Дмитрий Казаков - Дорога из трупов

Игг Мухомор отложил рапорт, полный орфографических, пунктуационных и фактических ошибок.

– Войдите, – сказал он, потихоньку накапливая гнев, чтобы в нужный момент разразиться вспышкой ярости. Ничего иного, по искреннему убеждению МЕНТа, его подчиненные не заслуживали.

Дверь открылась, и внутрь шагнул Форн Фекалин. Трезвый, хорошо выбритый и молодцеватый, точно стражник с плаката. Он отдал честь так, словно оттачивал нужное движение тысячелетиями, и доложил:

– По вашему приказанию прибыл!

– По моему приказанию? А ты кто?

Утренние события успели слегка померкнуть в памяти Игга Мухомора, и новый стражник еще не отпечатался там.

– Лейтенант Форн Фекалин! Явился, чтобы получить посеребренный шлем!

– А, точно, помню тебя. – МЕНТ встал и направился к стоявшему в углу громадному сейфу.

Тот был настолько велик, что какой-нибудь фараон попроще мог использовать его в качестве пирамиды. Толстые стенки выдержали бы попадание баллистической ракеты, а насыпанный в полости песок уберегал содержимое сейфа от самого страшного пожара.

Но все эти достоинства уничтожались одним недостатком – сломанный замок гномьей работы ремонту или замене не подлежал. Мастера несколько перестарались, устанавливая его, и потом сами не смогли ничего сделать.

Из сейфа Игг Мухомор вытащил шлем Лахова и торжественно вручил Форну Фекалину.

– Спасибо, – сказал тот. – А теперь не расскажете ли вы мне, как это – быть лейтенантом? А?

– Ну… хм… – МЕНТ задумался. – Вроде бы ничего сложного… по крайней мере, все справляются, даже Стирательссон, хотя он руки от ног с трудом отличает… Главное – командовать людьми и вид делать поувереннее…

– Командовать людьми? А какими?

Игг Мухомор удивленно посмотрел на свеженького лейтенанта:

– То есть как, какими? У тебя же есть эти… как их?.. сержанты, Рогов и Калис. Как они, кстати, протрезвели?

– Не могу знать!

– Почему?

– Они находятся в тюремной камере.

– О?

Историю о добровольных узниках совести МЕНТ выслушал, сопя и наливаясь кровью. А потом почти с наслаждением выпустил из себя копившуюся несколько часов ярость:

– Тупицы! Болваны! Идиоты! А кто будет работать?! Они об этом подумали?

– Разрешите обратиться, – проговорил Форн Фекалин, когда гнев начальства несколько стих (слюна, по крайней мере, лететь перестала).

– Чего еще? Недоумки… – Игг Мухомор клокотал, точно вулкан, но все тише и тише.

– Я готов немедленно привести к присяге новых патрульных.

– Да? А где ты их возьмешь? На улице?

– Никак нет, они ждут в коридоре, – сообщил Форн Фекалин. – Разрешите ввести их для собеседования?

От такого напора не привыкший иметь дело с инициативными подчиненными МЕНТ несколько опешил.

– Э, давай, – буркнул он.

Форн Фекалин прошествовал к двери, открыл ее и сделал приглашающий жест. В кабинет один за другим вошли пятеро жилистых бледных мужчин. Они молча и быстро выстроились перед столом Игга Мухомора.

– Ой, – сказал тот. – Они что, братья? И куда пятеро?

– Никак нет, но родственники, – ответил Форн Фекалин. – Они готовы впятером работать за то жалованье, за которое ранее служили трое. Необходимо только зачислить их всех в стражу и выдать оружие.

МЕНТ, которому новобранцы показались на одно, почему-то неприятное, лицо, поморщился и подумал: до чего же тяжкая задача – принимать решения. Потом важно кашлянул и сообщил:

– Ладно, вы взяты на службу. Ты, лейтенант, своди их в канцелярию, пусть всех запишут. А потом реши насчет оружия.

– Так точно. Разрешите выполнять?

Игг Мухомор кивнул. Новобранцы во главе с недавним новобранцем ушли, а он вернулся к рапорту и продолжил разбирать кривые строчки: «Мертвыя женстчина, она в смысле теперя мертвыя, приняла гаризантальное положение вследстве удара в область головы тупым предметом».

Детали частенько определяют успех всего дела.

Например, в сражении может выясниться, что один полководец не заметил такую маленькую деталь, как пятьдесят боевых слонов у противника. И вместо того, чтобы пить вино в честь победы, он вынужден драпать со всех ног, слыша за спиной топот и торжествующие крики.

Или в процессе излечения хвори врач забыл о крохотной штуковине, именуемой «сочетаемость лекарств». И хотя кашель прошел, но лишь потому, что больной сидит на горшке и боится кашлянуть.

Или вот в магии…

Ректор Магического Университета и четверо деканов были умелыми и очень сильными колдунами.

И круг они начертили такой, что хоть заноси его в учебники прямо с куском пола.

Но потом каждый из деканов изменил крохотную детальку, и сложная колдовская конструкция сработала не совсем так, как предполагалось. Нет, она не превратила людей (и нелюдей) внутри в куски хорошо прожаренного мяса, она даже перенесла их в более-менее нужном направлении.

Просто она создала небольшой разброс по координатам.

Расстояние в метр внутри круга превратилось в сотню километров. А поскольку студенты стояли довольно далеко от посла и окружавших его стражников, то они вдруг оказались еще дальше.

Причем значительно дальше.

Но в первый момент никто, конечно, ничего не понял.

Арс почувствовал, что его закрутило. Перед глазами замелькали разноцветные вспышки, словно Топыряк очутился в чреве стиральной машины, прихотью конструктора совмещенной с калейдоскопом. Возникло ощущение, что внутренности решили стать наружностями, а затем что-то ударило в ноги.

Через пару мгновений стало ясно, что это всего-навсего земля.

– Шшшш… – прошипели у Арса за спиной.

– И то верно, в натуре, – развил мысль Рыггантропов. – Где это мы? И где остальные?

Топыряк огляделся.

Они стояли посреди леса, состоявшего из кривых раскидистых деревьев. Те слегка раскачивались на ветру и шумели, сквозь кроны проникали солнечные лучи. Пахло чем-то однозначно природным, а значительный кусок западного горизонта занимала исполинская колонна гор, увенчанная короной облаков.

Влимп, центр Лоскутного мира, обиталище богов.

Более низкие горы, обыкновенно-плебейские, имелись ближе, со всех сторон. Можно было сказать, что лес рос как раз на горах, поэтому нормального горизонта не было видно вообще.

– Не знаю, – ответил Арс сразу на оба вопроса. – Влимп вон, недалеко, а значит, и оракул где-то близко…

Одно из деревьев сдвинулось, превратилось в облако зелени. Из него выглянула симпатичная девица, улыбнулась студентам, тряхнула изумрудными волосами и громко рассмеялась.

А потом дерево опять стало деревом.

– Дриада, типа, – сказал Рыггантропов, показав, что кое-какие, особо неудачливые осколки знаний все же задерживаются в его голове.

– И это значит, – Топыряк глянул на деревья, из-за которых доносилось бодрое блеяние, – что мы в Ахеянии.