Ольга Мяхар - А обещали сказку…

– слышу. – По-моему вышло нормально.

– это доры.

Умный вид так и не покинул моего лица. Выпускаю когти, оглядываюсь по сторонам.

– что будем делать? – голос еще ниже. Вой приближается. Уже слышу, что воют с нескольких сторон сразу.

– если бы я был один – убежал бы.

… неужели он… заботится обо мне? Краснею и отворачиваюсь, чувствуя как заходится сердце в груди.

– ты, – стараясь не заикаться, – за меня не волнуйся. Я могу за себя…

– нет. – Твердо, холодно. Замираю, пытаясь сглотнуть.– Тебя убью только я. А потому…

Челюсть отвисла. Румянец прошел. Котенок хихикает, глядя за изменениями моего лица с рук и явно все понимая. Бросаю его на землю. Возмущенный мяв заглушил конец фразы.

– Я сказал, лезь на дерево!

– А? что?

Смотрю на его палец, тыкающий в ближайшую сосну. Странно, но я начинаю злиться. Ярость поднимается из глубины тяжелым горячим комком. Будто сейчас в бешенстве вовсе и не я, а кто-то… другой.

– не смотри на меня свысока, охотник, – глаза сужены, в голосе пробивается рычание, а когти мерцают в лунном свете, подобно клинкам. Он усмехается и кивает.

– что ж. Хорошо. Но не…

Выпрыгивают. Целая стая. Сразу со всех сторон. Один бежит к котенку, разевая слюнявую пасть и полыхая алыми бешеными глазами.

Прыгнуть, вырвать пушистика почти из клыков и вмазать когтями по морде, с наслаждением погружая их в мертвую плоть.

«Доры… – воскресшие трупы волков», – вспыхивает в памяти кусочек чужого знания. Разворачиваюсь и пинаю вторую шавку, чувствуя, как третья врезается в грудь, сбивая с ног и вонзая зубы в грудь. Больно. Бл… как же больно. И весело.

Зашвыриваю котенка на ближайшую ветку, впиваюсь зубами в вонючую холку и почти раздираю пасть собственными руками.

Сила. Мощь. Ярость. Сейчас все это во мне, сводит с ума и поднимается огромной волной из глубины, сжигая мысли, душу, волю.

Уже сам бегу к ним. Полосую когтями, не чувствующими разницы между плотью и костями. Чувствую гнилую кровь, стекающую по щеке и улыбаюсь широко, весело, спеша к следующей жертве и желая еще, еще… больше… Охотник.

Оглядываюсь. Одна из тварей прижала к дереву. Две другие вцепились в руки.

Что-то я упустил… врезаю сапогом в живот очередной шавки, хмурюсь. Что?

Клинки… я же отобрал их. Нда-а-ааа… а может, и не стоит? Он – враг. Зачем мне помогать врагу? Шавки уже не нападают. Стоят полукругом, удивленно принюхиваясь к меняющемуся запаху существа, только что пахшего почти человеком. Скалюсь в клыкастой улыбке. Признали? Мразь… Бл…

Голову будто стискивают раскаленные обручи. Падаю на колени, чувствуя, как сжимаются зубы и из горла вырывается глухой стон. Что?.. Она. Снова она… не…

Медленно поднимаюсь. Смотрю на охотника. Щурю глаза и зло усмехаюсь. И впрямь… одно тело на двоих.

– охотник!

Смотрит. Кинжал, брошенный мною, врезается в горло той твари, что вцепилась в левую руку. Визг, шипение, и вот уже лишь горстка пепла на его руке, и кинжал стиснутый в окровавленной кисти.

Он вонзает его во второго, все еще держащего за локоть, приподнимает третьего за шею, сжимая с нечеловеческой силой и… и я сама окунаю когти в его шкуру, мышцы, кости. Довольно улыбаясь, глядя в его зло сощуренные глаза и тихо смеясь сквозь визг удирающей стаи. Он удивленно смотрит им вслед, еще не понимая.

