Александра Руда - Ола и Отто. Свой путь.

— Теперь можешь лопать шоколад и запивать его успокоительным. Я записала, что нужно делать.

— Нет уж, спасибо, — пробурчала я. — Обойдусь. А то я кое-кому зомби, видите ли, напоминаю! Гад.

Гад поджидал меня под библиотекой с маленькой красной розочкой в руке.

— Не люблю розы.

— Я в курсе. Это леденцовая. В качестве извинения за комплимент.

— Леденцовая… — напустить на себя суровый вид не получилось. — Дай!

— Ты меня прощаешь?

— Ну конечно! Дай, ну же!

Ирга улыбнулся и чмокнул меня в ладонь.

— Кто это был? — спросила меня Урья.

— Ы? — промычала я, пытаясь разделись склеившиеся конфетой челюсти.

— Полуголый вчерашний красавчик. Это ведь он тебе розочку подарил?

— Ыгы.

— Ну же, Ольгерда! Ты встречаешься с ним?

— Ыыт!!

— Познакомь, а?

— Он такой красавчик! — мечтательно протянула Тяка. — Полжизни за такого парня!

— Ыйзни?

— Ольгерда, глупышка! Ты ничего не понимаешь! Он — самый красивый парень из всех, кого мы видели! Он притягательный!

— Ольгердочка! Мы же просим!

Я махнула рукой. Познакомлю, лишь бы отстали!

Вечером Ирга обнаружился сидящим на заборе возле библиотеки с кульком печенья, которое он меланхолично жевал.

— Ирга! — я решительным шагом направилась к нему. — Познакомься с моими бывшими соученицами — Урья и Тяка.

— Приятно познакомиться, — некромант был сама любезность. И поцелуи ручек и приятные комплименты. Я плюнула про себя и ушла.

Ирга догнал меня возле общежития.

— У меня хватает девушек, чтобы еще и ты навешивала мне двух провинциалок.

Мне стало обидно за свой город.

— Значит, и я провинциалка?

— Провинциалки это те, кто ведет себя как провинциалки. А ты ведешь себя как ребенок. Мне достаточно было щелкнуть пальцами как…

— Как они запрыгнули бы к тебе в постель, — закончила я. — Можешь не говорить, они весь день это обсуждали и строили планы.

— Дорогая, еще не хватало, чтобы ты занималась сводничеством. Почему ты так на меня смотришь?

— Пытаюсь понять, что они нашли в тебе красивого, — честно ответила я.

Ирга приосанился.

— Не хочется хвастать, но большинство знакомых девушек и впрямь считают меня красивым.

Длинная челка коротко стриженных черных волос. Уши — не лопоухие, как у многих парней, в левом маленькая сережка-колечко. Голубые глаза. Длинный нос, тонкие губы. Высокая, худая, но мускулистая фигура. Что в нем необычного?

— Должна тебя разочаровать, но я не считаю тебя красивым. И даже привлекательным, — ответила я.

Некромант философски пожал плечами.

— Кому-то и Отто должен нравиться.

— Мне не нравится Отто, во всяком случае, как мужчина, — начала я.

— И кто же тогда? — вкрадчиво спросил Ирга.

Самой интересно.

— Я не хочу вступать с тобой в дискуссию, — сказала я и пошла домой.

Неделю девицы обсуждали Иргу и строили планы как затянуть его в постель. Каждый день они становились злее. Видимо, некромант игнорировал все их попытки.

— Это ты виновата! — прошипела мне Тяка. — Почему ты не сказала нам, что сердце Ирги уже занято.

— Откуда я могла знать, что он влюблен? — удивилась я. — Он девушек меняет, как перчатки.

— Знаешь, о чем он с нами разговаривает? Как дела у вас в библиотеке? Как там Ола? Расскажите, как вы учились вместе? — перекривляла Урья певучий говор некроманта. — Мы ему совсем не интересны.

— Он так улыбается, когда говорит о тебе!

— Не притворяйся, он серьезно интересуется тобой! А может, даже влюблен.

— Хоть в это и трудно поверить, — добавила Тяка. — Но похоже, что это так.

— Я не…

— Ты еще за это поплатишься, — сказала Урья.

Моя жизнь превратилась к сплошной ужас. Снедаемые злобой, завистью и ревностью, мои землячки доставали меня как могли. Каждый день я шла в библиотеку, как на казнь. Лире и Отто я ничего не говорила — мне было стыдно за себя, что я не могу противостоять беспочвенной злобе двух негодяек. Лира днями пропадала в клинике — у нее началась практика, а Отто повредил руку в кузнице и сам страдал. Поэтому друзья не замечали, что со мной творится. Питалась я практически только успокоительным, отчего двигалась, как в тумане. Старичок-библиотекарь несколько раз предлагал мне пойти к целителю, но я отрицательно мотала головой. Я поступала, как большинство запуганных жертв террора — молчала и тянула лямку до конца.

Однажды я задержалась в зале манускриптов, в полусне глядя в окно за закат. Урья и Тяка уже давно ушли. Размышлениям о своей горькой судьбе помешал запах дыма. Дыма? ДЫМА??? Я подскочила. Зал манускриптов наполнял дым — что-то горело.

— О Силы Небесные, — простонала я, закашлявшись. Где же источник огня?

Я распахнула окно, глотнув свежего воздуха, ринулась в глубину дыма. Вот он, огонек! Лениво пожирает старую кожу свитка с заклинаниями. Из последних сил, задыхаясь и кашляя, я прошептала заклинание, вычитанное совсем недавно в одном из манускриптов. На огонек рухнул столб водопада.

— Хватит! — крикнула я и потеряла сознание.

Я очнулась на траве возле библиотеки. Старый библиотекарь плачущим голосом перечислял потери.

Урья и Тяка кричали Декану, показывая в мою сторону.

— Это все она! Последнее время ходит, как в тумане! Он вообще ненормальная, мы ее много лет знаем! Накажите ее.

— Это не я! — хотела закричать я, но закашлялась.

— Накажем со всей строгостью, — сказал Декан.

На меня никто не смотрел. Поднявшись на четвереньки, путаясь в длинной юбке, я поползла подальше от библиотеки. Моя жизнь была кончена. Уцепившись за какой-то заборчик, я с трудом поднялась и побрела по улице, думая о том, что где-то нужно спрятаться, пока Университетское начальство меня не прибило за порчу ценного имущества. Сначала прибьют, а потом будут разбираться…

— Она там, — проговорил голос, лениво растягивая гласные.

— Ты уверен? — пробасили в ответ.

Я смотрела через маленькое окошечко подвала недостроенного здания, в котором пряталась последние дни, на две пары ног. Одни, обутые в элегантные черные сапоги со шнуровкой, другие — в тяжелые ботинки, в которых Отто ходил и зимой, и летом.

— Ола, вылезай, — нетерпеливо проговорил Ирга.

Я старалась даже не дышать.

— Вылезай, я знаю, что ты там.

Откуда это еще? На эту окраину редко кто-то забредал, я сама наткнулась на это здание случайно. Как-то ранней весной меня недалеко отсюда высадили из пассажирской кареты, когда выяснилось, что я забыла деньги. В этом подвале я пережидала припозднившуюся к зиме вьюгу. А потом, в хлопотах «как бы не заболеть» забыла рассказать о приключении.

Может, они так возле каждого подвала останавливаются — затеплилась надежда.

— Ола, золотце, не бойся, вылезай, — ласково сказал Отто. — А может, она спит? Или без сознания?