Анджей Пилипюк - Новобранцы

— Попытаемся этой ночью. — Юрген поставил на карте отметку.

— Выйдем в десять, когда как следует стемнеет, пойдем по краю леса в сторону Майдана Островскего — он с трудом выговорил польское название. — Потом проберемся лесом под Крупе. Фронт проходит где-то за Красныставом. День переждем в лесу, а следующей ночью может быть доберемся до наших.

— Может быть — вздохнул Фредер. — А вдруг нет? Слишком много тут войск.

— Так и должно быть возле фронта — слова командира падали тяжело, словно отлитые из металла. — Если бы нас было больше, мы могли бы выполнять диверсионные операции…

Он замолчал и задул свечу.

В темноты стал слышен треск хвороста, ломающегося под тяжелыми сапогами красноармейцев. Из открытой вентиляции слышались их голоса. Ни один из беглецов не знал русского, но все они почуствовали скрытую угрозу в словах «еб твою мать». Где-то поблизости залаяла собака.

Фредер сжал в кулаке гранату. Командир, у которого совесть была отягощена больше других, сунул под язык капсулу с цианидом.

Шаги и голоса русских удалились. Они вздохнули с облегчением.

Якуб Вендрович вышиб подпорку. Ноги районного секретаря Польской рабочей партии задрыгались в воздухе. Из стянутого веревкой горла послышался последний хрип.

— Проклятье! — Якуб с омерзением сплюнул под ноги повешенного. — На один сорняк меньше.

— Коммунистов просто слишком много — заметил Семен. — Всех не убьешь.

— Но хотя бы некоторых. — Его приятель перебросил новую веревку через балку кирпичного цеха и из кучи запакованных как шпроты прихвостней новой власти вытащил следующего.

— Никому не нужны такие «товарищи». — Он надул с презрением губы.

— Вставай проклятьем заклейменный… — начал петь коммунист, бросая перепуганные взгляды по сторонам, но Семен ловко сделал ему трахеотомию штыком и пение прекратилось.

— А этого за что? — Вендрович вопросительно посмотрел на Юзефа Паченко.

— Осведомитель из КПЗУ — проверил Паченко по полученному от командира листку.

Очередное тело затрепыхалось на веревке как рыбка на крючке и затихло.

— Сейчас у нас веревка кончится — проворчал Семен. — Может оставшихся дорежем саблей?

— Предателей вешают.

— Но в Библии написано: «Побеждай зло добром», а железо добрая вещь — возразил казак.

— Добрая веревка тоже хорошо — Якуб не понял.

— Если не хватит веревки, используем по второму разу — предложил Юзеф, пересчитывая взглядом уже повешенных клиентов. — Отцепи тех первых, или как…

— Давай оставшихся и смываемся.

Чуть позже все коммунисты висели на импровизированной виселице.

Якуб вытащил банку с краской и кисточку, а потом на одежде каждого висельника нарисовал большую черную свастику.

— Когда их найдут, на фрицев подумают — сказал удовлетворенно. — Русские развешали плакаты, что в наших лесах немцы скрываются, а это значит, что они сами в это верят… И пожалуйста, какое прекрасное подтверждение их теорий…

И все трое весело рассмеялись.

Юрген приказал обойти село большим крюком.

До сих пор они прошли примерно восемь километров. Все пока шло как по маслу.

— Тут есть старый кирпичный завод — шепнул он?. — Там можно немного отдохнуть. И может даже напиться воды, там был насос. Стараясь не шуметь, они подбежали к стене.

Командир выглянул из-за угла.

Выстрел разогнал мрачную тишину, и бывший хозяин околицы рухнул в грязь. Оставшиеся попытались бежать, но было уже поздно.

Три вооруженных винтовками аборигена выступили из темноты. Немцы неуверенно подняли руки вверх.

— Будем вешать, или расстреляем? — спросил Юзеф.

— Куда ты торопишься? — возмутился Якуб. — Они же еще дети…

— Знаю я таких детей — буркнул его приятель.

Пленники почувствовали угрозу в его голосе и затряслись как осина.

— Тебе бы понравилось, если бы твоего сына партизаны вешали? — одернул его Вендрович.

— Кто вы такие? — Спросил Семен по-немецки.

— Студенты из Мюнхена — объяснил Ганс. — Нас отправили на фронт. Мы не по своему желанию. Мы ненавидим Гитлера.

— Гитлер капут! — выкрикнул Фредер.

— Вот видишь — обратился к приятелю Якуб. — За что их убивать?

Странный, циничный блеск его глаз успокоил и казака и Юзефа.

— Ну конечно, молодые еще и жить хотят… Зачем их просто так убивать? Унтерштурмфюрер… — он так толкнул труп ногой, что из кармана посыпались драгоценности — это совсем другое, он заслужил, а эти?

— Вы попались, как кур в ощип — сказал Вендрович пленникам. — Ваших отбросили уже километров на сто. Вы не пройдете. Кроме того, даже если бы и пробрались, что с того? Вас снова отправят под пули Советов.

Семен перевел слова коллеги на немецкий.

— Мы не хотим на фронт — застонал Фредер. — Может сдадите нас большевикам? Пойдем себе нормально в плен. А когда война кончится, вернемся домой.

— Русские всех пленных высылают в Сибирь — пояснил Семен. — А оттуда никто не возвращается. Тут тоже остаться не можете, местные люди фрицев не любят. Посадят вас на кол или распилят пилами… — Он посмотрел на Якуба.

— Есть один способ — вздохнул Вендрович. — Но очень трудный и сложный. Можем вас отправить домой. В Мюнхен. Только вам придется скрываться, чтобы вас снова не выслали на фронт или не расстреляли как дезертиров.

— Но как? — удивился Клаус. — Самолетом?

— Превратим вас в волков — пояснил Якуб. — точнее в оборотней. В звериной шкуре вы без труда сможете попасть на Запад.

— Оборотни? — Фредер вытаращил глаза. — Это ведь невозможно…

Якуб позволил частице силы мелькнуть в его глазах. Немцы уже ни о чем не спрашивали.

— Волками будете только по ночам — продолжил объяснять. — И только несколько дней, пока Луна полная или почти полная. День где-нибудь переждете, а добираться будете по ночам. За пять-шесть дней одолеете километров триста.

— Лучше в зверином виде запрыгните в поезд едущий на Запад — посоветовал Юзеф. — Быстрее в Рейх попадете.

— Ну как, согласны? — Он ни на мгновение не снимал пальца со спускового крючка.

— Согласны — принял решение Ганс. — Это трудно?

— Чуть-чуть неприятно и чуть-чуть больно — сказал Вендрович. — Но терпимо. Идите за нами.

Близилась полночь, когда они пришли на Старый Майдан. К счастью, никто из соседей их не видел.

Из ледника Якуб достал ногу серны. Ободрал с нее кожу и мелко порезал.

Три гитлеровца ждали в комнате. Они сидели на лавке, хмуро глядя на него. Может не до конца поверили, но другого выхода у них не было.

Юзеф стоял, опираясь на косяк двери, автомат, висевший на пеньковой веревке грозно поблескивал.

«К черту — подумал Ганс — даже если нас сейчас застрелят, хотя бы посидим в тепле и чем-то перекусим…»