Terry Pratchett - Ведьмы за границей

Элла упорно смотрела себе под ноги.

Тогда Лилит взглянула на сестер.

— Что ж, — сказала она, — значит, придется воспользоваться тем, что есть. Так? Принесите-ка мне… двух крыс и двух мышей. Уж я-то знаю, крыс и мышей вы всегда отыщете. Да, и захватите тыкву побольше.

Она рассмеялась. Нет, не тем безумным пронзительным смехом, которым смеются побежденные злые волшебницы, а скорее довольно приятным смехом человека, который ценит удачную шутку.

После чего задумчиво взглянула на палочку.

— Но сначала, — промолвила она, переводя взгляд на бледное лицо Эллы, — приведите ко мне тех нехороших людей, которые позволили себе так напиться. Какое неуважение с их стороны. А если тебя не уважают, значит, ты ничего не стоишь.

Единственным звуком, нарушавшим тишину кухни, было пощелкивание волшебной палочки.

Нянюшка Ягг уставилась на стоящий перед ней высокий стакан.

— Никак в толк не возьму, и зачем они в них зонтики вставляют, — в который раз поразилась она, накалывая на соломинку вишенку из коктейля и отправляя ее в рот. — Непонятно, то ли боятся, что туда дождь накапает, то ли еще чего…

Она улыбнулась Маграт и матушке, которые мрачно созерцали тянущиеся мимо праздничные процессии.

— Да не горюйте вы так, — призвала она. — В жизни не видывала таких угрюмых физий.

— Нянюшка, ты пьешь почти чистый ром, — указала Маграт.

— Это ты мне говоришь? — хмыкнула нянюшка, делая очередной глоток. — Ваше здоровье!

— Слишком уж легко все оказалось, — сказала вдруг матушка Ветровоск.

— Ну еще бы! Это ж мы! — воскликнула нянюшка. — Если надо что-то сделать, кто ж еще это сделает, кроме нас, девочек, а? Покажите мне человека, который смог бы туда проникнуть и провернуть все в мгновение ока! Особенно удачно получился фокус с каретой.

— Сказка не складывается, — отсутствующе заметила матушка.

— Да наплюй ты на эти поганые сказки! — высокомерно перебила ее нянюшка. — Их всегда можно перекроить по-своему.

— Не всегда. Нужно знать, где подступиться, — возразила матушка. — В любом случае, не исключено, что они смогут достать ей и новое платье, и лошадей, и карету, и все прочее.

— Да где? Когда? — воскликнула нянюшка. — Сегодня ж праздник. Ни за что не успеют! Бал начнется с минуты на минуту.

Матушка Ветровоск побарабанила пальцами по краю столика.

Нянюшка вздохнула.

— Ну что еще? — устало спросила она.

— Не бывает так, и все тут, — заявила матушка.

— Послушай, Эсме, единственное, что их сейчас спасло бы, так это волшебная палочка. А палочка у Маграт, — нянюшка кивнула на Маграт. — Верно ведь, Маграт?

— Гм, — ответствовала Маграт.

— Надеюсь, ты ее не потеряла?

— Нет, но…

— Ну и порядок.

— Только… Э-э… Элла сказала, что у нее две крестные…

Рука матушки Ветровоск резко опустилась на стол. Нянюшкин стакан подскочил и опрокинулся.

— Вот оно! — взревела матушка.

— Он был почти полный. Почти полный стакан, — укоризненно заметила нянюшка.

— Пошли!

— Почти полный стакан…

— Гита!

— Да иду я, иду! Просто стакан…

— Быстро!

— Я только хотела попросить принести мне дру…

— Гита!

Ведьмы уже приближались к дому, когда из ворот вывернула карета и покатила прочь.

— Не может быть, чтобы это была та самая карета! — воскликнула Маграт. — Мы ведь избавились от нее!

— Надо было пошинковать ее на кусочки, — покачала головой нянюшка. — Заодно тыквы бы поели…

— Нас обошли, — сказала, останавливаясь, матушка.

— Слушайте, можно же проникнуть в сознание лошадей… — предложила Маграт. Ведьмы сосредоточились.

— Никакие это не лошади, — вдруг сообщила нянюшка. — Похоже, это…

— Крысы, превращенные в лошадей, — закончила матушка, которая умела влезать в умы куда лучше, чем в душу. — Я чувствую то же самое, что и тогда с бедным старым волком. Их сознания больше похожи на фейерверк.

От неприятного ощущения у себя в голове она даже поморщилась.

— Наверное, — задумчиво произнесла матушка, глядя вслед исчезающей за поворотом карете, — я могла бы заставить колеса отвалиться…

— Это не поможет, — возразила Маграт. — Кроме того, там внутри Элла!

— А есть и другой способ, — хмыкнула нянюшка. — Я знаю кое-кого, кто запросто залезет им в мозги.

— И кто же это? — спросила Маграт.

— Итак, наши метлы при нас, — сказала нянюшка. — Догнать их труда не составит…

Ведьмы приземлились в укромном переулочке, обогнав карету на несколько минут.

— Не больно-то мне это нравится, — призналась матушка. — Такие вещи больше Лили по душе. Терпеть не могу подобных штук. Ты только вспомни того волка!

Нянюшка вытащила Грибо из его гнездышка среди прутьев.

— Да ведь Грибо и так почти человек, — сказала она.

— Ха!

— К тому же это все равно продлится недолго. Хоть нас и трое, — добавила нянюшка. — И кстати, интересно посмотреть, сработает или нет.

— Да, но это неправильно, — указала матушка.

— Только не в здешних краях, — фыркнула нянюшка.

— Кроме того, — вдохновенно изрекла Маграт, — мы хорошие ведьмы. Значит, ничего плохого и неправильного мы сделать не можем.

— О, да, уж кто-кто, а мы-то хорошие, — скептически ухмыльнулась матушка. — Как же я, дура, забыла об этом.

Нянюшка выпрямилась. Грибо, понимая, что от него что-то требуется, выжидающе уселся и поднял морду.

— Матушка, ты должна согласиться, ничего лучшего нам уже не придумать, — привела еще один довод Маграт.

Матушка заколебалась. Из-под отвращения пробивался слабенький предательский огонек увлечения идеей. Кроме того, они с Грибо вот уже много лет сердечно ненавидят друг друга. Почти человек, говорите? Ладно, пускай понюхает, каково это, посмотрим, как ему понравится… От подобной мысли ей даже стало стыдно. Но не очень.

— Ай, ладно.

Они сосредоточились.

Как было отлично известно Лили, изменение формы объекта — один из сложнейших видов волшебства. Но с живым объектом все намного легче. Ведь как-никак, а живое существо уже знает, какая у него форма. И все, что вам требуется, это лишь изменить его мышление.

Грибо зевнул и потянулся. К его удивлению, собраться обратно он не сумел, а продолжил вытягиваться все дальше и дальше.

В мыслительные протоки его кошачьего мозга хлынул прилив веры. Грибо вдруг поверил, что он — человек. И это не было каким-то там мимолетным ощущением, будто он внезапно стал человеком, нет, он абсолютно поверил в это. И сила сей непререкаемой веры бурным потоком хлынула в его морфическое поле, сметая все возможные возражения, полностью переделывая само его естество.

Обратно ринулись новые инструкции.

Если он человек, то ему совершенно ни к чему вся эта шерсть. И он должен быть больше…