Валерий Самохин - Браток из Нигде

Пройдя по тюремному коридору, он по-хозяйски отодвинул щеколду на двери знакомой камеры и весело крикнул:

— Зека Ян, с вещами на выход!

Мальчишка недоверчиво вытаращился на него и, увидев ободряющий кивок, стремглав бросился из камеры. Выйдя из дверей каземата, они оглядели друг друга в лучах заходящего солнца и весело расхохотались: Вовкина одежда выглядела чуть лучше лохмотьев мальчишки.

— Куда двинем?

— К дяде! — безапелляционно заявил мальчишка. — Он живет в нескольких кварталах отсюда.

— Что же ты не передал ему маляву… весточку? — изумленно вскинул брови Вовка.

— У герцога везде свои люди, — нехотя ответил Ян. — И себя бы не спас, и дядя оказался бы под угрозой.

Темнело быстро. Солнце скрылось за вершинами гор, багровым отблеском облаков освещая сумрачную улицу. В вечерний город вступала прохладная ночь позднего лета. Булыжная мостовая предательски разносила звуки шагов припозднившихся прохожих. Полчаса торопливого пути привели недавних узников к воротам двухэтажного особняка, скрытого за раскидистыми деревьями, растущими вдоль узкой улочки.

Дядя оказался невысоким толстячком с роскошными бакенбардами и хитрым настороженным взглядом беспокойно бегающих глаз. При виде мальчишки он испугано ойкнул и ошеломленно произнес:

— Ваше…

Ян предостерегающе приложил палец к губам и, кинув виноватый взгляд на Вовку, быстро сказал:

— Все расспросы отложим на потом. Сейчас нам необходимо помыться и сменить одежду.

В его голосе неожиданно прозвучала властность. Дядя коротко кивнул головой и отдал необходимые распоряжения возникшим из ниоткуда слугам. Через несколько минут Вовка лежал в небольшом бассейне, наполненным горячей водой. Две смуглые служанки, одетые лишь в набедренные повязки, кокетливо стреляя глазками, в две пары рук отмывали Вовку от грязи. Стройные полуобнаженные девичьи тела мелькали перед взором разомлевшего братка, погружая его в состояние блаженной неги.

— Тебе какая больше нравится? — мысленно обратился он к Знайке. — Или обеих трахнем?

Знайка презрительно хмыкнул. Вовка с трудом поднял непослушные веки: в дверях появился Ян. В широко распахнутых глазах — смущение, непонятный гнев и презрение. Уперев руки в бока, мальчишка высокомерно тряхнул подстриженной челкой и холодно произнес:

— Хватит купаться! Дядя ждет к ужину.

Не дожидаясь ответа, он круто развернулся и вышел из ванной комнаты, громко хлопнув дверью. Вовка с ленивым интересом отметил изменившийся вид мальчишки. Был бы девкой — трахнул бы, подумалось вдруг.

— Я всегда говорил, что ты — идиот! — непрошено влез Знайка.

— Да, пошел ты! — привычно буркнул Вовка, и с кряхтением выбрался из бассейна.

Накинув на себя расшитый халат, он с сожалением проводил взглядом служанок и направился в поисках ужина. Беззлобно отвесив легкий пинок лохматой болонке, с яростным лаем выскочившей из-за поворота, он ввалился в ярко освещенную столовую, где его ожидал мальчишка со своим дядей.

— Барон Глен, — церемонно представился дядя.

— Бригадир Троцкий, — после секундного замешательства ответил Вовка.

Барон удовлетворительно хмыкнул и, понизив голос, сказал:

— Все понимаю — тайная служба. Но, можете не беспокоиться: эти стены умеют хранить чужие секреты.

Мальчишка сидел с непроницаемым лицом, не вмешиваясь в беседу, и угрюмо ковырял вилкой нежно-розовую рыбу. Вовка благосклонно кивнул расторопному слуге, подавшему ему бокал с вином, минуту помолчал, подбирая слова, и произнес единственно известный ему приличный тост:

— Ну, будем!

— Я слышал, что завтра вам предстоит дуэль? — спросил барон.

— Угу, — вежливо ответил Вовка.

— И кто ваш противник?

— Какой-то граф… Вензель или Фензель.

Мальчишка побледнел, а барон испугано ойкнул. Это ойканье Вовку начало реально напрягать — не мужик, а какая-то институтка. И взгляд, как у шныря базарного, того и гляди сопрет чего-нибудь. Вовка выжидательно прищурился, замерев с графином в руке.

— Это лучший турнирный боец, — поспешно внес пояснение барон. — Против него у вас нет ни единого шанса. Кроме того, он начальник тайной полиции Алавийского княжества.

— Ну и… в рот ему ноги! — беззвучно

процедил Вовка.

После ужина Ян потащил его в оружейную. Пока подбирали доспех, Вовка прослушал короткую лекцию о конном поединке на копьях. Невзирая на яростное сопротивление мальчишки, в качестве второго оружия был выбран двуручный меч: фехтовать Вовка не умел, а эта сабелька, по крайней мере, имела внушительный вид. Утром, плотно позавтракав, они двинулись к ристалищу.

Яркое солнце прогрело воздух, и Вовка моментально вспотел в толстом, ватном поддоспешнике. Зеленая поляна быстро заполнилась зрителями, встречающими бойцов радостными подбадривающими криками. Перед ними оставалось еще три пары, и Ян торопливо давал последние наставления. Бросив взгляд на поляну, он тяжело вздохнул:

— Пора!

Двое слуг сноровисто водрузили на братка гору железа. С трудом взгромоздившись на седло коня, Вовка ободряюще подмигнул приунывшему Яну. Мальчишка неожиданно всхлипнул и умоляюще попросил:

— Пожалуйста… не вздумай погибнуть!

— Не дрейф, пацан, прорвемся!

Веселый тон совершенно не вязался с противным холодком, змейкой скользнувшим вдоль позвоночника. Хлопнув латной перчаткой по крупу испуганно вздрогнувшего вороного коня, Вовка подъехал к разноцветной ленте, преграждающей выезд на поляну. Неожиданно засвербило в носу: войлочная шапочка, надетая под шлем, выявила старую аллергию на шерсть.

— Как вас объявлять? — встретил Вовку вопросом герольд.

— Вован, — буркнул браток и, расправив плечи, гордо добавил: — Солнцевская братва.

Слева находилась трибуна для знати. В уютных креслах за зрелищем наблюдали вельможи, богатые торговцы, их жены и любовницы. Графа Фензеля они встретили громкими аплодисментами. Справа толпился ремесленный люд, пронзительным свистом поддержавший Вовку. Раздался звук горна, и герольд торжественно возвестил:

— Граф Фензель из Алавии бросает вызов Во Вану, монаху воинствующего ордена Солнца. Личные мотивы предполагают поединок до гибели одного из рыцарей.

При последних словах трибуны радостно взвыли.

— Ап-чхи! — ухнул в ответ Вовка.

Это в кино рыцарские поединки начинаются с приветствия в центре ристалища. Лишь после этого соперники разъезжаются в разные стороны и по звуку горна устремляются навстречу друг другу. В этом мире все происходило иначе. Едва прозвучала последняя фраза, граф пришпорил своего коня и, и сходу перешел в галоп. С оскаленной конской морды срывались хлопья пены, а разноцветные перья на кончике шлема весело развевались под напором встречного ветра. Красивое зрелище, если смотреть на него со стороны.