Том Холт - Солнце взойдёт

Просто замечательно, насколько Гангер был захвачен врасплох.

— Подождите, подождите, — проговорил он. — Я не говорил, что мы должны прикрывать это дело. Я сказал лишь…

Штат распространил по своему лицу озадаченное выражение.

— Вы сказали, что она становится помехой. Я согласен с вами. И кстати, чего ради вздумалось вам соглашаться на все эти ее требования — жалованье и все остальное? Не забывайте, что ее едва успели внести в ведомости как стажера.

— Подождите минутку. — Гангер был несколько смущен, его улыбка таяла и капала с одного угла рта, как повидло из надкушенного пирожка. — Я ничего не мог поделать, — признался он. — У девчонки оказался довольно сильный характер. Она вроде как наехала на меня.

— Понимаю, — кивнул Штат. — А теперь, как видно, ей пришло время наехать на кого-нибудь другого.

Снова молчание. В углу комнаты, совершенно никем не замеченный, один из скрытых микрофонов вышел из строя и начал передавать на свою приемную станцию сводку погоды радио «Би-Би-Си».

— На кого, например? — осторожно спросил Гангер. — Мне кажется, вы что-то задумали.

— Я? — Штат очень похоже воспроизвел на своем лице выражение испуганной невинности. — Я никогда ничего не задумывал за всю свою жизнь. Мне просто пришло в голову, что если она все равно навлекла на себя враждебную критику в определенных кругах, то возможно, настало время нам спустить ее на ее критиков. Как вы полагаете?

— Я не знаю. — Гангер встал и подошел к окну, неумышленно наступив на другой скрытый микрофон и раздавив его в лепешку. Этот экземпляр был установлен стажером, которому никто не сказал, что их надо ставить туда, где на них никто не наступит. — Это может только обострить ситуацию, вам не кажется? Последнее, что нам сейчас надо, это вызвать конфронтацию.

— Разве?

— Ну, во всяком случае, конфронтацию подобного рода. — Гангер начинал проявлять признаки сильнейшего напряжения, что означало, что он выглядел в точности как обычно, но шнурки на его ботинках, развязавшись сами собой, начали вновь сплетаться в фантастически замысловатые узлы. — Но как бы то ни было, что вы имели в виду?

Штат улыбнулся; по крайней мере, он раздвинул губы по лицу, как занавес старомодного театра с просцениумом и аркой.

— Ничего особенно драматического, — сказал он. — Я просто думаю, что если девочка так замечательно доказала свои способности на полевых испытаниях, то почему бы не попробовать ее в администрации? В конце концов, — небрежно добавил он, — она вряд ли сумеет причинить много бед, весь день сидя за письменным столом, правда ведь?

— Не знаю, — ответил Гангер с непроницаемым лицом. — А вы думаете, сумеет?

Штат откинулся на спинку кресла и свел вместе кончики пальцев. Он был доволен.

— Давайте посмотрим, — произнес он. — Да, и кстати. Когда ты работаешь в организации, где чтение мыслей является скорее нормой, чем исключением, ты не можешь не замечать тончайших нюансов в тоне собеседника, так же как телефон не может игнорировать тот факт, что всегда находятся люди, желающие поговорить посредством него, независимо от того, в настроении он или нет.

Лицо Гангера оставалось непроницаемым, но один из его шнурков внезапно лопнул сам по себе.

— Да? — сказал он.

— Раз уж мы заговорили о жучках.

— М-м?

— Я вчера ходил к психиатру, — сказал Штат. Он подождал какого-нибудь шутливого замечания от своего собеседника и, не дождавшись, продолжил. — Я сказал ему — вообще-то это был чистый вымысел, — что в последние несколько недель у меня появилось необычное ощущение, будто кто-то читает мои мысли. Прямо в моей голове, сказал я ему. Я, разумеется, не ждал, что он примет это всерьез, но он принял.

— Кто бы мог подумать, — пробормотал Гангер.

— Ну, правда, это не из тех работяг, что работают на поток, — признал Штат. — Он, можно сказать, главный психоаналитик нашего департамента, так что он привык к подобным вещам, могу себе представить. И знаете, что он предложил мне сделать?

Гангер просиял.

— Откуда мне знать! — воскликнул он. — Давайте говорите.

— Он сказал, — продолжал Штат, что это состояние не так уж редко встречается среди работников нашего профиля. Он сказал — это его точные слова, заметьте, — что единственной странностью во всем этом является то, что я это вообще заметил. Забавно, не правда ли; ведь я выдумал все это. Что вы скажете?

— Да, весело.

— В любом случае, — продолжал Штат, — он рассказал мне, что, как я понял, в одном из наших департаментов или, по крайней мере, в одном из департаментов какой-то организации, непосредственно связанной с нами, была разработана технология ментального прослушивания, позволяющая им следить за тем, что думают их коллеги. Довольно неуютное заявление, если это так.

— Мои волосы встают дыбом, — сказал Гангер. — Продолжайте, прошу вас.

— О, не стоит так тревожиться, — ободряюще отозвался Штат. — Оказывается, у этой проблемы есть очень простое решение. Ребята из исследовательской лаборатории натолкнулись на него почти сразу же. Все, что от вас требуется, — это сделать вот так , и… Эй, с вами все в порядке?

Гангер, который сидел прямой как доска, с лицом белее пресловутого листа бумаги, с трудом кивнул головой. Штат заметил, что его волосы и в самом деле стояли дыбом.

— Простите, что вы сказали? — спросил он. — Я не расслышал.

— Ййййа сссскказзал, дддца, ввсе оттлллличчнно, ссспппппасибо, — прошипел Гангер. Его глаза налились кровью, он начал слегка вибрировать. — Нннне бббббуддете лли вввы ссссстттттоль дддоббры ппппперресссстттатть дддделлатть эээтто, ппппжжлс?

— По словам моего друга-психоаналитика, — продолжал Штат, глядя в сторону и делая вид, что не замечает ничего необычного, — это просто вопрос того, чтобы заземлить непрошеного гостя в излучениях своего мозга. Это очень легко, когда овладеешь этим приемом, сказал он, хотя меня до сих пор поражает, как вообще можно знать, что ты делаешь это. Однако, он сказал, что в голове у любого человека достаточно электричества, чтобы поджарить шпиона, как сосиску в микроволновке. Уверен, что он преувеличивает. Как вы считаете?

— Гггггггггггггггггггг.

— В любом случае, — продолжал Штат, сделав небрежное движение, после чего Гангер перестал выглядеть как гибрид венецианского стула с пневматической дрелью и мешком осел на пол, — очень хорошо, что никто не пытается соваться в мою голову, поскольку если бы это произошло, то его ждало бы жестокое потрясение… Мой дорогой друг, что вы делаете там на полу?

— Отдыхаю, — прохрипел Гангер. — У меня, знаете, был тяжелый день. — Он протянул дрожащую руку и подобрал с пола линзы своих очков, которые были единственным, что от них осталось, не считая нескольких капель расплавленной пластмассы на изношенном ворсе ковра. — Думаю, мне лучше вернуться к себе. Мне надо еще поработать.