Александр Матюхин - Голова, которую рубили-1

— Я это уже слышал.— Витька закашлялся и стал снимать с себя мокрую рубашку. Кожа покрылась мелкими пупырышками.

— Ястребок рассказал? Умная птица. Только гадит много и, как гритца, клюв закрытым держать не умеет. Значит, все ясно?

— Угу. А почему одно весло?

— Потому, что трех не нашлось.

Лодка, словно оторвавшись от причала, резко дернулась и поплыла по течению, вероятно в сторону водопада. Витька от неожиданности упал на спину, а когда поднялся, оказалось, что на нос лодки лезет сырой до косточек Ястребок.

— Холодно. Голодно. Перышки все намокли!— гаркнул он, отряхиваясь,— Мы так не договаривались! Цеденбал, слышишь, за такие неудобства я требую еще дополнительно как минимум шестнадцать пачек подгузников!

Цеденбал к прошению остался равнодушен. Лодка тем времени приближалась к краю водопада. Нарастал грохот падающей воды, который заглушал даже гнусный хохот Серомаса. Тот, ловко орудуя одним веслом, сумел проплыть против течения приличное расстояние и вот-вот должен был скрыться за поворотом.

Ястребок, усевшись на скамейку, что-то невнятно бормотал, а Витька схватил весло и стал еще резвее орудовать им на манер японского стиля гребли. В третий раз умирать не хотелось.

Лодка замедлила свой бег совсем немного, а потом вдруг и вовсе остановилась, однако плыть вперед по-прежнему не собиралась, как Витек ни старался.

— А у тебя ничего и не выйдет,— уткнувшись клювом в перья под крылом, невнятно промычал Ястребок.— Серомас в этом конкурсе выигрывает всегда, это его профессиональный конек!

Вырвав пук мокрых перьев, Ястребок сплюнул за борт и полез клювом под другое Крыло.

— Тем более Цеденбал обожает смотреть, как с водопадов всякие падают. Нажарит полную корзинку воздушной кукурузы, напитков возьмет с пол-литры, сядет у магического зеркала, ноги в кресло и наслаждается.

— Откуда такие глубокие познания? — поинтересовался Витька, продолжая грести с неослабевающим энтузиазмом.

— А об этом в аду все знают,— пожал плечами Ястребок,— даже самый мелкий Женов родственник. Они-то как раз всю информацию обо всех и собирают. Лезут в любую щель, прогрызают дырки везде. Неистощимый источник полезной информации, поверь мне!

— Знавал я одного родственника,— пробурчал запыхавшийся Витька.

— Мелкого?

— Почти самого.

— Мгм,— подивился Ястребок и вынул клюв из-под крыла.— А что это у тебя на весле?

Витька вытащил весло из воды и, к своему ужасу, обнаружил, что его оккупировали три странных существа. Симпатичными их невозможно было назвать ни при каких обстоятельствах. Угловатые, неправильной формы, покрытые редкими колючками, с оттопыренными ушами и перепонками между длинных пальцев. Они были целиком и полностью заняты тем, что вгрызались в лопасть весла мелкими зубками. К слову сказать, лопасти уже не было, а был лишь небольшой огрызок и куча щеп на воде.

Несколько секунд Витя пребывал в состоянии, близком к шоку, потом попробовал весло тряхнуть. Существа не замедлили осыпаться в воду, страшно при этом ругаясь.

— Кто это был? — Витек повернулся к Ястребку.

Там, где только что была птица, расплывалось мокрое пятно и кружились в воздухе легкие рыжеватые перышки. Где-то в черном небе виднелась беленькая точка, стремительно удаляющаяся прочь.

— Вот и доигрались,— пробормотал Витька, обреченно наблюдая за тем, как лодка медленно, но уверенно начинает вновь набирать обороты.

Одного взгляда на обглоданный остаток весла хватило, чтобы понять простую и непоколебимую истину — сейчас Витька узнает всю красоту полета с водопада.

Стоит ли говорить, что так оно и случилось...

— Как гритца, Витек, я поражен! Я ошеломлен, подавлен и растерян! Ну не приходилось мне еще встречать человека, который, грубо выражаясь, прокакал три самых простых моих конкурса! И это при том, что я не заказывал тебе, скажем, конкурс под названием «Кто за три часа съест больше глаз лакеев, нанизанных на деревянные щепочки для ковыряния в зубах». Вот это по-настоящему трудный конкурс!

Витька осмотрелся. Собственно, осматриваться в ТАКОМ месте не имело смысла — все та же темнота окутывала пространство, холодила затылок, и болтался Витек в воздухе непонятно каким, совершенно непостижимым образом, не чувствуя ни невесомости, ни веса своего собственного тела. Глас демона Цеденбала уже привычно звучал отовсюду сразу и отдавался гулким эхом в Витькиных ушах.

— Как ты в армии с Такими своими способностями служить-то собрался?

— Меня в армию не взяли, по здоровью,— вяло огрызнулся Витька.

— Все равно.— Демон помолчал и подвел итоги: — В общем, к моим конкурсам ты, Витек, не годен. Я тебя теперь запомнил. На пушечный выстрел к своим палатам не пущу. Даже и не думай. Иди куда шел, добрый путник, как гритца, своей дорогой, вот.

— А как же дом? — воскликнул Витька. Темнота вокруг него вдруг зашевелилась и дрогнула.

— Что? Какой дом? Ах дом. Ну тэк, как гритца, плюнем и разотрем. Я, если хочешь знать, демон не злопамятный. А из-за того, что ты искупал ни в чем не повинную птицу, повеселил Мумию Кроля и забыл парашют на заднем сиденье автомобиля...

— Там был парашют?! — задохнулся от праведного гнева Витька.

— Даже два,— с вызовом отозвался демон.— Забыл предупредить, с кем не бывает, ну? Короче, столько ты пакостей тут наделал, что возвращайся-ка обратно, а замок я заберу, так и быть... А ежели ваша отрубленная голова ругаться будет, скажи, мол, Цеденбал ни капли не раскаивается и ждет в гости на шашлыки, как гритца, с помидорами. Так и передай, Витек, не запамятуй!

Темнота зашевелилась, стала плотной, почти осязаемой. Кто-то тихо запел с подвывом: «О Заис! Ты такой сиреневый, как лед...» — а темнота уже вставала стеной, перекатывалась волнами, потягивалась, хрустела застоявшимися суставами...

И перед тем как темнота накрыла Витька непроницаемой глухой пеленой, он расслышал затухающий голос демона:

— И привет не забудь крючконосому графу...

Глава восьмая

1

— В-витек? Жив, В-витек? Скажи, что жив, а? Я тебе всего Кунца подарю, в суперобложке, хочешь?

Я слабо заскрипел. Я хотел, чтобы кто-нибудь отодвинул от меня Севу с его неистребимым запахом лука изо рта. Я не хотел Кунца. Я хотел пить и погреть закоченевшие ноги.

Меня приподняли, потрясли за плечи, потолкали в грудь и потрепали по щекам, прежде чем я разлепил веки. В который уже раз за последние дни это получалось с огромнейшим трудом. Склеившиеся, словно в любовной лихорадке, веки ну никак не желали разлепляться. Тем не менее цель оправдала усилия, и я уставился левым глазом в потолок. Это был мой потолок — знакомая трещина и осыпавшаяся штукатурка, жирное пятно вокруг люстры, следы убитых еще летом комаров... Я лежал в своей квартире, в зале на своем собственном диване!