пока нечто из темноты не прыгнуло на меня и не решило использовать мою скромную персону в качестве вечерней закуски… но в этот момент движения прекратились и из темноты до меня донеслось милое жалобное мяуканье.

Моя рука нащупала-таки выключатель. Свет залил ванную комнату, разогнав тени под ванную и по углам. Моему взору предстал не инопланетный монстр, не какая-нибудь зеленая тварь из преисподней, а маленький пушистый котенок. Он сидел на коврике, неподалеку от собственно сотворенной лужицы, смотрел на меня большими голубыми глазами и мяукал. Хоть я и не люблю кошек, но, скажите, кто из ныне живущих на Земле не любит котят?

— Правда, красивое? — спросила из-за спины Сьерра.

Я вздрогнул сот неожиданности и постарался, чтобы мой голос не задрожал:

— Есть немного. Милое создание. Где вы его взяли?

— Не удержалась, когда ходила за покупками, — сказала Сьерра, — я всегда мечтала о домашнем животном. А сегодня мне подарила его одна пожилая землянка. Буквально всунула в руки. Сказала, что у меня добрые глаза.

Я полуобернулся, поглядывая на полыхающие огнем зрачки. Да уж, похоже, у нас с пожилой землянкой расхожие мнения о доброте глаз. Котенок тем временем мяукнул и торопливо направился к моим ногам. Мяуканье перешло в громкое мурлыканье.

— Что это он? — насторожилась Сьерра, поглядывая, как котенок трется о мой левый тапок.

— Они так играют, — ответил я, нагнулся и взял котенка на руки.

Котенок, продолжая мурлыкать, впился малюсенькими коготками мне в ладонь и вытаращился на меня большими глазенками.

— Мальчик, — сказал я.

— С чего вы взяли?

— Это долго объяснять. Как хотите его назвать?

На лице Сьерры впервые с момента моего с ней знакомства проступила растерянность. Она заморгала.

— Назвать?

— Да. У домашних животных должны быть имена.

— Вы серьезно? Никогда бы не подумала? Странные вы — люди. Зачем домашнему животному имя?

— А как вы будете его звать, скажем, поесть?

Сьерра потеребила кончик острого подбородка пальцами:

— Дайте-ка подумать, — сказала она, — а нельзя просто, скажем, «эй, кошка»?

Котенок продолжал мурлыкать. Сидеть на моих руках ему, судя по всему, чрезвычайно нравилось.

— Не пойдет, — ответил я, — у котенка должно быть имя.

Сьерра нахмурилась, размышляя. Ее лоб прорезали две тонкие морщинки.

— В конце концов, — буркнула она, — молодой человек, я вас для этого сюда и позвала. Помогите мне с котенком. Я совершенно не знаю, что с ним делать, как его кормить, где он должен спать… где должен ходить в туалет. Придумайте ему имя хотя бы!

— Назовите его Пушок! — брякнул я первое, что пришло в голову.

— Зачем? Вы думаете — это пушок? Он больше похож на комок серой ваты. Нет, конечно, если его хорошенько выстирать!

— Не понимайте буквально! Пушок — это кличка, по которой вы будете знать, что этот котенок ваш!

— Знаете, молодой человек, с учетом того, что в моем мире больше НИ У КОГО не будет домашнего животного, я и так буду знать, что этот котенок мой!

— Тогда назовите его Мурзик! — сказал я, — самое распространенное имя на Земле. По-крайней мере, на большей его территории.

Сьерра хмыкнула.

— А что это значит? — спросила она.

— Нич… — я осекся, представляя шквал вопросов, которые могут посыпаться следом за моим неразумным ответом, — те звуки, которые сейчас издает котенок, когда ему что-то нравится, называются мурлыканьем. То есть, кличка «Мурзик» отражает те действия, которые производит котенок, когда ему что-то доставляет удовольствие.

Сьерра перевела взгляд на ничего не подозревающего котенка. Котенок мурлыкал и щурился.

— Вон то приятное тарахтение называется мурлыканьем, — произнесла она медленно, — понятно. Что ж, тогда Мурзик — вполне подходящая кличка. Раз уж вы настаиваете на том, что его надо как-то звать, то назову Мурзиком… странные вы создания, люди. Зачем вы даете имена всему, что видите?

— Ну, положим, не всему, — отважился возразить я.