Дмитрий Мансуров - Орден мраморной Горгоны

Фармавир медленно достал из кармана сантиметровой толщины пластину из нержавеющей стали и бросил ее на ковер-самолет. Хитрое приспособление из арсенала Кащея создавало вокруг себя мощное гравитационное поле четырех метров в диаметре, работающее по хитрому принципу: чем быстрее двигался объект в непосредственной близости от гравинита, тем сильнее он притягивался. Пули, летящие с огромной скоростью, притягивались пластиной моментально, а то, что передвигалось относительно гравинита медленно или вовсе находилось в состоянии покоя, прибор не замечал вовсе или самую малость искажал траекторию полета.

– Не шевелись! – приказал стражник. Он не видел движения Фармавира, но туман вокруг беглеца пошевелился сильнее обычного.

– Это у меня нервное, – извинился Фармавир.

– Не нервничай, проживешь дольше, – сказал стражник.

– Неужели? – возразил Фармавир. – Вы еще скажите, что пули из рушек увеличивают время жизни.

Туман окутывал их, неспешно и лениво, и на виду остались только головы.

– Не вздумайте сбежать под прикрытием облака! – приказал командир отряда. – Обстреляем небо, но живыми вы от нас не уйдете.

– Патронов не хватит небо расстрелять!

– Это не ваши проблемы.

– Само собой, – ответил Баррагин, нервно сжимая в руке рукоять пистолета. И как только облако закрыло его полностью, поднял пистолет и нажал на курок. Крошечное облачко растворителя вылетело и понеслось к преследователям, по пути разбавляясь в тумане и ослабевая, но расширяя зону поражения. Оставшегося растворителя хватило на то, чтобы несколько ковров и костюмов покрылись крошечными дырочками.

– Огонь! – приказал командир, и стражники открыли стрельбу. Металлическая пластина зазвенела от столкновения с притянутыми пулями.

Первый советник и король на всякий случай рухнули на ковер-самолет, считая, что так по ним труднее попасть, а Баррагин и Фармавир выпустили в преследователей последние капли растворителя.

– Вот незадача, – сказал Баррагин. – У меня растворитель закончился.

– У меня тоже. В следующий раз попрошу Кащея сделать сменные емкости, – решил Фармавир.

В ответ снова прозвучали выстрелы и зазвенела пластина: стражники неплохо стреляли на голос.

– Хорошая штука, – заметил Баррагин, – только звенит ни к селу, ни к городу. Надо Кащею сказать, что недоработал прибор.

Он хотел еще что-то сказать, но то ли облако внезапно закончилось, или его всего лишь унесло ветром в сторону, однако Фармавир внезапно ощутил, что находится в чистом небе.

Неподалеку от них из облака вылетели ковры-самолеты стражников. Командир группы на частично истлевшем ковре подлетел к беглецам.

– Так и знал, что растворителя не хватит, – сквозь зубы процедил Баррагин.

– Ваша игра проиграна, – сказал командир. – Сдавайтесь мирно или умрите в полете.

Первый советник и король шепотом обратились к Фармавиру:

– Мы согласны на твое подполье.

– Вам не кажется, что это несколько несвоевременно? – спросил тот.

– Согласен: идиот! – самокритично сказал король. – Приношу свои извинения.

Баррагин посмотрел на гравинит – к нему прилипло немало пуль, но теперь на его защиту не стоило надеяться: стражники с рушками окружили ковер-самолет, и некоторые пули притянутся гравинитом уже после того, как пролетят сквозь расстреливаемых беглецов.

– Как вам наше предложение? – не устоял перед вопросом командир стражи.

– На высшем уровне, – похвалил король. – Категорично и четко. Не то, что некоторые: полчаса рассусоливают, что же им нужно, и в итоге ничего путного не скажут.

– Значит, – сделал вывод командир. – Вы сейчас сделаете доброе дело: вернетесь туда, откуда улетели, и мы в качестве жеста доброй воли замнем этот инцидент.

– Что будем делать? – спросил Фармавир у Баррагина. – Твои предложения?

– У меня только одно слово, – ответил Баррагин.

– «Сдаемся»? – предположил командир группы.

– Это слово – вверх!!! – крикнул Баррагин, и ковер-самолет с такой силой устремился в небо, что беглецов придавило к его поверхности невыносимым давлением. Стражники стреляли им вслед, но теперь Баррагин был спокоен: единственной преградой между гравинитом и пулями стал ковер-самолет, по людям стражники не попадут.

– Нет, ну что за люди пошли упрямые? – вздохнул командир группы. – Отлично же знают, что мы будем их преследовать до победного конца.

Ковры-самолеты стражников полетели следом, набирая скорость и сокращая расстояние до беглецов.

Первый советник заглянул за ковер. Восемь ковров-самолетов преследователей оказались далеко внизу, однако разноцветные прямоугольники медленно, но верно приближались. Гравинит беспрерывно звенел, показывая, что стражники открыли огонь на поражение и пока не истратят боезапас, стрелять не перестанут.

– Они специально стреляют вот в эту пластинку? – спросил недоумевающий король. – Зачем?

Фармавир хихикнул и достал из кармана свернутые в рулон полоски и разложил их на полу.

– Прошу в подполье, заговорщики! – радушно предложил он. – Не забудьте взять с собой ножи – ячейки узкие, только развернуться на месте. План действий таков: попадаете в ячейку, разрезаете ткань, выбираетесь наружу и ждете моих дальнейших указаний.

– Так точно! – воскликнул король и шустро для своих лет сиганул в подполье.

Первый советник посмотрел в ячейку и с сомнением произнес:

– Если я туда спрыгну, то непременно сломаю себе ногу или шею сверну. У вас лестницы не найдется?

Фармавир отрицательно кивнул головой.

– Есть другой вариант, – сообразил Баррагин, раскрыл полоску и надел ее на первого советника. Полоска упала на ковер, советник исчез.

– Вот и все дела! – Баррагин носком ноги поддел горящую полоску и сбросил ее с ковра.

– А ты уверен, – с еще большим сомнением спросил Фармавир, – что советник не оказался в ячейке вниз головой?

– Оп… – Баррагин уставился на друга виноватым взглядом. – Об этом я как-то не подумал…

– Ладно, сейчас проверим, – Фармавир протянул Баррагину полоску, после чего запрыгнул в свою. Баррагин посмотрел на ковры стражников – те оказались в опасной близости, максимум метров двадцать – и на прощание помахал им рукой. Забрался в ячейку по пояс, напоследок прихватил с собой гравинит и нырнул в подполье с головой. К гравиниту притянулось еще три пули, пластинка дернулась, и Баррагин от неожиданности выронил ее на пол. Прозвучала новая серия выстрелов, и Баррагин ощутил резкую боль от плеча до ноги. Одна за другой пули притягивались гравинитом и пролетали сквозь Баррагина через открытое отверстие полоски. Полоска вспыхнула ярким пламенем, потолок затянулся.

Баррагин последним осмысленным движением распорол ткань ячейки и вывалился в подполье, истекая кровью.