Сергей Мусаниф - Первое правило стрелка

Джек улыбнулся.

— Я не умею, — сказал Джавдет. — Все интересные истории я просто обязан буду рассказать своей дочери. От этого зависит ее семейное счастье.

— Его дочь еще не родилась, — успокоил волшебника стрелок. — Так что ты вполне можешь открыть нам свой страшный секрет.

— В логове дракона хранится магический меч, — сказал Гарри. — И он мне очень нужен.

— Зачем? — спросил Джавдет.

— Это к делу не относится, — сказал Гарри. — Кстати, там, в логове, много и других сокровищ. Они могут стать вашими. Убейте дракона, отдайте мне меч, и пещера будет в полном вашем распоряжении.

— Если я убью дракона, — заметил Джек, — то пещера будет в моем распоряжении даже в том случае, если я не отдам тебе меч.

— Тоже верно, — сказал Гарри. — Но тебе же не захочется иметь за своей спиной разгневанного волшебника.

— Да?

— Ну, по крайней мере, мне так кажется.

— Я, конечно, благодарен тебе за то, что ты вытащил меня из пустыни, — сказал Джек. — Но не настолько благодарен, чтобы рисковать своей жизнью и убивать драконов даром. К тому же я вообще предпочел бы обойтись без убийства драконов. Этот вид живых существ стоит на грани вымирания.

— Туда им и дорога, — сказал Джавдет.

— Не скажи, — возразил Гарри. — Драконы занимают свою экологическую нишу, освобождая человечество от избыточного количества рыцарей. Я бы и сам постарался обойтись без убийства, но не представляю, как это можно сделать.

— Ты же волшебник, — сказал Джек. — Придумай что-нибудь.

Гарри придумал.

Заклинание вызова демона, которое он собирался произнести, было последним шансом загнанного в тупик волшебника. Ведь вызывался не какой-то там тупой громила, который только и может, что разорвать всех врагов в клочья, а потом обернуться против того, кто его призвал, но особый подвид интеллектуальных демонов, способных, как бы выразился Горлогориус, к «творческому подходу».

Благо шестиугольная пентаграмма была уже начертана, факелы стояли на должных местах и их оставалось только зажечь.

Волшебники используют для всех заклинаний вызова одинаковый антураж. Разница только в словах, которые при этом произносятся вслух.

Главное, что следует помнить волшебнику, это кого и для каких целей он вызывает. Также очень важно правильно произнести формулу, тщательно выговаривая слова и делая паузы в нужных местах. И не приведи Создатель ошибиться хотя бы на одну букву.

Было известно много случаев, когда волшебники пытались призвать покладистых и дружелюбно настроенных суккубов, [4] Демон секса женского пола. но из-за ошибки в произношении к ним являлись агрессивные и очень активные инкубы, [5] Демон секса мужского пола. отбиться от которых обычно стоит большого труда.

Джек и Джавдет с интересом наблюдали за процедурой вызова.

Гарри завершил заклинание требовавшимся по протоколу истерическим всхлипом; в центре пентаграммы заклубился сиреневый туман, который тут же снесло неожиданным порывом магического ветра, и явился демон.

Надо сказать, что он не был похож на демона. Выглядел он обычным человеком, правда, из одежды на нем были только короткие шорты.

— От это меня торкнуло, — сказал демон, любуясь чадящими факелами. — Конкретная травка. Полное «зашибись».

Гарри немного удивился, потому что ему еще не доводилось встречать демона, владеющего высоким слогом. Но он хорошо помнил, что, имея дело с демонами, удивляться ничему нельзя. Тем более нельзя делать это долго, ибо демон использует любую оплошность, чтобы овладеть ситуацией.

— Исчадье ада, заклинаю тебя именем Бегемота, подчинись мне!

— Без проблем, — сказал демон.

— Назови нам свое имя, о дьявольское отродье Тьмы!

— Фил, — сказал демон.

— Ты не похож на демона, — заметил Джавдет.

— О, нет, я демон, — сказал Фил и захихикал. — Самый натуральный демон, чтоб меня черти взяли. Ой, как меня колбасит!

— У нас проблемы, демон, — сказал Гарри. — Ты готов нам помочь? Именем Скагса и Асгарота!

— Готов, — сказал Фил. — Что надо делать?

— Сейчас я изложу тебе ситуацию, — сказал Гарри, — а ты все тщательно обдумай и дай нам совет.

— Нет базара, — сказал Фил. — Выкладывайте свою проблему, пока меня плющить не начало.

— А лесок-то оказался ближе, чем мы думали, — сказал Илья Муромец, осаживая своего коня, — Всего за полдня доехали.

— Может, мудрец нам помог? — предположил Алеша Попович. — Срезал нам, так сказать, угол.

— Держи карман шире, — сказал Добрыня. — Поможет он, как же. Даже рассола на дорожку не поднес.

— Лес как лес, — заметил Алеша. — Мох, деревья, грибы… звери…

— И гроб, — сказал Добрыня. — Илюша, у меня вопрос.

— Ну.

— Насколько я вижу, это довольно большой лес, — сказал Добрыня. — Ты хоть отдаленно представляешь, на каком дереве искать нужный нам гроб?

— На дубе.

— А где этот дуб растет?

— В лесу.

— Вот здорово, — сказал Добрыня. — С такими целеуказаниями мы проблемку за полчаса расколем.

— Гроб, он, типа, хрустальный, — сказал Алеша. — Значит, должен свет отбрасывать. Вот если меч на солнце вытащить, он сверкает. И гроб тоже должен.

— Это если на солнце, — сказал Добрыня. — А откуда ему взяться, солнцу-то, в такой чащобе?

— Ты вечный этот, как его… пессимисист, — сказал Илья. — Проблемы надо решать по мере их поступления. Для начала надо просто взять да в этот лес въехать.

— Верно, — сказал Алеша Попович, приложив руку козырьком ко лбу и всматриваясь в чащу.

— Правильно мыслишь, старшой, — сказал Добрыня Никитич, не делая никаких попыток сдвинуть коня с места.

— Тогда почему мы стоим?

— Лично я не просто так стою, — сказал Алеша. — Я вспоминаю, как выглядит дуб и чем он отличается от клена.

— А ты случайно не вспоминаешь, как выглядит гроб? — спросил Илья. — И чем хрустальный гроб отличается от соснового?

— Было немного, — признался Алеша. — А на что это ты намекаешь, старшой?

— Ни на что, — сказал Илья. — Просто так говорю.

— Вообще мутная тема какая-то, — сказал Добрыня. — И мудрец этот мутный. На кой ему смерть Кощеева сдалась? Что он с яйцом этим делать собирается?

— Есть многое на свете, друг Никитич, что могут сделать мудрецы с яйцом, — сказал Илья. — Кончай бодягу травить, парни. За дело.

С этими словами Илья тронул коня и въехал в чащу. Молодые богатыри последовали за ним.

Следующие полчаса богатыри продирались сквозь чащу в полном, можно даже сказать гробовом молчании. Муромец первым остановил своего коня и вытер холодную испарину со своего богатырского лба.