Надежда Федотова - Воины Вереска

— О, Господи!..

— Да тише ты! — снова зашипел брауни, с опаской косясь на дверь. — Я тебе быстро всё обскажу, как услышал, а дальше уж ты сама думай… В общем, налили его величеству вина в кубок, он его, кубок этот, значится, поднял, за здравие батюшки твоего выпить желал, да на счастье свое не успел — кто-то там задел его случайственно, вино возьми да и выплеснись — ровнехонько государю в тарелку! А на тарелке кусок пирога лежал… Ну, словом, весь его вином залило, кусок-то. Король ваш, добрая душа, себе свежий положил, а тот, испорченный, возьми и брось на пол, собакам. Та, что попроворнее, на лету его поймала и проглотила…

— И?..

— И издохла, полминуты не прошло, — хмуро сказал брауни. — А потом… Эй, ты чего?!

— Вино… — сдавленно пискнула девушка. — Кувшин… Он же наливал!

— Муж-то твой? — внимательно глядя на нее, спросил брауни. — Ты, получается, знаешь?

— Я слышала… Он сказал — "Дай мне кувшин, я сам налью"… Но… Но…

— Тихо, говорю тебе, — шепнул он, успокаивающе погладив ее по руке. — Не веришь, значит?.. Правильно. И я не верю. Только сказать не могу — почему. Чую я — не он злодейство задумал! Только…

— Что?

— Только другие-то не чуют! — горестно всплеснул лапами брауни. — Что там поднялось-то! Эти ваши лорды с мест повскакали, за кинжалы хватаются, кричат, мол, норманны яду в кувшин подсыпали! Те, конечно, за мечи… Отец твой северян остановить пытается (я как раз к тому времени и подоспел), а король чашу отшвырнул, да на лордов своих как зыркнет — те и руки опустили. А потом кто-то возьми и скажи — кто вино-то наливал. Тут уж до всех и дошло…

— А… он?..

— Муж-то твой? — задумчиво глядя в пол, снова переспросил домашний дух. — А он сидит, как сидел, свою чашу в руках держит, и молчит. Словно думает… А как на него гости двинулись, встал и говорит, мол, рехнулись вы совсем? Какой мне смысл государя убивать?.. Да я, говорит, нам обоим из одного кувшина наливал! И махом чашу свою — р-раз! А потом из кувшина — два! Прямо залпом!..

— Ах!..

— Не бледней! Ничего ему не сделалось. Не было в том кувшине ничего, окромя вина из нашего погреба…

— Слава богу! — не сдержавшись, выдохнула девушка.

— А вот это я бы не сказал, — мрачно покачал головой брауни. — Этим он только хуже себе сделал. Получается, не в кувшине яд-то был, а в чаше королевской. А наливал, как ни крути, кто?.. Вот то-то же…

— Да как он его туда бросить у всех на глазах исхитрился бы? — возмутилась Нэрис. — Перед носом у его величества?.. Король Шотландский — не слепой крот, в конце концов!

— Тут как есть согласен, — кивнул домашний дух. — Не слепой. И не дурак. Поэтому ты еще и не вдова, в общем-то…

— Надеюсь, мой муж королевский кубок облизывать в доказательство своей невиновности не начал? — вздохнув, спросила она. — Я гляжу, с него бы сталось…

— Не начал. Потому как пропал кубок, как есть пропал!

— То есть как это?!

— Обыкновенно, — пожал плечами брауни. — Как государь его швырнул, на пол-то, так и всё! Они там потом всю залу с ног на голову перевернули, даже гостей попросили карматы вывернуть… А только все одно ничего не нашли! Так-то вот.

— Не понимаю, чашу украли, что ли?..

— А кто их там разберет? — он развел лапами. — Вроде супруг твой говорил, что вынести не могли. Мол, из залы ни один человек не выходил! Ну и куда тогда чаша подевалась?..

