Ю. Жукова - Сами мы не местные

— Ну… посоветуйте мне что-нибудь? — заискивающе предлагаю я.

Не знаю уж, было ли это ошибкой или прозрением, но… через десять минут у меня голова ломится от возможных вариантов узора, сюжета и цветовых решений. Я с некоторым трудом разделяю предложенные центральные мотивы на два типа: изображение сцены победы и изображение благоволящего бога.

— Сцена победы — это с такими палочными человечками, что ли? — уточняю. Она кивает, с энтузиазмом приканчивая завтрак. Арон смотрит на нас с довольной улыбкой. Женщины говорят о рукоделии, всё как надо. Я воображаю себе Азамата в виде палочного человечка и себя а ля комар-переросток, и мне это не нравится. — Нет, — говорю, — я уж лучше бога изображу. Только какого? И как?

И меня окончательно берут в оборот.

Через некоторое время на кухню выползают дети. На вид мальчику лет пять-шесть, девочке три-четыре. Я начинаю задумываться, как бы их так усадить, чтобы доставали до стола, подушки, что ли, подложить, надо будет сказать Азамату, чтобы сделал детский стульчик… но Арон просто усаживает их на диван вдоль стенки и выдаёт им пиалы в руки.

— Может, всё-таки за стол? — спрашиваю. — Так ведь неудобно…

— Вырастут, будут за столом сидеть, — он пожимает плечами.

— А если прольют или уронят?

— Я всё вытру, не волнуйтесь, — отмахивается он.

— А если обожгутся?

Вместо того, чтобы ответить мне, Арон грозит пальцем детям. Мальчик втягивает голову в плечи, девочка выпячивает губу, потом оба возвращаются к еде. Я хлопаю глазами, но решаю воздержаться от комментариев. После еды девочка уныло интересуется, нет ли здесь клуба, и, узнав, что нет, так же уныло зависает рядом с нами слушать про изображения богов на гобеленах.

Арон ненадолго куда-то уходит, потом возвращается, принеся с собой холодный воздух.

— Какой же у вас дом красивый, Лиза-хон! — радостно говорит он, перебив свою жену. — Азамат потрясающе умеет строить.

— Да, — соглашаюсь, — я когда первый раз увидела, все слова забыла. Азамат удивительный мастер.

— А вы тут ещё не охотились? — спрашивает Арон. — Не знаете, как с дичью?

— Без понятия, — пожимаю плечами. — Это к Азамату вопросы.

— Но вы не против, если мы пойдём осмотримся на эту тему?

— Да осматривайтесь на здоровье, — говорю. — Только учтите, что я дичь не люблю.

Арон кивком головы подзывает мальчика, который всё это время сидел молча и болтал ногами на диване у окна, и они вместе уходят исследовать местность.

Через пару часов они возвращаются бегом и очень радостные: на горизонте появились свои! Я бросаю всё и выскакиваю на улицу, но никого в небе не вижу. Вспоминаю о балконах, забегаю обратно в дом и поднимаюсь наверх. С третьего этажа мне удаётся различить на горизонте три точки. Пока я меряю шагами балкон и приглядываюсь, точки растут, наконец становится видно зелёно-бронзовый унгуц Азамата, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы завизжать и замахать руками. Вроде как у нас тут секретная база, мало ли. Когда они подлетают совсем близко, я проделываю обратный путь лифт — прихожая — вокруг дома, а потом мечусь, не зная, остаться ли мне у двери или побежать встречать мужа на посадочном плато, или это опасно, и я понятия не имею, как положено хорошей муданжской жене вести себя в такой ситуации, чтобы не уронить авторитет мужа в глазах соратников.

В итоге всё-таки остаюсь у двери, и скоро из-за поворота выходит небольшая толпа с Азаматом во главе. Здесь Тирбиш, Эцаган, Онхновч, Ирнчин, Эндан и ещё человек десять, которых я хорошо если в лицо узнаю.

— Рада тебя видеть так скоро, — говорю с идиотской широченной улыбкой, от которой не могу избавиться.

Азамат выглядит озабоченным, но улыбается в ответ и приобнимает меня за плечи, а потом разворачивается, чтобы представить меня незнакомым мужикам.

— Это моя жена. Пожалуйста, относитесь к ней с почтением и не забывайте, что она целитель и с радостью оказывает профессиональную помощь.

Я киваю, мужики здороваются, я улыбаюсь знакомым.

— Да-а, немудрено, что ты из-за этой пташки за ружьё взялся, — протягивает толстый седеющий мужчина в кожаной куртке с вышивкой. — Я за свою-то гусыню пару сотен голов снести готов, а тут такая канарейка!

Все смеются, я делаю вид, что польщена.

— Ну пойдёмте внутрь, — Азамат приглашающе взмахивает рукой, и все тянутся за ним и за мной. Азамат негромко велит младшим парням выволочь из чулана перины-матрацы, после чего мы все поднимаемся на третий этаж, застилаем пол и рассаживаемся в круг. Вернее, это они рассаживаются, а я всё никак понять не могу, надо мне тут оставаться или нет, а Азамат ничего не говорит, потому что кому-то внезапно потребовалось побеседовать с ним вполголоса. Вообще, у меня сильное желание постучать себе по голове, чтобы там всё встряхнулось и улеглось правильным образом, а то я что-то совсем не соображаю. В итоге, когда все рассаживаются, я остаюсь стоять и обнаруживаю, что места рядом с Азаматом уже нет. Я решаю, что делать мне здесь всё-таки нечего, когда Азамат вдруг зовёт меня через плечо:

— Лиза, я бы тебя попросил кое-что нам рассказать, если тебе не трудно.

Интересно, а я так и должна у него за спиной стоять? Или мне ещё на стул залезть и прочитать стишок о войне? Я начинаю злиться, отчего в голове немного проясняется. Смотрю по обе стороны от Азамата — сидят незнакомые мне мужики, оглядываются на меня, ухмыляются, дескать, ну что, хватит дерзости с места согнать или подальше сяду? Вообще-то, конечно, дерзости мне не занимать, но ведь Азамат их собрал для дела, а вдруг они обидятся и всё бросят? Ссориться сейчас не стоит… Но если я сяду на менее почётное место, да ещё в моём собственном доме, это уже будет сродни целованию ног. А я пока не вижу причин так унижаться. Азамат тревожно оглядывается на меня — видно, тоже только что понял, что мне деваться некуда. Вот ведь дурацкие обычаи… Но впихнуться между ним и соседом совершенно некуда. Оба сидят по-турецки, коленки в стороны торчат, как у лягушек, почти касаются. Ну ладно же.

Подбираю юбку сбоку, чтобы соседу слишком много ног не показывать, перешагиваю через коленки и сажусь на Азамата — ну, на его ногу, понятно. Ему, наверное, не очень удобно, но вообще-то сам виноват, мог бы раньше сказать, что мне надо будет остаться. Он на секунду обалдевает, но тут же делает вид, что так и надо, ещё и рукой меня обхватывает, чтобы не съехала вбок. Остальные гудят множественными «Ого!» и перешёптываются.

— Совсем стыд потерял, — ворчит какой-то стареющий сухарь.

— Да тут потеряешь, с такой-то бабой, — хихикает его сосед. — Такая и правда убьёт — не поморщится.

— Да вы бы потише, — раскатывается величавый голос Онхновча. — Эта женщина — подарок богов. Знак, что Азамату они благоволят. Смотрите, не прогневите.