Дмитрий Казаков - Дорога из трупов

И даже просто помыслить о ней – настоящий подвиг.

– Это мошно. – Брежен заерзал, распахнулся его плащ, и обнажились развешанные рядами на груди медальки. – Только далеко ташшитьшя, пока до нушной мештношти дойдешь, да и дует там.

– А если в городе?

Ну а за эту фразу Чапай удостоился всего лишь нескольких укоризненных взглядов.

– Нет, это не пойдет, – покачал верхней частью замаскированного организма Стукнутый Черный. – Придется убивать стражников, которые живут по соседству… А это, ну, как бы неприлично.

Герои печально вздохнули. В активной фазе карьеры они с приличиями никогда дела не имели, даже не знали, что это такое. Но, поселившись в городе, пропитались его тлетворным духом, узнали, что некоторые поступки бывают непристойными.

Хотя насчет того, какие именно, до сих пор иногда спорили.

– Тогда… если… – сказал Агрогорн, задумчиво тиская чугунную поварешку, – ведь когда мы грабили, люди отдавали нам деньги вроде бы добровольно… платили за то, что мы их пугали и убивали…

Слышно было, как в геройских головах с хрустом и потрескиванием вращаются заржавевшие вскоре после рождения извилины.

– Хххы… – вздохнул Стукнутый Черный, под балахоном которого, судя по жужжанию, заработал вентилятор.

– Надо понять, – продолжил хозяин «Сломанного меча», – за что люди будут отдавать нам деньги теперь… Чего мы умеем такого особенного…

Старый Осинник отхлебнул пива, выковырял застрявший между зубов крысиный хвостик и бросил его на пол.

– Коротко говоря: пугать и убивать, – сообщил он. – А если подробнее – резать стражу, врываться в святилища, истреблять чудовищ…

– Да, на этом много не заработаешь, – проговорил Чапай. – Если, конечно, не объявить тараканов чудовищами. Но их рубить саблей замучаешься, больно мелкие и шустрые.

– Вы кое-что забыли, – обвел приятелей взглядом Агрогорн. – Еще мы умеем спасать девственниц.

– Их в Ква-Ква не шлишком много, – хихикнул Брежен.

– А если, так сказать, расширить понятие «девственница» на тех, кто оказался в опасности?

Глаза героев остекленели.

Слово «девственница» они понимали однозначно – красивая, скупо одетая девица, лежащая на алтаре. В комплекте обычно идет тип с безумным взглядом и кривым ножом, облаченный в жреческую мантию. Но его достаточно отшвырнуть в сторону или быстро прирезать…

– На всех? – рискнул предположить Стукнутый Черный, самый настоящий интеллектуал среди героев. – То есть на старушек, собравшихся перейти улицу? На дамочек со сломанной мебелью? Кхе-кхе?

– На всех, кто готов заплатить нам денег, – веско сказал Агрогорн.

– Ооооо!

Этот вырвавшийся из нескольких глоток возглас полнили самые разнообразные чувства – недоумение, алчность и сожаление по поводу того, что на старости лет порой приходится заниматься всякой ерундой…

– Ладно, – шарики и ролики в голове Чапая все-таки встали в новое положение, – пусть так… но как клиенты узнают, что нас нужно звать на помощь? И как мы будем успевать вовремя? Город-то большой…

– Раньше мы всегда успевали. Никогда не опаздывали, – проворчал Старый Осинник, заскорузлости сознания которого могли позавидовать не стиранные месяц портянки. – Придешь, а вампир на месте… и золото…

– Это все технические вопросы, – сказал Агрогорн. – И мы будем решать их в рабочем порядке.

Он вышел из-за стойки, подтащил табурет и сел за стол к приятелям. Пять голов склонились друг к другу и принялись ожесточенно шептаться. Лежавший на полу Умер попытался затянуть нечто среднее между маршем и полькой, но быстро сдался.

В его сторону никто даже не посмотрел.

Мэр, тяжело кряхтя, залез в карету и уселся на обтянутое кожей сиденье.

Винтус Болт, Глагол Пис и Дубус Хром-Блестецкий расположились напротив. Дверца захлопнулась, свет в окошке померк, заслоненный могучим телом влезшего на подножку стражника, и карета поехала.

Прогрохотали под колесами камни университетского двора, послышалось почавкивание уличных луж.

– Э… довольны ли вы, господин мэр? – рискнул нарушить молчание советник.

– Еще не знаю, – ответил Мосик Лужа, внимательно глядя на магов-управленцев. – Вы что скажете?

– Позвольте. – Винтус Болт сделал умное лицо.

– Минуточку… – добавил Хром-Блестецкий, и дальше последовало множество связанных предлогами умных слов.

Мэр слушал молча.

– Ага, – сказал он, когда маги выдохлись. – Насколько я понимаю, посланцы во главе с послом скоро вернутся, и тогда все проблемы будут решены?

– Совершенно верно, – кивнул Винтус Болт, хорошо понимавший, что только такого ответа от него и ждут.

На самом деле он ошибался.

Настоящие проблемы еще даже не возникли.

Переэль с достоинством кивнул покупательнице, а когда та удалилась, мысленно вытер со лба пот. Не каждый день удается сбыть лежалый крыжовник под видом карликовых арбузов.

– Куда лезешь, шляпа?! – рявкнул от соседнего прилавка Драный Фартук, в руках его появился топор.

Воришка, собравшийся прихватить один из горшков, ринулся прочь и скрылся в толпе.

– Хорошо ты его шугнул, – сказал Переэль.

– Толку-то? – проворчал гном, убирая топор. – Такое впечатление, что в Ква-Ква перестали варить еду. За день я не продал ни одного горшка. Ты представляешь? Впервые за много лет. Это кошмар!

– Представляю, – мрачно кивнул эльф. – Назгулы пробуд… хотя нет, они, скорее всего, тут ни при чем.

Сказать, что торговля на площади Изопилия шла вяло, – значило ей серьезно польстить. На самом деле она стояла, и даже не стояла, а лежала при смерти. Вместо привычного гомона и буйства жизни на рынке царило всего лишь вялое шевеление, покупатели были так редки, что за ними буквально гонялись.

Зато попрошаек и воров развелось, точно блох на собаке.

– Ага. – Гном вытащил из-под прилавка окованную железными полосами фляжку. – Так мы скоро по миру пойдем. Будешь?

– Нет.

Переэль знал, что во фляге настоянный на горном хрустале гномий самогон, и рисковать не хотел.

– Как хочешь.

Драный Фартук осторожно открутил крышечку, из горлышка вырвалось облачко черного дыма. Гном поднес фляжку к губам, но отхлебнуть не успел. Замер, выпучив глаза. Эльф проследил направление взгляда коллеги и обнаружил, что по рынку неспешно движутся Торопливые.

В их появлении на площади Изопилия не было ничего странного.

Чудными казались сами стражники. Во-первых, они были трезвыми, во-вторых, они шагали прямой, уверенной походкой, совсем не похожей на фирменное ковыляние Торопливых. В каждом движении скользила уверенность, осознание того, что они имеют право тут быть, и не просто быть, а применить силу и не встретить сопротивления.