Сергей Мусаниф - Древнее китайское проклятие

Взяли на краже с поличным. Гермес отвернулся. Тебя посадят, а ты не воруй.

Покровитель воров, я никогда не был хорошим богом. Я тоже играл на самых низменных желаниях смертных, стремясь прибавить себе силы.

Но Герман не хотел от меня никакой помощи. Все, что я сказал ему тогда, он прекрасно понимал и сам, а я только помогал ему формулировать. Он знал, что я не могу ничем ему помочь, знал, что я не могу его защитить или придать ему сил. Знал, что не могу уничтожить его врагов или тех, кого он провозгласил своими врагами.

Знал, что я не могущественнее его и не могу решать его проблемы.

А потому он не мог верить в меня как в бога.

Он верил в меня как в друга, готового оказать посильную поддержку, подставить плечо, дать совет. Никто никогда так в меня не верил.

Я помогал ему, а он помогал мне. Не тем, что, втайне от меня посмеиваясь, приносил мне жертвы. А тем, что разговаривал со мной, спорил, заставлял меня вспомнить, что я еще жив.

Я мог бросить верующего в беде. По сути дела, я часто так поступал.

Но я не мог оставить в беде друга.

– Что-то ты зачастил в Тартар, внучок. Я даже соскучиться не успел.

– Надо нам с тобой поговорить, дед.

– А что мы еще можем делать в Тартаре? Только разговаривать. Что ты хочешь узнать?

– Почему?

– Почему что?

– Почему ты здесь?

– Потому что так решил мой сын и твой отец. В той войне я был проигравшей стороной.

– Не верю. Что такое папина молния по сравнению с мощью повелителя времени? Чуть-чуть шума, чуть-чуть света. Ты мог уделать папу в любой момент, но не захотел. Почему?

– Ты всегда был самым умным в нашей семье, внучок. Не буду врать. Я добровольно сложил с себя власть и ушел сюда. А Зевс придумал эту историю с войной, потому что захотел взойти на трон красиво. И его поколение его поддержало. Какие причины заставили меня сделать это? Ты за ними сюда пришел?

– В числе прочего.

– Я понял то, что рано или поздно понимает любой из нас. Смертные создают нас, но они не нуждаются в нас. Более того, мы мешаем им, сковываем их, вешаем шоры на глаза. Без нас жить им было бы гораздо легче.

– И ты начал с себя?

– Время – не та стихия, с которой можно заигрывать. Время лучше всего предоставить самому себе. Пусть течет. Боги не нужны людям, а особенно сильно им не нужен я. Иначе они только и будут делать, что просить меня повернуть время вспять. Вернуть утраченное. Войти в одну и ту же реку во второй, третий, десятый раз. Это тупик.

– И ты ушел. Ушел, но оставил вместо себя своих детей, не таких мудрых и не таких понимающих. Решение, которое потребовало смелости, не так ли?

– Мы не можем изменить смертных. Они не избавятся от нашей обузы, пока сами не поймут, что это обуза.

– Почему ты не увел детей за собой?

– Каждый решает сам. Я никогда никому не навязывал своего мнения.

– Ты так же могуч, как и раньше.

– Брось, внучок. Никто на Земле даже не помнит моего имени.

– Крон. Кронос. Хронос. Все люди верят в понятие времени. А ты и есть время, дед. Ты так же могуч, как и раньше, даже еще более могуч, потому что смертные научились ценить и уважать время.

– Даже если и так, что с того? Зачем ты пришел и нарушаешь покой этого места?

– Мне нужна твоя помощь.

– Тебе? Глядя на тебя, как ты скачешь из Дромоса в Дромос, размахивая своим кадуцеем, я думаю, что ты нашел свою нишу и даже не вспоминаешь о былых временах. Ты слишком активен для бывшего, внучок, и я не думаю, что тебе может потребоваться помощь.

– Помощь нужна смертному.

– Исключено. Я давно не вмешиваюсь в дела смертных и не собираюсь делать это сейчас.

– И такова цена твоей благодарности?

– Благодарности? За что я должен быть им благодарен?

– За то, что они создали тебя.

– Лучшей благодарностью для них был мой уход.

– Твое место заняли другие.

– Это не мое дело. Я не несу ответственности за все человечество.

– Ага. Ты добровольно запер себя в этой тюрьме, живешь и в ус не дуешь, думаешь, что можешь остаться в стороне. Ты самый могучий из нас. Усилием воли ты можешь изменить мир, вернуть нас на Олимп или сбросить нас сюда, в самые глубины Тартара. Но ты не делаешь ничего, найдя успокоение в наблюдениях и медитациях. Так позволь я скажу тебе кое-что, дед. Наш долг перед человечеством огромен, и мы не можем полностью искупить его, пока живы.

– Уже уходишь?

– Да.

– Что будешь делать?

– То, что считаю нужным.

– Тебя убьют там, внучок.

– А ты, оказывается, информирован куда лучше, чем пытался прикинуться. Что тебе за дело: убьют меня или нет? Ты свою сторону выбрал.

– Я жив. Я могу сменить свое мнение.

– Ты мертв, дед. Сидя здесь, ты мертв. Здесь нет жизни.

– Ты не боишься разгневать меня, внук?

– Нет.

– И правильно делаешь. Ты всегда был моим любимцем. Пошли. Будем искупать долг.

У выхода нас ждала проблема. Три проблемы. Три скалоподобных существа стояли бок о бок, и непонятно было, кому из них принадлежат эти руки и головы.

– Но пасаран, – сказал Бриарей. – Вам не пройти.

Гиес и Котт кивнули.

– Я скоро вернусь, – сообщил Крон. – Только воздухом подышу.

– Вам не пр… агу… ыыыыы….

Три ребеночка по центнеру веса в каждом лежали на полу и забавно загребали воздух тремястами пухленькими ручками. Из полутораста глоток доносился плач, от которого хотелось выть самому. Но скоро он был уже не слышен.

Герман

-Один на один, – сказал я. – С любым из вас. Со всеми по очереди. Или со всей толпой. Выбирайте.

– Думаешь, этот ножик тебе поможет? – спросил Бакс.

– Да, – ответил я, и кинжал стал длиннее на добрых полметра. Теперь это был полноценный меч.

– Хорошо. – Бакс кивнул своим мыслям. – Тебе предлагали жизнь, но ты выбрал смерть. Фарт, разберись.

– Но…

– Он верит в нас, – сказал Бакс. – Иначе он не попытался бы бежать. И не пытался бы нас убить. Он в нас верит, и это делает его уязвимым.

– Вот и хорошо, – согласился Фарт, снимая со стены здоровенный тесак. – Сейчас я тебя, братан, на фарш рубить буду.

– Любимый, может, ты передумаешь? – спросила Порно. – Нам же было хорошо вместе.

– Лучше уж на фарш, – сказал я.

Маги во все времена отдавали должное фехтованию. Пуля – дура, говорил Суворов. Он был прав. Когда ты пользуешься огнестрельным оружием, твой успех или твоя неудача зависят не только от твоей меткости, но и от удачи, а удача капризна.

Фехтование же сродни магии. Чем больше ты знаешь и умеешь, чем выше твой личный уровень мастерства, тем больше у тебя шансов на успех. Фортуне нет места ни в фехтовании, ни в магии. Результат заклинания не может зависеть от удачи. Он зависит только от того, правильно ли ты это заклинание составил.

Юнец на дуэли может случайно застрелить опытного бойца. Но зарезать – никогда.