— Странно, — проронила Нэрис. — Ну да ладно! Ты дальше-то расскажи!..

— Энто пожалуйста. Об чем мы говорили-то… А! Значится, его величество, как лордов утихомирил, извинился перед норманнами, как подобает, чтоб зла не держали, и мужу твоему выйти велел. И сам следом, значит… А я, значится, за ними. Послушать… Вот. Отвел, стало быть, государь мужа твоего в сторонку, в прачечную, от ушей чужих подальше, и говорит — ты, брат, по этой части, и лучше моего понимаешь, что это всё значит. Чуют, говорит, шакалы, что не пробиться им теперь к королевской кормушке, вот и решили одним махом!.. Там еще что-то про принца было, но я не понял… В общем, говорит его величество, попытка заговора налицо, только мы-то с тобой знаем, что не ты его плетешь, заговор этот. Но лордам этого не объяснишь, не поймут и понимать не захотят. А я, говорит, король Шотландии. Не могу я, говорит, теперь в советниках тебя держать, бунт подымется… Бери, говорит, своих людей, бери жену молодую — и езжай домой, в Хайлэндс. Даст бог, доберешься… А супруг-то твой как вскинется — мол, да вы ума решились, ваше величество?.. Они же только того и ждут, чтобы вы меня куда подальше отослали! Никуда, мол, я не поеду… Но государь на него снова глазом зыркнул — как до этого, на лордов остальных, так муж твой и умолк. А потом король помолчал, и говорит ему — мол, езжай, Ивар, в Хайлэндс, я, говорит, нутром чую, оттуда у всего этого ноги растут! Лоулэндеры, говорит, на противоположном конце стола сидели, значит, говорит, это из Нагорья кто-то… Поезжай и выясни. Все равно, говорит, из-за принца пришлось бы. Тот только голову опустил…

— А потом?

— Не знаю, — честно сказал брауни. — Я к тебе заторопился, думал, ты там, в подвале, сидишь!.. Прибежал, тебя нет, а на стене мелом…

В дверь отрывисто постучали. Домашний дух дернул острыми ушками и стрелой метнулся под стол, накрытый свисающей до самого пола скатертью. Нэрис выпрямилась в кресле и сказала, стараясь придать голосу непринужденный тон:

— Войдите!..

— Это я, — дверь открылась и снова захлопнулась, впустив в комнату Ивара МакЛайона. — Прошу прощения, дорогая, что вам пришлось…

Она быстро обернулась. Ивар хотел было продолжить, но вместо этого, внимательно поглядев во встревоженные глаза супруги, недоверчиво хмыкнул:

— Знаете уже?..

— Да, — не стала отпираться девушка. — Только прошу вас, сир, не спрашивайте меня — откуда.

— Мило… — пробормотал лорд МакЛайон. — Ну что ж, будем надеяться, что хотя бы моя жена к этому делу непричастна…

— Я?!

— Вы ведь тоже там были, — прямо сказал он. — На самом деле, там много кто был. Просто так уж получилось, что ближе всех оказался ваш злосчастный супруг… Впрочем, неважно. Уж вам-то это нужно было еще меньше, чем мне. Я не за тем пришел. И ни в чем вас не обвиняю. Собирайтесь, мы уезжаем.

— Сейчас?..

— Немедленно, — бросил Ивар. — Пока остальные в себя не пришли. Вряд ли нашим досточтимым лордам понравится, что его величество вот так, за здорово живешь, отпустил на все четыре стороны главного подозреваемого в покушении на собственную жизнь… Мы ждем за дверью. Попросить, чтобы прислали вашу служанку?..

— Да, пожалуйста… — растерянно кивнула она, провожая взглядом спину супруга. "Вот вам и вышла замуж, — подумалось ей. — За благородного, влиятельного человека… А теперь, получается — ты жена изгоя, обвиненного бог знает в чём. Рано, выходит, родители радовались такой "блестящей партии"!"