Terry Pratchett - Ведьмы за границей

— В таком случае на твоем месте, я бы лучше помолчала, — перебила ее нянюшка, осторожно становясь коленями на острые осколки. — Ну да, точно. Это Эсме Ветровоск. Ее лицо я ни с одним другим не перепутаю. Сними-ка нижнюю рубашку.

— Зачем?

— Девочка, да ты взгляни на ее руки! Маграт пригляделась и в испуге зажала рот ладонями.

— Что же она такое делала?

— Судя по всему, пыталась просунуть руки сквозь стекло, — ответила нянюшка. — Давай-ка, снимай и порви ее на узкие полоски, а потом сбегай, найди госпожу Гоголь и спроси, нет ли у нее каких-нибудь мазей и не может ли она нам помочь. А еще передай ей, что если она нам не поможет, то чтобы к утру даже духу ее здесь не было. — Нянюшка взяла матушку Ветровоск за запястье. — Признаю, Лили Ветровоск действительно способна была стереть нас в порошок, но вот госпожу Гоголь, коли дойдет до дела, я потреплю так, что мало ей не покажется.

Сняв свою патентованную неуничтожимую шляпу, нянюшка принялась шарить внутри. Наконец на свет божий появилась бархотка, которую нянюшка быстро развернула. Внутри оказались несколько иголок и катушка ниток.

Она облизнула кончик нитки, подняла иголку повыше, держа ее на фоне луны, и сощурила один глаз.

— Ох, Эсме, Эсме, — со вздохом промолвила она, приступая к наложению швов, — тяжело же тебе далась эта победа…

Лили Ветровоск оглядела многослойный серебристый мир.

— Где я?

— ВНУТРИ ЗЕРКАЛА.

— Я мертва?

— ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС, — сказал Смерть, — НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО МЕЖДУ «НЕТ» И «ДА».

Лили обернулась, и миллиард фигур обернулся вместе с ней.

— Когда же я смогу выбраться отсюда?

— КОГДА НАЙДЕШЬ ТУ, ЧТО РЕАЛЬНА.

Лили Ветровоск помчалась мимо бесконечных отражений.

Хороший повар утром приходит на кухню первым, а вечером уходит домой последним.

Тетушка Приятка затушила огонь. Потом быстро проверила столовое серебро и пересчитала супницы. И вдруг…

Она почувствовала, что на нее кто-то смотрит.

В дверях стоял кот. Большой и серый. Один глаз горел зловещим желтовато-зеленым пламенем, другой же был жемчужно-белым. То, что осталось от его ушей, больше походило на края почтовой марки. Тем не менее было в нем что-то щегольское, и всем своим видом он как бы говорил: «Я побью тебя одной лапой». Что показалось ей странно знакомым.

Некоторое время тетушка Приятка смотрела на кота. Она была близкой подругой госпожи Гоголь, а потому знала, что внешний облик — это еще одна вредная, но глубоко укоренившаяся привычка. Тем более, побывав хоть раз в Орлее накануне Самеди Нюи Мор человек мгновенно обучается доверять своему рассудку, а не чувствам.

— Если я правильно тебя понимаю, — произнесла она слегка дрогнувшим голосом, — ты бы сейчас не отказался от рыбьих ног, э-э, голов — так?

Грибо потянулся и выгнул спину.

— А в леднике еще осталось немного молока, — продолжала тетушка Приятка.

Грибо счастливо зевнул.

Потом почесал задней ногой за ухом. Человеческий облик, безусловно, хорош, но оставаться в нем постоянно — нет уж, увольте!

Днем позже.

— Похоже, заживляющая мазь госпожи Гоголь действительно помогает, — сказала Маграт.

В руках она держала кувшинчик, наполовину заполненный каким-то бледно-зеленым и необычно зернистым составом со слабым, но всепроникающим запахом.

— Между прочим, в состав ее входят змеиные головы, — сообщила нянюшка Ягг.

— И даже не пытайся меня напугать, — важно заявила Маграт. — Кто-кто, а уж я-то знаю, что «змеиная голова» — это такой цветок. Кажется, разновидность герани. Из цветов можно готовить чудесные средства.

Нянюшка Ягг, которая имела честь провести весьма познавательные, пусть и не лучшие в жизни, полчаса, наблюдая за тем, как госпожа Гоголь готовит свой состав, решила не расстраивать Маграт.

— Ага, — кивнула она. — Конечно, это цветы. Тебя не проведешь, умная девчонка.

Маграт зевнула.

Дворец был предоставлен в их полное распоряжение, хотя у них не было ни малейшего желания им распоряжаться. Матушку поместили в соседнюю комнату.

— Давай-ка, поспи, — предложила нянюшка. — А я пойду сменю госпожу Гоголь.

— Э-э, нянюшка… — нерешительно окликнула Маграт.

— Гм-м?

— Все… Все, что она… что она твердила во время нашего путешествия сюда… Она была такой холодной, такой бездушной. Правда ведь? Не исполняй людских желаний, не помогай людям волшебством и так далее — а потом р-р-раз! И сама все это проделала! Как же ее понимать?

— Послушай, — ответила нянюшка, — есть общие законы, а есть частные случаи. Теперь понятно?

— Нет… — Маграт прилегла на кровать.

— Это значит, что, когда Эсме использует такие слова, как «все» и «никто», на саму себя она их не распространяет.

— Но как же… Если вдуматься… Ведь это ужасно!

— Просто она ведьма, вот и все. Сплошные крайности во всем. А теперь… вздремни немножко.

Маграт слишком устала, чтобы возражать. Она вытянулась на кровати, и вскоре уже послышалось ее негромкое похрапывание.

Некоторое время нянюшка Ягг сидела уставившись в стену и посасывая трубку.

Потом она встала и решительно вышла.

Устроившаяся на стуле у постели госпожа Гоголь подняла голову.

— Пойди и тоже поспи, — предложила нянюшка. — А я пока посижу здесь.

— С ней что-то не так, — ответила госпожа Гоголь. — С ее руками все в порядке. Она просто отказывается приходить в себя.

— Голова у Эсме всегда была слабым местом, — сказала нянюшка.

— Я могла бы создать новых богов и заставить всех поверить в них. Как насчет этого?

Нянюшка отрицательно покачала головой.

— Вряд ли Эсме согласилась бы с таким способом. Она вообще к богам относится так себе. Считает, что они только понапрасну занимают место.

— Тогда я могу сварить гумбо. Чтобы отведать его, люди будут приходить отовсюду…

— Вот это, пожалуй, можно попробовать, — согласилась нянюшка. — Я всегда говорила, что тут любая мелочь может помочь. Прямо сейчас и займись? Ром только оставь.

После того как колдунья вуду ушла, нянюшка еще некоторое время курила трубку и задумчиво попивала ром, глядя на лежащую на кровати фигуру.

А потом она наклонилась к самому уху матушки Ветровоск и тихонько прошептала:

— Ты ведь не сдашься, правда?

Матушка Ветровоск оглядела многослойный серебристый мир.

— Где я?

— ВНУТРИ ЗЕРКАЛА.

— Я мертва?

— ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС, — сказал Смерть, — НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО МЕЖДУ «НЕТ» И «ДА».

Эсме обернулась, и миллиард фигур обернулся вместе с ней.

— Когда же я смогу выбраться отсюда?

— КОГДА НАЙДЕШЬ ТУ, ЧТО РЕАЛЬНА.

— Это какой-то подвох?

— НЕТ.

Матушка посмотрела на себя.

— Вот эта, — сказала она.

А еще сказкам всегда хочется счастливых концов. И плевать им, для кого они счастливые, а для кого — нет.