Александра Руда - Грани

— Интересно, что нас ждет в доме? — тихо пробормотал Лим.

— Нравится? — спросила я.

— Нет, конечно! Копировать королевский двор считается безвкусицей. Планировка двора должна быть индивидуальной. А одевать лакея в золоченую ливрею — то же самое, что есть отбросы ложкой с бриллиантами.

— Если бы я вдруг стала бы аристократкой, я бы тоже одела лакея в такую ливрею, — призналась я.

— У тебя был шанс, — сказал Отто.

Блондин заинтересованно переводил взгляд с меня к Отто, но понял, что продолжения не будет и ему никто ничего не расскажет, поэтому предложил:

— Идем?

Ромуальд ждал нас в гостиной, обставленной с такой роскошью, что заболели глаза.

— Вы принесли амулет? — спросил он, развалившись на диване.

— Простите, — сказал Блондин, без приглашения усаживаясь в ближайшее кресло, — а кто вас воспитывал?

— Пан ня Монтер, — засуетился виконт. — Извините, я вас не приметил. Будете чаю? Сока? Булочек утренних?

— Я ничего не хочу, — величественно сказал Блондин, взмахом руки прогоняя слуг. Мы с Отто молча стояли за его спиной.

— Это такая честь для меня принимать вас в своем доме, — блеял Ромек все тише и тише, пока Блондин снисходительно смотрел на него. Наконец, виконт стушевался и замолчал. Куда только и делся тот нетерпеливый, требовательный и придирчивый клиент! Сейчас перед нами на диване сидел обыкновенный купец, которым Ромек и был до возведения в аристократы, — угодливый и лебезящий.

— Я прослышал, что вы хотите опорочить деловую репутацию моих партнеров, — спросил Лим, дождавшись, пока лицо Ромуальда покроется красными пятнами.

— Ва… ваших партнеров? — поразился виконт, ошеломленно глядя на нас. — Я не знал.

— Надо было знать, — веско сказал Лим. — Мы уже много лет состоим в близких, можно даже сказать, трепетных отношениях.

Отто негромко хмыкнул и переглянулся со мной.

— Простите, простите, — лепетал виконт, пока Лим лениво рассматривал собственные ногти, всем своим видом выражая невыносимую скуку.

— Я надеюсь, между нами все решено? — спросил, наконец, Блондин.

— Что решено? — спросил Ромек, в ужасе ломая руки.

Блондин поморщился.

— Вы не будете угрожать мастерам? Понимаете, мне это не нравится…

Лим очень многозначительно замолчал. Викон покраснел, потом побледнеем, потом позеленел, и когда достиг цвета недозрелого яблока, пролепетал:

— Нет, конечно, не буду, я так, пошутил.

— Странные шутки, — заметил Блондин лениво. Изящно поднявшись с кресла, он произнес холодным тоном: — Значит, между нами все ясно.

Ромек закивал так, что я побоялась, что у него отвалится голова.

Блондин снисходительно улыбнулся и покинул гостиную не прощаясь.

— До свидания, — вежливо сказал Отто. — Если надумаете купить у нас амулет — милости просим.

— А почему так мало? — спросила я, догоняя Блондина.

— Чего именно мало? — уточнил он.

— Разборок. Я думала, ты ему по физиономии дашь для острастки. Или хотя бы пригрозишь чем-то.

— Это вульгарно, Ола, — нравоучительно сказал Лим. — Иногда вовремя брошенный взгляд и всего пара слов оказываются более действенными. Учись дипломатии.

Немного подумав, я призналась:

— Я тебя даже зауважала. Надо же, сколько твое слово весит.

— Ты меня только зауважала? — спросил Лим, ухмыляясь своей наглой улыбочкой. — Польщен, польщен. На самом деле, просто мне повезло родиться в одной из самых родовитых семей королевства. К слову моего отца прислушиваются министры короля, а к моему слову — местная общественность. Увы, Ольгерда, вынужден тебя разочаровать. Я уже не тот мелкий хулиган, которым мы меня считаешь. Я — одна из центральных и самых влиятельных фигур светской жизни Чистяково.

— Да я, в общем-то, мелким хулиганом тебя никогда не считала, — заметила я. — У мелких хулиганов своих банд не бывает. Ты крупный разбойничий атаман.

Блондин пожал плечами.

— Говорят, негодяев женщины любят.

— Верно. То-то ты от них с таким трудом избавляешься, — ядовито сказала я. Отто дернул меня за рукав, призывая к молчанию.

— Ола, какой же милой ты можешь быть, когда тебе что-то надо, — сказал Блондин. — И как же быстро вылезает наружу твоя натура! Вздорная, невоспитанная, дерзкая девчонка.

— Слышала бы тебя моя мама, — обиделась я за свое воспитание, — она знаешь сколько меня воспитывала!

— Ты из неподдающихся, я это давно понял, — кивнул Блондин. — Кстати, ребята, мне нужно что-то от похмелья.

— Если бы могли придумать что-то, что избавляет от похмелья полностью, нам бы сейчас твоя помощь не нужна была, мы бы были богачами, — проворчал Отто. — Но мы посмотрим, что можно сделать.

— Обратись к целителям, — посоветовала я.

— Ола, тебе этого не понять. Утром я должен выглядеть великолепно, не принимая никаких порошков.

— Почему же я понять не могу? — удивилась я. — Я все понимаю. Мужское самолюбие требует, чтобы ночующая с тобой девушка не догадалась, что после бурной ночи без помощи дополнительных средств у тебя не вс… не все в порядке.

— Конечно, Лим, мы все сделаем, — сказал Отто, угрожающе глядя на меня. Он совершенно не хотел терять расположение Блондина.

— А почему ты назвал Ромуальда "запорником"? — спросила я.

— Не скажу, — поддразнил меня Блондин.

— А я тебе такую штучку подарю, что девицы к тебе сами в постель прыгать будут, — предложила я.

— Мне не нужно, — сказал Блондин лениво.

— Ну, как хочешь, — сказала я, пожав плечами.

— Я тебе просто расскажу. Ты знаешь, в нашем государстве очень тяжело так выслужиться, чтобы быть пожалованным в дворянство. Слава Небесам, мы уже двести лет ни с кем не воюем…

— А как же Сумеречные горы, — перебила я.

— С Сумеречными горами идет постоянная война уже сто лет, с тех пор, как оттуда массово поперла нежить. А стычки в той области идут, наверное, с момента создания Ситории.

— Я историю знаю, — буркнула я.

— Да, но ты не понимаешь, что выслужиться в горах очень тяжело — слишком опасно для жизни. И остальные области деятельности тоже возможностями не блещут — в экономике все тихо, да и радикальные перемены никогда не одобрят советники короля. В дипломатии тоже — с тех пор, как пятьдесят лет назад было объявлено равноправие между расами, у нас нет никакой угрозы гражданской войны. Остается только услуживать лично королю. Например, поставлять ему любовниц. Но наш Михей XIII и сам с этим прекрасно справляется. А Ромек абсолютно случайно узнал, что в последнее время у короля деликатная проблема.

— Он мучается запорами! — ахнула я, догадавшись.

— Тшшш, не кричи об этом так громко на улице, еще обвинят в государственной измене, — засмеялся Блондин. — Да, наш король страдал этим.

— Надо меньше есть всякую гадость, — тоном пророка сказал полугном.