Николай Кудрявцев - Что уж, мы уж, раз уж, так уж...

— Собственно, да.

— Хорошо. Вы свободны. — Полковник махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.

Парень немного постоял и вышел из кабинета.

— Ну, дела! — Сказал Тищенко, вытирая пот платком.

— Вот тебе телик. — Никанор поставил телевизор на стол. — Телеман, несчастный.

— А я для всех просил, а не только для себя. — Парировал Диоген.

— Надо было свой брать. — Не унимался домовой. — И так уже полковника довели.

— А что с ним? — Насторожился Брыня.

— Застрелиться надумал. Вот что. — Никанор вынул из левого кармана револьвер. — Еле успел стащить.

— А на меня орешь. — Накинулся на него Диоген. — Если бы я тебя не послал за ящиком, сейчас бы полковника хоронили. А у нас своих дел по горло.

Никанор посмотрел на гнома так, будто в первый раз его видит.

— Ну, ладно. — Виновато сказал домовой. — Я об этом не подумал.

— Думать надо.

— А ты как узнал, что полковник застрелиться хочет?

Диоген пожал плечами и вдруг выпалил:

— Фрейда читать надо.

— Что за шум, а драки нет? — Из стены вывалился Сидор.

— Ну, наконец-то!

Все обступили Сидора.

— Выяснил, что-нибудь? — Спросил Иван.

— Плохо дело, парни. — Начал Сидор. — Мои кикиморы перетрясли все уголовные мозги и не нашли ничего, что бы могло помочь в ваших поисках. Похоже на то, что ваши клиенты еще не сидели. А может и вообще, никогда не сядут.

— В каком смысле? — Не понял Диоген.

— В смысле, что им закон не писан. — Развел руками Сидор. — Сидят они так высоко, что до них не дотянуться.

— И что же делать? — Спросил Брыня, но тут же предложил. — Поехали в Думу. Настучим всем по ушам.

— Это не выход. — Задумался Сидор. — Тут хорошенько подумать надо. Ну-ка, дайте-ка мне, еще разочек диск посмотреть. Может, какая идея возникнет.

Иван молча кивнул Никанору. Домовой придвинул телевизор на край стола. Подключил его в переноску с оторванным шнуром, а в гнездо для антенны воткнул гвоздь. Потом стукнул кулаком по стенке, и появилось изображение. Показывали новости. Иван, Брыня и гном, сели смотреть новости, а Никанор начал подготавливать к работе ноутбук.

— Сидор. — Сказал он, между прочим. — Ты Фрейда читал?

Сидор задрал глаза в потолок и пошевелил губами.

— Не помню. — Ответил он. — Я много, чего, читал. «Репку», "Колобок", «Му-Му», Дюму, Гюгу.

— А про что Гюга пишет? — Поинтересовался Никанор.

— Про Гавроша. Жалистная книжка.

— А как называется?

Сидор снова задрал глаза в потолок.

— Не помню. — Признался он. — Помню, что название, какое-то матерное, а вот какое — не помню.

Любители новостей зашикали на братьев, чтобы те не мешали смотреть. Братья замолчали, включили ноутбук и занялись просмотром диска.

На экране телевизора, тем временем, показывали утренние события на подступах к Москве. Диктор, за кадром, пугал зрителей особо опасными преступниками, которые съезжаются в столицу, терроризировать местное население. Москвичам предлагалось ставить квартиры на сигнализацию и не отпускать детей без взрослых. Кадры, смонтированные таким образом, чтобы всех обуял страх, мелькали в особой последовательности.

Вот печь, крупным планом, наезжает на мужественного инспектора ДПС, грозно вставшего на пути преступного мира. Это не испугало храброго блюстителя порядка. Не раздумывая ни секунды, он смело бросился в топку печи на поиски наркотиков. Но опасные преступники все предусмотрели. Они перепрятали опиум в неизвестное место. Это не выбило опытного сотрудника из колеи. Он твердо знал, что преступники везли в столицу большой груз наркотиков, чтобы задурманить жителей Москвы и области. Инспектор стал требовать объяснений, но отморозки, привыкшие к безнаказанности, нагло напали на беззащитного лейтенанта. Они причинили ему тяжкие телесные повреждения. И только благодаря слаженным действиям, подоспевшего ОМОНа, преступники были разоружены и арестованы.

На экране появился специальный корреспондент с микрофоном в руках. Он стал рассказывать о событиях, случайными свидетелями которых, оказалась их съемочная группа. О тяжелых, а порой, трудных буднях Российской милиции. О простых людях, не испугавшихся угроз, и сообщивших, инспектору, о зверствах этих бандитов, совершенных на дороге. Здесь, крупным планом, были показаны понятые.

Потом, на экране, появилась больничная палата. Представительный доктор долго сыпал в камеру латинские названия и закончил фразой, на чистом русском языке, что сделает все от него зависящее, чтобы герой России выжил. Камера наехала на героя, лежащего на больничной койке, и загипсованного с ног до головы. Узнав, что его снимают для теленовостей, он с трудом приподнялся и крикнул какому-то майору, что он не виноват, и что у него украли наркотики. Подбежала медсестра и вколола герою что-то успокаивающее. Доктор попросил съемочную группу покинуть палату, ссылаясь на то, что больной в очень тяжелом состоянии.

На экране появилось холеное лицо бравого генерала. Он, в течение пяти минул, клеймил все, что попадалось в поле его зрения, просил гражданское население крепче сплотить ряды и тверже печатать шаг, заверив телезрителей, что преступность в столицу не пройдет. В завершении всего, он посетовал на нехватку кадров, техники и финансирования. Отметил, вскользь, все добродетели лейтенанта Семкина, а именно: патриотизм, служебное рвение, скромность и отзывчивость. Ну и уж никак нельзя не отметить, Семкина, как добропорядочного семьянина.

Не успел генерал закрыть рот, как на экране замелькали импортные автомобили, пиво "Три медведя" и женские прокладки.

— А, ничо, кино. — Высказался Брыня. — Только я не понял.

— Чего ты не понял? — Диоген поправил носки. — По моему, я смотрелся неплохо.

— Все мы смотрелись неплохо. — Успокоил Иван. — Но в парикмахерскую сходить надо.

— Я не про это. — Брыня погладил бороду. — Он говорит, что преступность в Москву не пустит. А остальная страна им по фигу, что ли?

— Ну, что ты придираешься к бедному генералу? — Застыдил его Диоген. — Ему с детства талдычили, что умрем, но Москвы не отдадим. Откуда ему знать, что Москва, это еще не вся Россия?

— Действительно, Брыня. — Поддержал Диогена Иван. — Как-то ты резко! Они, тут, со своей преступностью не знают, что делать, а к ним еще из Фофанки прутся.

— А мы что, преступники, что ли? — Удивился Брыня.

— Для правоохранительных органов все являются преступниками, пока не доказано обратное. — Нравоучительно пояснил Диоген.

— Так пусть всех арестуют и доказывают — кто преступник, а кто погулять вышел. — Не сдавался Брыня.

— Ты, чо? — Диоген уставился на Брыню. — Чем слушал-то? Тебе же генерал сказал, что у него людей мало, тюрем и денег не хватает. А то, давно бы всех переловил.