Елена Лобанова - Предел

Опасаемся: если среди Ваших подданных народился столь выдающейся Силы младенец, то Вас ожидают новые беды. Наш самый младший подданный имеет тринадцать лет от роду и может осознавать свои действия, а так же внятно отвечать на вопросы. В то время как допрос новорожденных и малолетних представляется Нам малопродуктивным. Заранее соболезнуем.

Некоторая помощь: Нарвис Аль Арвиль, а так же Морнин Аль Манриль в силу своих способностей попробуют выяснить, какая именно Сила действовала в Ваших Верхних Покоях. Наличие Света будет тому способствовать. Если они не смогут определить суть Стихии точно, то Вы можете рассчитывать на помощь наших Сильнейших, которых мы не направили к Вам, исключительно опасаясь быть неправильно понятыми. Содержание и тон Вашего последнего послания свидетельствовали о крайней озабоченности близкой к открытому противостоянию.

С неизменным уважением,

Владыки Озерного Края,

Милостью Единого Создателя».

Все было бы совсем не плохо, если бы не это предложение — прислать Сильнейших. Вывод, который сделал Амалирос, был типичен: послы ни с чем не справятся. Приступ подозрительности у него еще не совсем прошел.

— Есть ли что-нибудь у Светлых послов, что еще не было сказано? — Повелитель Темных больше ничего не ожидал и спрашивал, соблюдая ритуал, но ошибся.

Аль Манриль сделал шаг вперед и протянул еще один свиток.

— Личное послание!

Амалирос принял письмо, сломал печать и пробежал глазами. Судя по лицам подданных, они собирались это письмо либо прочесть с изнанки, либо выкрасть. И хотя такое поведение злило, но в интересах спокойствия народа, а так же, чтобы явить свое Высочайшее доверие… или, что честнее, чтобы слегка подновить свою популярность в народе… кое-что из личного послания Повелитель Темных счел возможным зачитать:

— Ну, что же… Послание, конечно, весьма личное. В основном, по части обращений и несколько вольных изложений мысли. Однако, мне нравится откровенность вашего Владыки. — Амалирос милостиво кивнул послам. — Я не считаю нужным стесняться некоторых присутствующих в письме поименований. А часть — могу считать комплиментом. Поэтому дозволяю вам известить вашего Повелителя, что я с радостью огласил конец письма моим подданным ради показательного явления искренности ваших намерений, дорогие мои, Светлые сородичи. Итак, Наш Светлый Правящий собрат дает, можно сказать, клятву в своей непричастности к возникшим у нас… отверстиям. Это звучит так: «Короче, Темный! Клянусь всем, чем хочешь — это не наша работа. Докажешь обратное — выгрызу тарл из короны и съем. Единый — свидетель. Ну, доволен?

Ну, если и — нет, то все равно,

Со всем уважением и пониманием твоей проблемы,

Тиалас Аль Анхэль Ат Каэледрэ, Милостью Единого Озерный Владыка, лично»… Подайте гостям вина. И мне тоже… Ар Намэль, письменный прибор, немедленно! — Амалирос уже давно не отвечал на подобные письма, которые как раз и являлись далекими от политики и приводили его в нетипично радостное состояние. Откладывать удовольствие он не собирался.

Подданные уже не обращали внимания на послов, собирались дружественными Домами и обсуждали как послание, так и выражение лица Амалироса — он улыбался, что не могло не настораживать. Темным эти приступы веселья были знакомы, и они справедливо опасались изменений в настроении своего Повелителя.

В зале стоял гул голосов, но Амалироса это не отвлекало. Испытывая потрясающий прилив вдохновения, он намеревался сочинить «достойный ответ» своему Правящему Собрату. Повелитель Темных читал и наслаждался. Ему даже казалось, что он слышит голос Тиаласа, совершенно спокойный и потому оч-чень раздражающий:

«Амалирос, плесень ты подгорная! Я, конечно, тоже читал легенды и хроники, но нельзя же столько веков спустя раскапывать старую ненависть! Тебе что, потолок на голову съехал, или изнутри что надавило? Тебе как такая не-светлая мысль в голову пришла? Нам что, своих владений мало? На кой мне твои затхлые норы? Прости, Прекрасные и всяко прочее-разные Покои и Чертоги. Я понимаю, что некие дыры нарушили гармонию твоих строений. Но я ни в гармонии, ни в каких других местах не ковыряю столь неэстетично. Чтоб ты знал!

О погибших цветах — весьма сожалею. Элермэ Аль Арвиль прекрасно умеет говорить с Растущими из Земли. Она привезла с собой двенадцать тюков саженцев в земле. Розы. Всех сортов. Еще — вьюны и дурман. Хмель не посылаю, а то сопьешься как гном, благо пол дела сделано — под землю ты уже залез. Вьючных лошадей уже видел, или посмотреть не удосужился? Груженых? Хотя, куда тебе за всем следить: почти две тысячи лет девственности — это чревато рассеянностью сознания. Мой тебе совет, старый ты слизень — женись! Желательно, не на розах. Цветовод пещерный!»

Следующее заявление Озерного Владыки привело Амалироса в состояние близкое к эйфории:

«Ну, что тебе еще написать, Правящий мой Собрат, пока моя Вечно Прекрасная Спутница Жизни изволит почивать? Аль Арвиль имеет с собой нечто такое, что отвлечет тебя от шнуровки на штанах хоть на пару дней. А именно — картину своего выдающего сына Нальиса: „Ручей меж камней в талом снегу по весне“. Думаешь, я не знаю, сколько ты за первый шедевр отсыпал? Не надейся. Моя разведка в торговле работает как надо. А тут тебе задаром отвалилось исключительно из светлого сострадания! Ты подпрыгнул или нет? Ну, если нет, то ты просто — бесчувственный наскальный лишайник!»

Никаких лошадей Амалирос пока не видел, хотя ему и доложили, что Послы прибыли с грузом. Но тот недопустимый факт, что полотно Великого Живописца может болтаться где-то притороченным к седлу требовал немедленных действий:

— Посол Аль Арвиль! Пусть картину, которую Вы привезли, немедленно доставят в мои покои. И передайте моё восхищение Вашему старшему сыну. Стражи… отправляйтесь со Светлой Посланницей, возлагаю на вас охрану бесценной картины. — Темный отметил, как выставленная его приказом Светлая недовольно сморщила нос — недопустимая вольность. Мысленно обозвав Посланницу «лебедицей болотной», он вернулся к письму Озерного Владыки. Расставаться с замечательным настроением Повелитель Темных не собирался, и никакие гримасы не могли ему в этом помешать:

«И вообще, если бы не твоя застарелая дурь, давно бы приехал с визитом. Но я пока даже не приглашаю. Ты с твоей подозрительностью еще решишь, что тебя заманивают, чтобы убить. Мы же, Светлые, только спим и видим, как бы тебя извести! Обзаведешься наследником или хотя бы перспективой его рождения — милости просим. Приготовим к твоему приезду, так уж и быть, салат из водорослей. Знаю, что ты его покупаешь за тарлы. Ну и — дурак. Мог бы без сотни посредников обойтись. Тоже мне — гордость подгорная!»