Ольга Мяхар - Новая жизнь

— Во! Убедился? Дзынь.

— Я же говорил, моя защита… Дзынь, дзынь, дзынь…

— …неуязвима… Бздынь!

— Ой.

Звон упавшей кружки и стук тельца.

— Рёва?

— Рёва!!!

— Я… я ща. Погоди. Да отстань ты.

— Больно? — с сочувствием и очень виновато.

— Да, — подумав.

— Прости, — тихо.

— Ладно. Недоработочка вышла. Оказывается, если долго бить в одно и то же место…

— Осторожно!

Ругань, шорох, шелест крыльев.

— Но если защиту обновлять раз в секунду… ну-ка. А теперь?

— Ты уверен?

— Уверен, уверен. Давай. И если тебе не удастся ее пробить — мы отправим Илю в замок на ночь, но я ей обеспечу эту защиту. Согласен?

— Это слишком опасно, — напряженно.

— Просто попробуй, — тихо.

Дальше — много дзиньканья и счастливый смех Рёвы в конце.

— Ну? — гордо.

— Ладно, — с тяжелым вздохом. — Но учти. Как только что-то снова пойдет не так — она тут же возвращается.

— Согласен. По рукам?

— Нет.

— Ну и ладно. Полетели.

— Куда?

— Ты должен усыпить Грифа. Забыл? Если он проснется, Илю мы уже ни в какой замок не уведем. Видел его глаза, когда я ее нашел? Дать ему волю, он бы этот замок весь по камешку разнес.

— Ладно, я понял, — грустно.

Снова шелест крыльев.

— Он точно спит?

— Да. Моя сила погрузила его сознание в субполярные глубины…

— Надо проверить.

— Гм. Проверяй.

Сонно открываю глаза и вижу Рёву, тыкающего хвостом в нос Грифа. Тот спал, повернув лицо ко мне. На глаза упала черная челка, лицо спокойное, расслабленное, красивое. Тонкие губы совсем рядом, отчего по спине сбегает табун мурашек и хочется к нему прикоснуться…

— Спит, — Рёва вынес вердикт и теперь весело смотрит на меня. — Да ты спи, спи. Скоро вечер, а тебе надо восстановиться.

— Для чего? — уже закрывая глаза и с удовольствием вдыхая запах его кожи. Чуть солоноватый, но приятный. Не знаю, как описать. Но мне… нравится.

— Узнаешь. Спи.

И я засыпаю, ощущая, как лба касается маленькая ладошка анрела. Тот угрюмо смотрит на Иревиля и огорченно качает головой.

— Не волнуйся, я все продумал.

Тяжелый вздох был ему ответом.

Вечер коснулся ресниц едва очерченными тенями и прошелся сквозняком по комнате. Печка больше не грела, но в объятиях Грифа было тепло и уютно. Правда, два недовольных духа даже и не думали оставлять меня в столь приятном положении и упорно будили, щипая и дергая за волосы.

— Она не встает, — угрюмо.

— Ты сильно дернул?

— Сильно!

— Тогда тыкай в глаз.

— Как это? — испуганно.

— Нимбом, нимбом, говорю. Ой…

— Что случилось?

— Да так… а он точно спит?

— Крепче некуда.

— Хм… тогда почему на меня руку положил?

— Не знаю. Не мешай.

— Как всегда. До бедного маленького меня — никому нет дела.

— Не прибедняйся. О! Глаз открывается. Ты был прав.

— Я всегда прав, — пыхтя. — Так. Иля, проснись, солнышко, пока молнией не засветил, — тебя ждет ужастик. Часть третья — решающая.

— Не пойду, — хмуро.

— Пойдешь. — В руке нечистика что-то сверкнуло.

Я тяжело вздохнула и кое-как села.

— А зачем? Все ведь уже хорошо и…

— Ты — робот, — назидательно, — Так что тебе нужны добрые дела. А что может быть добрее освобождения целой местности от обители зла? — Рёва явно собой гордился и говорил с умным видом, выдергивая ногу из-под пальцев так и не проснувшегося Грифа.