Признали. Они признали, на кого разинули пасть. И теперь спешат вновь скрыться в чаще леса, пока я еще добры…ая!

Сидим под деревом. Лечим раны. Котенок занят Хортом. Я – лечусь сам.

Каких сил стоило убедить этого зверя заняться охотником – не знает никто. Но я победила. Ура.

Стон охотника. Угрюмо смотрю на рыжего. Ведь умеет лечить без боли. Так чего…

– А теперь грудь! Не шевелись – я залечу. – Пушистый лезет на колени Хорту, целеустремленно глядя на рваные раны с еще сочащейся кровью.

– может… просто перевязать? – неуверенно. Удивленно смотрю на охотника. Так больно? Две лапки прижимаются к груди. Вид у Мурза спокойный и сосредоточенный.

– разряд. – Оповещает он, и тело парня начинает посверкивать. Он… дымится? Скрежет зубов, тихий стон. Оттаскиваю эту сволочь за шкирку, шипя сквозь сжатые зубы.

– Мурз! – с угрозой. Глядя алыми омутами радужек на его угрюмую морду.

– А что сразу я? Не нравится – лечи сам. Тоже мне. Потерпеть немного не может.

Зашвыриваю кота кусты. Возмущенный мяв и мои руки, прижимающиеся к еще дымящимся ранам. Сжимает кисти, пытаясь не орать, и отрицательно качает головой. В глазах – ничего кроме боли. Ну, Мурз!

– Я не причиню тебе боли. – Мягко. Тихо. Успокаивающе. Смотрит, не понимая. Шипит сквозь сжатые клыки.

– доверься мне. – Робкая улыбка. Мягкое зеленоватое сияние моих кистей, проникающее в сжимающие их пальцы и осторожно спускающееся ниже, к груди. Обезболивая, принося прохладу и покой.

Отпускает. Откидывается назад, упираясь спиной в ствол дерева и хватая губами глотки воздуха. Вот так. Хорошо. Все будет хорошо… Лечение окончено.

Он уснул. Еще бы, после такой-то боли и кровопотери… и как только не заорал?

На колени, пыхтя, залез рыжий комок. Смущенно поднял морду и сверкнул золотыми глазками.

– прости. ??? Пошли глюки?

– он… почему-то и впрямь тебе нужен живым. А я чуть не добил. Просто… думал, у тебя все еще помешательство, и ты неадекватен. Потому и взял инициативу в собственные лапы. Но… у тебя явно есть планы насчет него. А я вмешался. Прости. Уже второй раз… Нет… о чем это я? Планы? Ну… выйти замуж…

Нет, это явно не стоит говорить. Меня только что признали вменяемым, такой шанс нельзя упускать.

– ну… хорошо. – Откашливаюсь. – Но если ты еще раз… что ты делаешь?

Мурз уже на половину в моем кармане, пытается что-то вытащить. Что? О… там же мясо!!!

Вытаскиваю эту заразу за шкирку. В лапах – половина моего ужина, морда довольная, жрет.

– ну… Чавкает в ответ на мое рычание

– ты же меня простил? – радостно.

– Ну… зар-раза.

Утро наступило неожиданно быстро. Я и сама не заметила, как уснула, положив голову на его колени. Так хорошо… смотреть перед сном на его длинные черные ресницы. Слушать дыхание, чувствовать тепло обнимающих меня рук… ну точнее это я вцепилась в его руки, положив их себе на плечи. И что с того? Это ведь моя сказка.

А утром он очнулся, посмотрел на мирно спящего на его коленях меня и… дал по шее. Жестоко.

Котенок ржал в кустах, пока этот орал на меня, чтобы я больше никогда и ни за что его не домогался! Я? домогался?! Подумаешь, обнял во сне за талию. С кем не бывает?

Обещал прирезать в кратчайшие сроки, уточнял – с каких пор мне нравятся мужчины. Я задрала нос и сообщила, что это он сам меня не отпускал, прижимая в бреду, и лез целоваться.

Парня заклинило, от меня теперь держатся подальше, целеустремленно шагая по лесу.