Terry Pratchett - Посох и шляпа

…Сундук трусил по сверкающим коридорам. Он был чрезвычайно зол. Его пробудили от спячки, его отвергли, он подвергся нападению ряда мифологических – и теперь уже окончательно вымерших – форм жизни, у него болела голова, и только что, войдя сюда, он обнаружил шляпу. Эту жуткую шляпу, которая была виновата во всех его нынешних страданиях. Он целеустремленно двинулся вперед…

Кардинг, проверяя сопротивление разума Абрима, почувствовал, что тот отвлекся. На какое-то мгновение он увидел происходящее глазами своего врага, узрел приземистый прямоугольный предмет, рысью несущийся по каменному полу. Абрим попытался на миг переключить свое сознание, и тогда Кардинг – который просто не мог удержаться, как не может удержаться кошка, которая видит, как по комнате бежит что-то маленькое и пищащее – нанес удар.

Несильно. Ему не понадобилось бить сильно. Мозг Абрима пытался уравновесить и направить в единый канал чудовищные силы. Достаточно было ничтожного толчка, чтобы он опрокинулся.

Абрим вытянул руки, намереваясь разнести Сундук в щепки, но вдруг издал краткий вопль и взорвался.

Стоящим вокруг волшебникам показалось, что за какую-то долю секунды он уменьшился в тысячи раз, а затем и вовсе исчез, оставив после себя в воздухе черный след.

Самые смышленые бросились бежать…

А та магия, которую Абрим контролировал, хлынула обратно и вырвалась на свободу в одном мощном взрыве, который разорвал шляпу в клочья и полностью разрушил нижние уровни башни плюс добрую половину оставшихся в городе зданий.

Волшебники в Анке полетели в разные стороны. Кардинг упал на спину, шляпа съехала ему на глаза.

Его подняли на ноги, отряхнули от пыли и под гром одобрительных выкриков и аплодисментов отнесли к Койну. Кое-кто из старших волшебников воздержался от ликования, но Кардинг не придал этому значения.

Он уставился невидящим взглядом на мальчика, медленно поднес ладони к ушам и спросил:

– Неужели ты не слышишь?

Волшебники умолкли. Кардинг еще обладал властью, и тон его голоса мог утихомирить бурю.

Глаза Койна сверкнули.

– Я ничего не слышу, – ответил он. Кардинг повернулся к остальным волшебникам.

– И вы не слышите?

Они покачали головами.

– О чем ты говоришь, брат? – спросил один из них.

Кардинг улыбнулся. Это была широкая, безумная улыбка. Даже Койн отшатнулся.

– Ничего, скоро услышите, – пообещал Кардинг. – Вы указали им путь. Вы их услышите. Но это продлится недолго.

Он оттолкнул молодых волшебников, которые держали его под руки, и приблизился к Койну.

– Ты заполняешь этот мир чудовством, а с ним сюда попадает кое-что еще. Им и раньше открывали тропы, но ты проложил торную дорогу!

Он прыгнул вперед и, выхватив из рук Койна черный посох, занес палку над головой, намереваясь сломать ее о стену.

Посох нанес ответный удар. Кардинг застыл на месте, его кожа покрылась пузырями…

Большинству волшебников удалось отвернуться. Кое-кто – все время находится такой «кое-кто» – наблюдал за происходящим с неприлично зачарованным видом.

Койн тоже смотрел на Кардинга. Его глаза изумленно расширились. Одна рука взлетела к губам. Он попытался попятиться. И не смог.

– А вот это уже кучевые облака.

– Замечательно, – слабо откликнулся Найджел.

– ВЕС ТУТ НИ ПРИ ЧЕМ. МОЯ ЛОШАДЬ ПЕРЕНОСИЛА НА СЕБЕ АРМИИ. ПЕРЕВОЗИЛА ГОРОДА. ДА, ОНА ПЕРЕВОЗИЛА ВСЕ И ВСЯ, КОГДА ПРИХОДИЛО ДОЛЖНОЕ ВРЕМЯ, – сказал Смерть. – НО ВАС ТРОИХ ОНА НЕ ПОВЕЗЕТ.

– Почему?

– ДЕЛО ВСЕ В ТОМ, КАК ЭТО БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ.

– Ты предпочитаешь другой вариант? – брюзгливо проворчал Война. – Один Всадник и три Пешехода Абокралипсиса.

«Может, ты уговоришь их вернуться?» – предложил Чума, чей голос сочился словно из-под гробовой крышки.

– У МЕНЯ ДЕЛА, – щелкнул зубами Смерть. – НО Я В ВАШИХ СИЛАХ НЕ СОМНЕВАЮСЬ. ВЫ СПРАВИТЕСЬ. ОБЫЧНО ВАМ ЭТО УДАЕТСЯ.

Война проводил взглядом удаляющуюся лошадь.

– Иногда он действует мне на нервы. Почему последнее слово он всегда оставляет за собой?

«Полагаю, сила привычки».

Они повернулись обратно к таверне. Немного помолчав. Война поинтересовался:

– А Голод куда подевался?

«Кухню пошел искать».

– А-а.

Война почертил закованной в латы ногой в пыли и подумал о расстоянии, отделяющем их от Анка. День выдался очень жарким. Абокралипсис подождет.

– Ну что, на посошок? – предложил он.

«А стоит ли? – с сомнением отозвался Чума. – Я думал, нас ждут. Не хотелось бы людей подводить».

– Ничего, по стопочке успеем, – настаивал Война. – Часы в трактирах всегда врут. В нашем распоряжении уйма времени. Все время на свете.

Кардинг тяжело качнулся вперед и с глухим стуком упал на сверкающий белый пол. Посох выкатился из его руки и сам собой принял вертикальное положение.

Койн ткнул обмякшее тело носком ноги.

– А я ведь предупреждал, – сказал он. – Говорил ему, что будет, если он еще раз прикоснется к посоху. Но кого он имел в виду?

Волшебники разразились кашлем и внезапно крайне заинтересовались состоянием своих ногтей.

– Кого он имел в виду? – требовательно переспросил Койн.

Овин Харкадли, преподаватель Закона, снова обнаружил, что окружающие его волшебники расступаются, как утренний туман. Не двинувшись с места, он словно шагнул вперед. Его глаза бегали по сторонам, точно загнанные в ловушку зверьки.

– Э-э… – начал он и неопределенно взмахнул тонкими ручками. – Видишь ли, мир, то есть реальность, в которой мы живем, ее можно рассматривать, если можно так выразиться, как резиновую простыню.

Он замялся, сознавая, что этой фразе не грозит попасть в сборник популярных цитат. – Таким образом, она искажается, – торопливо продолжил он, – э-э, растягивается под воздействием какого бы то ни было количества магии, а, если мне будет позволено упомянуть об этом, слишком большой магический потенциал, собранный в одном месте, заставляет нашу реальность опускаться, гм, вниз, хотя, разумеется, не следует понимать этот термин буквально, поскольку я не имею в виду физические измерения; в общем, существует обоснованная теория, что применение определенного количества магии может, скажем так, прорвать действительность в самой нижней точке и, возможно, проложить дорогу обитателям или, если использовать более корректный термин, аборигенам, которые обитают на нижней плоскости (называемой разными болтунами Подземельными Измерениями) и которых – видимо, благодаря разнице в энергетических уровнях – естественным образом притягивает яркость этого мира. Нашего мира.

Наступило характерное долгое молчание, которое обычно следовало за речами Хакардли и во время которого слушатели мысленно расставляли запятые и воссоединяли разрозненные куски предложений.