Татьяна Андрианова - Выйти замуж за эльфа

Васька призадумался. Вообще фамилиар (в отличие от некоторых домовых вроде Двори) был домовит и хозяйственен практически до фанатизма и мог найти сто одно применение любой, казалось бы, совершенно не нужной вещи. Поэтому я смотрела на котика, с нетерпением ожидая вердикта. От наличия такой вещи, как арбалет, зависело слишком многое. Как-то не хотелось сходиться с волколаком врукопашную. Ночной драки хватило с лихвой, да и в том случае я предпочла бы благоразумно отступить с дороги нечисти, а не размахивать мечом на глазах у обалдевших присутствующих. Роль камикадзе у некоторых народов в почете, но я, к счастью, не отношусь к их числу.

– Кажется, было у нас нечто такое (я благоразумно не стала уточнять, где именно предприимчивый котик отхватил это самое «нечто такое»). Только стрел и болтов мало. Придется экономить.

– Ха! – всплеснул крыльями Филька, покатываясь со смеху. – Виктория и экономия – вещи не совместимые.

За что тут же получил от меня ложкой в лоб и мирно затих в углу комнаты, баюкая активно наливающуюся шишку. Вон какая огромная растет, прямо как на дрожжах, возгордилась я.

– За что?! – вопросил оборотень, с моей легкой руки походящий теперь на единорога.

Если бы у единорогов выбирали вожака по величине рогового нароста, Филька вполне смог бы побороться за почетное место.

– Нечего на меня напраслину возводить. Я и экономия – практически синонимы. К тому же до коммандос я недотягиваю и путать арбалет с шестиствольным пулеметом не собираюсь.

– А зря, – тяжко вздохнул оборотень, беззастенчиво пользуясь своей недосягаемостью для такого оружия, как ложка. Да-а-а. У такого специфического оружия радиус действия маловат. – Пулемет бы нам не помешал… И к нему бы пару ящичков серебряных пуль…

Васька скептически хмыкнул:

– Могу организовать.

Я поперхнулась пирогом, на пороге что-то с шумом рухнуло на пол. Это домовой решил разведать обстановку и теперь по-пластунски отползал в сторону гостиной, но оттопыренный зад, облаченный в ярко-красные штаны, полностью демаскировал новоявленного ополченца. От удивления глаза филина стали раз в десять больше. Хотя, казалось бы, куда еще…

– Как это?

– Очень просто. – Довольный всеобщим вниманием кот подошел к распластавшемуся в углу кухни оборотню.

Он спокойно обошел вокруг филина, почесал за ухом, наморщил пушистый лоб и два раза чихнул, после чего глубокомысленно изрек:

– Встань на одну лапку.

Фильке было любопытно, каким образом будет заполучен вожделенный пулемет с серебряными пулями, и возражать он не стал. Оборотень послушно поднялся на лапы и неуклюже изобразил ласточку. Я захлопала глазами, стараясь не упустить ни единой детали в происходящем.

– Так хорошо? – с придыханием спросил филин.

– Сойдет. – Снисходительный кивок гуру своим слишком нетерпеливым последователям. – Крылышки в стороны… Да-да… Вот так. Нет, шире… Хорошо. Только чего-то не хватает…

Пушистик важно отошел в сторону, любуясь композицией «оборотень обыкновенный буквой зю», как маститый мастер на только что законченное полотно.

– Да, все хорошо, но чего-то не хватает.

Филька нетерпеливо скосил глаза на кота:

– Чего?

– Да тише ты… Не видишь? Я думаю… О! Вспомнил! Закрой один глаз! Да не жмурься ты… Глаз надо закрывать один. Ты до одного считать умеешь? Ну так и закрой один, а другой оставь открытым… Вот так, молодец. А теперь загадай желание.

– А можно два? – с надеждой полюбопытствовал филин.

– Валяй! – снисходительно махнул лапкой котик.

– А три?

– Не наглей. Два – потолок.

Филин сосредоточился. Видно было, что за желтым глазом идет сложный мыслительный процесс. Минут пятнадцать филин молчаливо таращил зрительный орган, затем пришел к какому-то определенному выводу и сосредоточенно кивнул, причем пошатнулся и чуть не сковырнулся на пол.

– Загадал? – строго поинтересовался Васька.

Филин кивнул.

– Точно?

Еще один сосредоточенный кивок.

– Ну так вот… Размечтался, одноглазый.

От смеха я чуть не рухнула под стол. Васька корчился на полу, тыкая в доверчивого оборотня пушистой лапкой. Филин молча дулся в углу и открывать неблагодарной публике суть своих двух желаний не стал. Уговаривали долго. Любопытно же. Но безрезультатно.

После сытного, а главное, горячего завтрака я оседлала Яшку и свистнула Волчку. Монстр подбежал, преданно виляя хвостом, и уселся у копыт пританцовывающего от нетерпения жеребца. Дворя благоразумно старался не попадаться мне на глаза и удачно косил под тень возле веранды. Не вышло. Трюк был разоблачен. Я поманила пальцем замершего как кролик под взглядом удава домового. Дворя обреченно шмыгнул носом, утерся широким рукавом расшитой красными петухами рубашки и поплелся ко мне, как приговоренный на казнь. На секунду во мне зашевелилась жалость к маленькому хозяину. Но ее прогнало воспоминание о такой уютной гостиной, от которой остались только руины, характерные для военных действий двух не очень дружелюбных держав.

– Дворя. – Я уставилась на несчастного домового с обещанием во взоре всех мук ада. – Делай что хочешь и как хочешь, но чтобы к моему возвращению дом был как новый и ремонт окончен.

Домовой воспринял ультиматум с невероятным мужеством, только слегка покачнулся, приобрел цвет свежее выбеленной стены и дрожащим голосом пролепетал:

– А когда планируете вернуться?

Вопрос застал меня уже в седле. Я пожала плечами.

– Как только волколака поймаю и на чучело определю.

Дворя шмыгнул носом, пытаясь смириться с несправедливостью окружающего мира и не потерять лица. Потому валиться в пыль не стал и целовать копыта коня, вымаливая отсрочку приговора, тоже. Хотя очень хотелось. Провожая хозяйку замутненным от непролитых слез взглядом, несчастный домовой понял, что жизнь его кончена и его не примут ни в один уважающий себя дом. И то правда, кто же доверит пригляд за хозяйством такому неумехе, который не смог дом в порядке соблюсти, хотя хозяйка отлучилась всего лишь на ночь. Такого позора в его роду еще не было. И как теперь в глаза родителей смотреть?

– Ничего. – Веня ободряюще похлопал по спине пригорюнившегося собрата. – Перемелется – мука будет. Мы клич кинем… Не оставят же местные домовые своего собрата в беде.

Богданов сидел в окружении друзей и родственников. Сборище чем-то смахивало на группу деловитых грифов или среднюю стаю ворон, почуявших поживу. Старшая дочь сурово поджала губы и скользила по собравшимся осуждающим взглядом, будто подозревала в чем, но с обвинениями не торопилась. Сам хозяин дома устало растекся в резном кресле – из тех, в коих сидеть до чертиков неудобно, но которые как предмет декора очень даже ничего. На лоб Богданов водрузил мокрое полотенце, с которого стекали струйки воды прямо ему за шиворот.