Артем Тихомиров - Брачные игры чародеев

— Гермиона, пора сматываться, — сказал я.

— Да знаю! Знаю! — фыркнула та. В ее жизни это была первая крупномасштабная битва, и, похоже, юная волшебница до сих пор не могла взять в толк, почему все еще жива.

Тут я был с нею солидарен.

— Кстати, — сказал я, выуживая Слядена Исирода из его норки на дне корзины, — почему это драконы не плевались в нас огнем?

— Да! Почему? — взвизгнул Тристан, уперев руки в бока. Сейчас он походил на того летающего хулигана, как бишь его… Питер Пэн, кажется.

— Порошок… — прожурчал Сляден. — Наверное, порошок… Раньше я сыпал его в реку именно для этого… драконы любили носиться по окрестностям и жечь все подряд…

Неистовый Странник обвис в моих руках, словно мокрая вязаная кофта, и скосил глаза на кружащие вокруг нашего защитного кокона силуэты.

— Сматываемся! Сматываемся! — проорал Леопольд, хватая себя за голову. — Сматываемся! Чего мы стоим? Сматываемся! — Последнее было адресовано моему правому уху.

Я сморщился и отпрыгнул в сторону, выпустив из рук специалиста по чудовищам. Сляден Исирод брякнулся на пол. Толку от него было мало. Начинаю подозревать, что слухи о его карьере преувеличены. Разве может человек, всю жизнь проведший в обществе монстров из различных измерений, вести себя, как морская свинка?

— Погоди, Леопольд, смыться мы всегда успеем, — сказал я.

— Да? Ты с ума…

— …сошел? Знаю.

Леопольд посмотрел на меня безумными глазищами. Интересно, кого он боялся больше — своего дедули или этих крылатых симпатяшек?

— Гермиона, что ты молчишь? — спросил Леопольд. — Между прочим, я не хочу погибать во цвете лет! У меня есть… Ирма!

— А я думала, она есть у моего братца! — Гермиона посмотрела на нас, словно на двух карманников, прихваченных с поличным.

— Что? Ты опять? — Ярость благородная вздымалась во мне, как волна. — Сколько мо…

— С этим разберемся потом. Теперь мне понадобится ваша помощь. Все берем палочки и приступаем к телекинезу. Надо вывести шар из этого пропащего места! Ну?!

Пришлось вновь сплотиться вокруг Гермионы. Только так мы могли вывести шар из опасной зоны — иными словами, унести ноги.

Драконы, впрочем, придерживались другой тактики. Вместо того чтобы смотреть, как мы машем им ручкой с почтительного расстояния, они снова бросились на нас. Нашему шару удалось пролететь всего каких-то тридцать метров и немного приблизиться к противоположному берегу реки, как вдруг произошла катастрофа. Когда драконы навалились на нас все разом, мы, конечно, подлили в наши заклинания еще пару ведер энергии и, кажется, переборщили. Что-то пошло не так. То ли телекинетический сгусток, толкавший нас на север, получился слишком плотным, чтобы держаться в стабильном состоянии, то ли он вступил в реакцию с защитным коконом, не знаю, но бабахнуло круто. Такое выражение подобрал бы к этому событию Тристан.

Если бы наше чудо воздухоплавания было шариком, выпущенным из громадной рогатки, то эффект бы получился тот же самый. Нас сорвало с места на неимоверной скорости, оглушило, завертело и понесло неизвестно куда. Мы не успели приготовиться, а потому нам оставалось только наблюдать, как земля проносится под нами со скоростью ипподромной лошади.

Одно хорошо — драконы остались далеко позади. Они и не думали преследовать нас, очевидно, считая, что мы применили какое-то секретное оружие и что связываться с нами небезопасно. Дурни. Было бы у нас секретное оружие, мы бы давно уложили их в драконьи могилы.

В общем, мы летели, точно падающий болид, разбрасывающий искры. В скором времени нам, по всей логике, предстояло во что-нибудь врезаться, и мы сделали это. С законами природы не поспоришь, особенно когда на пути сплошной стеной вырастает лес.

— Сделай что-нибудь, Гермиона!

Кажется, это я нашел в себе мужество воззвать к самой героической личности из нашей компании. Но это все, на что я оказался способен и что успел сделать до того, как воздушный шар соприкоснулся с деревьями.

Раздался страшный треск, а потом грохот, ознаменовавший гибель туго надутого баллона. В тот же миг я почувствовал сильнейшее сотрясение во всем организме, и вселенная начала переворачиваться. Переворачивалась она по часовой стрелке, причем набирая обороты. Кажется, я летел, ломая ветви и срывая сочную листву. Да, так точно. Летел. Недолго. Браулу Невергору вечно не дают насладиться чем-нибудь всласть. Хотя бы вот этим полетом. Столкнувшись с чем-то твердым, я остановился, причем звук, который исторгся из меня, вполне мог сойти за предсмертный крик хорька, на которого уселась дородная белошвейка.

Что было дальше? Не знаю. То есть судьба скрыла от меня ближайшее после столкновения будущее, но далекое выплыло наружу сразу же, как только я пришел в себя. А ведь говорила мне моя родительница, что я рожден для сплошных неприятностей, говорила. Но я не верил. Я — одно сплошное недоразумение на генеалогическом древе нашей фамилии. Разве позволила бы себе графиня Эльфрида, летая на воздушном шаре, столкнуться с вековечным лесом? Нет. Без вариантов.

Утешало одно: что судьба была сильнее меня и что участь мою разделили еще несколько человек.

Лежал я в кусте терновника, хотя рядом преспокойно произрастал безобидный орешник. Мне не хватило каких-то сорока сантиметров, чтобы свалиться во что-то менее колючее. Вот очередная иллюстрация того, как злостно ополчились на меня обстоятельства. Но, с другой стороны, именно терновая колкость позволила мне очухаться в два раза быстрее, чем если бы я разлегся, словно на перине, в лоне орехового кустика. Иголки, пронзившие мои одеяния, понуждали меня бодро вскочить и взяться за какое-нибудь дело. Я так и поступил — вылетел из терновника с воем, какой обычно издают прогоревшие биржевые спекулянты, и откатился в сторону.

— Уф! — сказал я, усевшись и оглядываясь по сторонам.

Надо было срочно определить, где я нахожусь, но это оказалось нелегко. Окрестности, представляющие собой, несомненно, лесную чащу, раскачивались, точно лодка, попавшая в шторм. Заставить их стоять спокойно стоило труда.

— И где я?

Такой вопрос задает себе моряк, в одиночку оказавшийся на необитаемом острове.

— Ты сидишь на мне, Браул, — раздался таинственный голос откуда-то снизу.

Я усомнился, что моряк на необитаемом острове мог получить такой ответ на свой риторический вопрос.

— Кто здесь?

— Я! — ответил таинственный голос.

Яснее не стало.

— Если ты не слезешь с меня, я сделаю что-нибудь такое, на что способна только выведенная из себя девушка на грани нервного срыва!

От такого обещания кто угодно смутится.

В общем, я слез как можно быстрее и обнаружил, что сидел на Гермионе, закутанной в обрывки лопнувшего воздушного шара. Она была недовольна. Прочитав мне целую лекцию о том, что я ее брат и обязан время от времени ее защищать и оберегать, вместо того чтобы использовать в качестве стула, волшебница встряхнулась. Выпутавшись из парусинового савана, сестрица опять предстала во всей своей (хоть и немного помятой) красе. Казалось, опасности и приключения сделали Гермиону еще прекраснее.