Галина Курдюмова - Восток — дело темное, Неневеста!

— Ваше высочество, извините, но ваши венценосные родители вас ждут…

— Да-да, я уже готова. — И я в сопровождении Клементины отправилась на аудиенцию к королю и королеве Пракии.

— Дитя мое! — кинулась ко мне немолодая женщина в роскошном бордовом платье, как только я переступила порог тронного зала. Она, наверное, была очень красива в молодости, но исчезновение единственного ребенка наложило свой отпечаток на ее лицо.

— Королева Генриетта, ваша матушка, — подтолкнула меня первая фрейлина.

Женщина нежно обняла меня, и я решила, что сейчас сознаюсь ей, что произошла ошибка, не могу я обманывать горюющую мать.

— Король Генрих Двадцать Первый, ваш отец.

Седой приятный мужчина с благородной бородкой положил мне на плечо руку и, пустив одну скупую слезу, прошептал:

— Дочь… Маргарет…

Надо сознаваться, нельзя давать им ложную надежду.

— Ваше величество, ваше величество… — поглядела я по очереди то на короля, то на королеву. — Вы меня простите, но произошла ошибка, я не могу быть вашей дочерью!

— Нет! — почти закричала Генриетта. — Никакой ошибки быть не может! Разве я не поняла бы, если б это была не ты! Все совпадает, все сходится, все, как предсказано! Я так долго ждала этого дня!

— Но я родилась и всю жизнь жила в другом мире, у меня там настоящие родители.

— Нет-нет, — снова запротестовала королева. — Это еще ничего не значит. Тебя похитили маленькой, поэтому ты ничего не помнишь. Клементина говорила, что это происки соседней державы. Они знали, что ты наш единственный ребенок и, похитив тебя, они лишают Пракию наследницы. Вполне вероятно, что с помощью какого-то колдуна тебя отправили в другой мир, ведь в нашем мире мы бы тебя обязательно отыскали. Да-да, теперь я понимаю, почему поиски были безрезультатными! Все так и было! Тебя могли специально лишить памяти и подбросить в чужую семью. Спасибо добрым людям, которые вырастили тебя, как родную, но ты наша дочь!

— Я понимаю, что тебе сейчас трудно, — добавил король, — но ты должна верить нам. К тому же Рем и Ром признали тебя.

— Да я просто люблю собак! Меня все собаки признают.

Король покачал головой:

— Нет, девочка, они никогда не подпускали к себе чужих, они признают только членов королевской семьи. Они помнят тебя.

Ну и как теперь доказать, что ты не верблюд? Честное слово, я уже все доводы исчерпала. Ладно, думаю, вскоре все само выяснится. Я им правду сказала, ко мне претензий быть не может. Поживу пока принцессой, это очень даже неплохо, а то мне уже становится почему-то плохо, и не почему-то, а точно знаю почему.

— Я есть хочу, — прошептала я и, пошатываясь от слабости, опустилась на скамью.

А принцессой быть и правда неплохо. У меня еще такой лафы никогда в жизни не было. На работу ходить не надо, спать можно, сколько хочешь, обновками снабжают, не жлобятся, украшения все настоящие, не бижутерия, еда вся под заказ, как в лучших домах Парижа и Лондона. Живи и радуйся.

Я и расслабилась. Неделю провела, живя праздной жизнью. Со слугами перезнакомилась, особенно подружилась со старушкой, которая вспоминала, как я маленькой в зеркало гляделась. Оказалось, что именно она была няней принцессы, а первая фрейлина только временами водила племянницу погулять. Племянницу, потому что Клементина не просто первая фрейлина, а еще родная сестра Генриетты. Обе — дочери соседнего короля, только Генрих выбрал младшую, а старшая так и осталась при своих интересах, не нашлось ей холостого короля, вот она и переехала к сестре. Здесь и замуж вышла за местного, из знати, сына родила. Меня с этим сыном, Фейлуком, познакомили, но не понравился он мне, невоспитанный парень двадцати лет, воображающий из себя невесть что.

Много времени я проводила с королем и королевой. Они расспрашивали меня о моем мире, ахали, охали, удивлялись. Будет им о чем внукам рассказывать. Если, конечно, найдется их настоящая дочь. Мне даже самой стало интересно, что же здесь произошло. Ясно, что замешан кто-то близкий ко двору. В происки соседних государств мне никак не верилось. За двадцать лет никаких попыток развязать войну или отравить короля с королевой не было. Стало быть, врага следует искать «под крышей дома своего». И… Меня вдруг посетила не очень приятная, а точнее, очень даже неприятная мысль. Если принцессу нужно было убрать, а теперь под ее именем появилась я, то не попытается ли некий «доброжелатель» избавиться теперь от меня?

Или надо побыстрее делать отсюда ноги, или… И я начала с удвоенным вниманием приглядываться и прислушиваться ко всему.

Но новый поворот событий смешал мне все карты начатого расследования.

Обычно меня никто не трогал, и я могла спокойно спать хоть до обеда, но в это утро в мою дверь постучали довольно рано, солнце едва поднялось над деревьями.

— Кто?!

Сначала я вознамерилась швырнуть в нежданного посетителя подушкой, хотя уже вполне отдохнула, — чтоб не распускались, но вспомнила, что мне следует быть сейчас предельно осторожной, и передумала.

Не люблю утро начинать с незапланированных встреч, но делать нечего, надо выяснить, кому это я понадобилась в такую рань. — Войдите!

Дверь приоткрылась, и в комнату вплыла первая фрейлина с удрученным выражением лица. Оно у нее, вообще-то, никогда и не было особенно приятным.

— Доброе утро, ваше высочество! Прошу простить, что я нарушила ваш сон, но я должна сообщить вам не слишком приятную новость.

Я села в кровати, натянув по горло одеяло, вставать не хотелось.

— Ну и что там такое?

— Вы, в некотором смысле, сами явились виновницей происходящего…

— И в чем это я виновата?

— Вы все время убеждали своих родителей, что вы — это не вы. Вот они и решили, что все же стоит провести традиционную процедуру проверки, которую до вас не прошло несколько претенденток на звание принцессы. Но в этот раз мы все полностью уверены, что вы — самая настоящая принцесса Маргарет, наследница трона и всего королевства. — Клементина склонилась в почтительном поклоне.

— Не стоит переживать, тетушка, — удержала я ее, — действительно, следует выяснить правду. Я не намерена занимать чужое место.

— Ах, я все же волнуюсь. Вдруг пойдет что-нибудь не так. Предыдущие претендентки окончили жизнь ой как плохо…

Да неужели король с королевой захотят лишить меня жизни? Ведь я сама им в дочери не набивалась и лапшу на уши не вешала.

— Я сейчас сама с ними поговорю, — сбросила я с себя одеяло.

— Да-да, конечно, поговорите, ваше высочество. Я так за вас волнуюсь…

— А впрочем, куда спешить, — вернулась я на место и улеглась, свернувшись калачиком. — Идите, тетушка, и о плохом не думайте.