Андрей Руб - Джок. Выбравший тень. Книга 3.

Чем меньше женщина собирается на себя надеть, тем больше времени ей для этого потребуется.

Мужчина гоняется за женщиной, пока она его не поймает…

Рывком выдравшись из объятий чуткого полусна, я открыл глаза и прислушался к звукам осеннего леса. Тихо. Пахло прелью, палыми листьями и сырой землей. Утренняя зябкая свежесть пробралась под камуфляж. Что за… мать!

Я подскочил и осмотрелся. Спал я на ветках. Вернее проснулся. На мне привычный камуфляж, покоцаная разгрузка, берцы, в правой руке успокаивающая тяжесть АК.

Лес.

Осень.

И я.

Вместо привычной кольчуги — обычная снаряга.

Я… это я. Это понятно? Но где?

Сима нет. Как-то привык я к вечному ернику и книгочею. Жаль… и поболтать не с кем. Даже внутреннего голоса никакого у меня нет…есть только АК и камуфляж? Опа! Значит я опять на Земле.

Только вот все это, я думал уже на ходу, споро сваливая с места недавней лежки. Думать будем потом. Когда чего-нибудь поймем…если раньше не поймают меня. Почему поймают? Не знаю. Но выяснять это — желания нет. Валить надо отсюда быстро и как можно быстрее! Вот в этом я почему-то был уверен на все сто. Повстречать тут сердобольную старушку, столько же шансов, сколько и встретиться с честным чиновником.

Итак, плюсы? Три рожка, нечищеный автомат, из дула которого явно воняло. А это значит, что из него недавно стреляли и скорее всего я. Две 'черепахи', РГД-шка и нож. Привычная мелочевка по карманам. И никаких документов. Мягко скажем не густо, но и не смертельно.

Отчего-то ни хрена меня не тянет предаться размышлениям — 'где я и почему?'. Автомат в руке как-то не дает поумствовать на эту тему и повыяснять — где ближайшие люди.

Что же это такое? Средневековье — бред? И ничего не было? Но я ведь все помню!…меня контузило? Это были глюки? Белочка? И опять прежний вес при мне.

Что ж так не прет-то?! Пейзажик… — жопа… с горами рядом. Может это сон? Или не сон? И проверить свою вменяемость ну ни хрена не тянет, как и повстречать добрых местных жителей. Даже водички попросить у местной красавицы, как-то не хочется.

Но паскудное седьмое или двадцать седьмое чувство подсказывало, что попадалово в этот раз серьезное и что гонят меня, как волка на флажки. Теперь надо определиться так это или нет.

Я быстро залез на примеченное дерево. Ну… мля, кто бы сомневался! Любимый Кавказ. Хрен его, с чем перепутаешь. Я огляделся. А лесок-то — дерьмо! Совсем даже не Белоруссия и даже не Питер. Крылья гор тупо тянулись вправо и влево, а посредине что-то похожее на проход. На задний.

Немного просидев и внимательно глядя в ту сторону, откуда сваливал, я наконец-то нашел подтверждение любезной попытке поговорить со мной на тему безопасности, моей, весьма предупредительной седалищной мышцей. Не подвела ж… она. Вон они — преследователи. 'Разлюбезные моему сердцу' бородатые хари с автоматами. Было видно как они, через просвет выбрались на мой след. Следопыты долбанные. Три… шесть… восемь. Это я стольких видел, а быть их может и больше. Чем же это я насолил вам, 'дорогие' ненавистники свинины.

Выгонят меня сейчас, на чисто место… прижмут из автоматов, пока другие не подберутся и забросают гранатами. Ну или споют чего-нито на местном, если возьмут живым, пока будут измываться и резать глотку. Либо… либо пристрелят сразу, что конечно гораздо предпочтительнее.

Но-но ребятки… только не так быстро!

А вот эту ложбиночку-то вы никак не минуете и мимо не пройдете. Больно уж место это удобное. Вот я вам тут сюрпризец и оставлю. Авось и наступите на грабельки. Вывинтил запал из эфки, глянул, закрутил. Ну ни хрена ведь не понятно? Ложился спать бароном, а проснулся дома. А руки привычно крепили гранату к дереву, растягивали леску, любезно оставленную мне в наручном кармане, разгибали усики….

За спину бы им зайти, но видно не судьба. Не зря ведь я оттуда ломился. Адреналин радостно сочился из ушей. Перло сейчас меня как надо. Ни жратвы, информации, ни карты. Хотя надо бы перечислять наоборот.

Тело мое. Шрам на башке и на плече я пощупал. Год, какой хоть год? С этими мыслями я и выскочил к концу. К своему. Вот она — жопа. 'Слева пропасть — справа обрыв'. 'Шел он к Одессе, а вышел к Херсону!!!'. Пустыней матрос Железняк шел не иначе. Двести верст это как раз в духе наших революционных товарищев. А не пох ли нам, где революцию делать? Мля… им-то революция, а мне? Чего ж делать-то? Лесок кончился, дорога тоже, да и жизнь похоже… на прощанье показала фигу. Сука ты… и все!!! Мысли в башке пока я по быстрому оглядывал все тут, вертелись совершенно левые. Не пускал я к себе страх, не пускал. Думалось о чем угодно, но только не о смерти. Ни каких героических мыслей, ни какого возвышенного слога… — только хриплое дыхание, мат сквозь зубы и дикая злоба загнанного зверя.

Сзади гулко хлопнуло. 'Налево — застава, Махновцы — направо, И десять осталось гранат', тут же вспомнилось продолжение песни. Гранат у меня осталось две. Лесок — курва, языком упирался в ущелье. И выход из него… там, где и вход. Отвесные стены с россыпью валунов внизу… и забраться на них вариантов нету. Снимут меня как в тире, пока карабкаться буду. Пока я тут лазал в поисках прохода, чувствую, что погоня приблизилась совсем вплотную. Хотя темп преследовали, явно сбросили. С опаской теперь идут, ишачьи дети.

'Не ребята… пулемет я вам не дам'!

Сделать бруствер из камней — минута, второй чуть дальше — столько же. Просматривается эта щель как надо. Хотя — суета все это и разговоры в пользу бедных. Прижмут меня из автоматов и не споют военных песен. Хотя кто кому чего споет — это мы еще поглядим. Отчего-то вспомнился совсем некстати Болконский, с его бездонным синим небом. А у меня ни хрена подобного. Хмурое небо с низко висящими над скалами облаками.

Я нервно ухмыльнулся. Небо серое, скалы серые и жизнь… стала серой. И сожаление бледной тенью, над тем как кто-то так ловко успел пошутить надо мной — напоследок. В версию о том, что это сон не верилось нисколько. И мысль о кошмаре, всяко теперь может быть отброшена — за неимением никакой практической полезности.

Вот и все. 'Дорогие гости' пожаловали…

Сторожатся суки. Знают, что я здесь. Некуда мне было уйти. Я прилег и выставил автомат в сторону приближающихся 'гостей', чьи силуэты мелькали сквозь просветы деревьев. Прикрыв на секунду глаза, я вдруг услышал истошный вопль Сима: — Ты где сволочь?! Где?!

— Ну чего ты орешь? Там где и ты… — в жопе! Вместе тут и сдохнем.

И радость от того, что он жив курилка. Я открыл глаза и понял, что я внезапно ослеп. Твою ж мать!