С подозрением смотрю на парня.

— Я его усыпил, — тихо вклинился Феф, с красными от стыда щеками и сильно виноватым видом.

Угрюмо киваю.

— Слушай, а тебе-то это зачем? — смотрю на Иревиля, уже стоящего на ногах и радостно оглядывающегося по сторонам.

— Не понял? — честные глазки.

— Ну… добрые дела ведь не по твоей части, а ты лезешь…

— Ты меня ни с кем не путаешь?

Склоняю голову набок, хмурюсь.

— Я — отражение половинки твоей души, а не зло в чистом виде, — угрюмо. — Так что не надо думать, что я хочу твоей роковой гибели, да и зачем ты нам в виде застывшего на фиг манекена. Я, блин, тоже за то, чтобы ты немного очеловечилась!

Феф покивал. Я улыбнулась.

— Ну… если так.

— Так ты идешь? — уже взлетев на мое плечо и все еще дуясь.

— Нет.

Тяжелый вздох общественности.

И еще два часа уговоров.

Стою перед замком. Одна. Совершенно не понимая: что я тут забыла? Оба духа остались в доме. Феофан утверждал, что заклинание сна надо периодически обновлять, а Рёва — за компанию. Короче… н-да-а.

Но… я и сама уже хочу все это закончить. Не сбежать, а именно закончить. Так много уже боялась и страдала… Просто еще одна ночь, и я свободна.

Вспомнилась одна страшная сказка, прочитанная на ночь когда-то давно, в прошлой жизни. Сказка вроде бы называлась "Вий", и закончилась она плохо…

Вхожу внутрь, оглядываюсь по сторонам и ежусь от порывов залетающего в дыры и щели стен ветра. Солнце уже садилось. Вечерело. Мне стало как-то грустно и в то же время — весело.

В этот раз бояться я не собиралась.

Еще раз.

Мебель, гобелены, свечи, накрытый стол и идеально ровные пол, стены и потолок. Замок ожил и смотрит на меня черными провалами глаз с портретов предков нынешнего владельца, примеряясь и готовясь к последнему удару.

Подхожу к столу и сажусь на него. Потом отключаю сознание, передавая управление электронике, и еще раз огладываюсь по сторонам.

В последний раз. Потом действовать и думать буду, исходя из программ. А сейчас…

— Может, хочешь что-то сказать? Напоследок.

Тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.

— Я выслушаю. Обещаю.

Угу, сейчас портрет возвестит дурным голосом, что его просто все задолбало и он так прикалывался.

Но портреты молчали, все с той же ненавистью взирая на незваную меня.

— Ну и ладно.

И сознание померкло, а разум накрыла темнота.

Больше я бояться не собиралась. Ни сейчас, ни когдабы то ни было еще. Так что… мое тело этой ночью будет действовать само по себе. Я — "сплю".

Рассвет. Сижу на грязном полу среди камней, крошки и обломков мебели. Всюду зеленая кровь, челюсть свернута набок, рука болит так, что о ней даже думать не хочется, а ноги вывернуты под невероятным углом. Кажется… я не могу ходить. А еще у защиты Ревы есть один явный, хоть и мелкий, недостаток… как оказалось, можно изувечить, не разрезая пленку, особенно если сил немерено.

Закрываю глаза, ложусь обратно и перематываю видеозапись, сделанную за ночь.

Перед глазами в убыстренной съемке прокручиваются кадры.

Сижу за столом. Смотрю на стену.

Час смотрю.

Потом выходит из портрета высокий красивый мужчина, подходит, садится, начинает говорить. Глаза — красные, температура тела в инфракрасном диапазоне… труп. Мне улыбаются, наливают вина (подсыпав в него незаметно каких-то таблеток), суют под нос. Не пью. Тогда он снимает камзол, расстегивает рубашку и распускает волосы. (Хм, сказать, что он красавчик, — будет слабо сказано. Была бы сама собой — уже бы лезла целоваться. Еще бы, там концентрация феромонов в воздухе зашкаливает и особенно велика именно рядом с ним.) Сижу, смотрю. Не мигаю.