Евгений Ясенов - Золотая шпора, или путь Мариуса

Безусловно, старик может почуять неладное. Плюс к тому — этот ходячий анахронизм, похоже, свято верит, что прикосновение чужака может испортить меркское вино. Не уготовлена ли делегации из Черных Холмов ловушка в этом из благословеннейшем из подземелий? Впрочем, отступать поздно. А к старику примем превентивные меры.

— Уважаемый мастер, — вкрадчиво проворковал Уго. — Думаю, будет безопаснее для вас, если с вами останется наш друг, — он указал на Расмуса. Расмус возмущенно вскинул голову. Опять дискриминация, опять его отодвигают на второй план! Но Уго железно сжал его за локоть — и ощутилось в этом жесте нечто, заставившее Расмуса промолчать. Хватка у друга Уго была что надо.

— Да ведь опасности для меня нет никакой, — в свете потайного фонаря костлявое лицо Меха, увенчанное широкополой шляпой, выглядело хищно, как у старого волка.

Ноздри Уго затрепетали. Совершенно ясно: старик хочет остаться один.

— Береженого Бог бережет, — вдруг сказал Расмус металлически. Он понял, чего опасался Уго, и угрожающе выдвинул тяжелую челюсть в направлении экс-инженера. Он нахмурился. Его сросшиеся брови слились в сплошную черную линию. Его светлые глаза обожгли Меха ледяным холодом. Расмус стал страшнее Того, Кто Наводит Ужас На Проезжающих По Пустынным Дорогам.

Эрнест Мех пожал плечами.

— Как хотите.

— Удачи! — сказал компаньонам Расмус. Те молча подняли левые руки — нейтральный жест благодарности. Колодец, совершив глотательное движение, всосал сначала Уго, потом Мариуса.

Старик не врал. Для удобного проникновения в подвал одну из стен колодца снабдили вертикальным рядом скоб, вбитых в толщу. Это вполне могло сойти за лестницу. Мариус спустился без приключений. Уго запутался в своем балахонистом плаще, больно ушиб лодыжку и грязно выругался шепотом.

Коридор "Дельта К". Уго и Мариус зажгли второй потайной фонарь. Из темноты выплыла обещанная Мехом тупиковая стена. Справа, растворяясь во мраке, тянулись ряды бочек высотой в человеческий рост, уложенных горизонтально в три слоя. Мариусу по аналогии вспомнилась укладка лесорубами бревен под сплав на околице Черных Холмов — и сердце сжалось от тоски.

Потайной фонарь освещал незначительное пространство, что было скорее плюсом: и задачу позволяло выполнить, и конспирацию соблюсти.

— Приступим, — распорядился Уго, жуя свою самодельную жвачку, что, как всегда, снимало возбуждение и разгружало мозг.

Они шагнули к левому краю штабеля из бочек и заглянули за него. Между штабелем и стеной оставалось довольно места, чтобы человек средней комплекции туда свободно проник. "Смотри за третьим сосудом!" — напомнил себе Уго.

— Наша цель — третьи бочки в каждом ряду, — сказал он Мариусу.

Мариус немного пошуршал за третьими бочками, но ничего не увидел.

— А на стене напротив? Или на бочке? Или на земле? — уточнил задачу Уго.

Никакого результата.

— Ладно, — стоически резюмировал Уго. — Пойдем дальше.

Идти пришлось в подъем. Штабель высился несокрушимым монолитом. В конце туннеля имелась дверь, ведшая, по словам Меха, в центральную галерею.

— Теперь проверь третьи бочки с этого краю, — шепнул Уго Мариусу. Тот скрылся за штабелем и чуть погодя вернулся с разочарованным лицом.

Пока все шло замечательно: никакого намека на охрану. Отсутствовал, правда, и результат. Но не беда. Как говорят фицары, делай свое дело, и удача тебя найдет. Впрочем, фицарские пословицы однозначно не переводятся. Они двусмысленны, как праздничные обращения монархов к своим народам.

Уго легонечко потянул дверь в центральную галерею. Дверь охотно подалась.

"Чересчур все легко складывается", — подумал Уго. Впрочем, отчего непременно везде должны возникать препятствия? По теории вероятности, недавно открытой безумным старцем Анчибалло (с учением чудного талина Уго был знаком и отчасти его разделял), число успехов и неудач в человеческой жизни приблизительно равно. Если же тебе сдается, что тебе фатально не везет — задумайся над сущностью удачи. Или обратись к психиатру.

Уго, юный диверсант, выглянул в приоткрытую дверь. Центральная галерея представляла собой обширную, освещенную и драматически пустую залу, в середину которой ввинчивалась спиралевидная лестница.

Внезапно сердце Уго дрогнуло. Сверху послышался приглушенный говор. "Кровушки?" — спросил баритон. "Чуть-чуть. Для запаха" — ответил тенор. "Печеночки сырой?" — спросил баритон. "Отчего бы и нет, если продукт свежий", — согласился тенор. "Дерьмеца рябого бизона?" — спросил баритон. «Недостоин», — отвечал тенор.

По словам Меха, наверху — караулка, достаточно уютная, чтобы у охраны не возникало желания куда-то идти и что-то проверять.

— Вперед! — скомандовал Уго.

Они осторожно, но быстро выскользнули в центральную галерею. Прижав фонарь к камню у двери, Уго подержал его в этом положении с десяток секунд. На камне выжглась метка. Теперь, когда придется возвращаться, дверь будет легко найти среди десятка других, точно таких же дверей, выходящих в галерею.

Второй туннель ничем не отличался от первого. Бесконечный штабель бочек и безрезультатный поиск.

Еще один туннель и еще один плачевный итог. Сомнения стали одолевать Уго. Если подумать, "обитель Кейрега" — весьма расплывчатая формулировка. К подвалам в Мерке она вполне может не иметь никакого отношения.

Уго тут же отогнал вредные мысли. Искать надо, сказал он себе. Поразмышлять еще успеем. Четвертый туннель. Уго осветил его и чуть не упал от неожиданности. Впечатление было такое, что из темноты надвинулся тот самый великан-людоед из Каменного леса. В круге света возникло нечто громадное, темное, мохнатое. Жалкий свет от фонаря выхватывал лишь фрагмент чудовища. Уняв дрожь в руке, Уго осторожно шагнул назад. Не психовать! Уго посмотрел на великана внимательнее и чуть не рассмеялся. Перед ним во всем своем сокрушающем великолепии красовалась одна из десяти бочек одного из двух главных туннелей. Та самая, о которой Эрнест Мех говорил: "Высотой в три человеческих роста". Да полноте, преуменьшил старик! Все четыре будет! Или это потемки так искажают масштаб? Так или иначе, но Уго перетрухнул не на шутку. Он дал знак Мариусу приблизиться. Вместе они подошли к монументальному сосуду. Мариус благоговейно, не без опаски рассматривал бочку своими задумчивыми глазами. Уго тоже ощущал некоторый священный трепет. Было в этом негабаритном вместилище из особых сортов дуба что-то сакральное, как в статуе Св. Марка на одноименной площади в Лиге. Св. Марк упирается головой в кудрявые облака. Увидеть, какое выражение лица у великого человека, невозможно. Все, что удается разглядеть — сапоги святого человека. Хорошие сапоги, такие носят преуспевающие торговцы бараниной. Автор монумента, Боб Буфетик, сам родом из семьи торговца, вот подкорка и сработала.